Дитя культа - Александра Райт

– В другую сторону, третий этаж, – подсказал ему консьерж.

Логан сменил направление, добежал до конца коридора и по запасной лестнице поднялся на нужный этаж. Квартира Нины располагалась прямо напротив. Логан с силой постучал в дверь. Никто не ответил. Тогда он приник ухом к замочной скважине. В квартире было тихо. От этого становилось еще страшнее, сердце барабанило в ушах, мешая думать рационально. Воображение рисовало самые страшные картины: бледная Нина с перерезанными венами на полу в душевой кабине, ее безжизненное тело на диване с грудой таблеток, ее мозги на стене и пулевое отверстие на еще вчера красивом лице. Логан до боли сжал зубы и лбом уперся в холодную дверь в попытке вернуть контроль над собой. Выходило плохо. Казалась, вот-вот зубы начнут крошиться и выпадут от еле сдерживаемой злости. Миллер отстранился на несколько шагов, разбежался и плечом высадил хлипкую деревянную дверь. Перед глазами все плыло, ему потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусировать зрение. На диване не было тела Нины, на стенах не красовались остатки ее мозгового вещества. Логан прошел внутрь и осмотрелся. Распахнул дверь в ванную – чисто. Из бельевой корзины торчал рукав его рубашки. Не до конца понимая, что делает, Логан потянул за край и, свернув рубашку, забрал с собой.

Он уже собирался уйти, когда боковым зрением выхватил светящийся экран ноутбука на столе в углу. Логан подошел ближе и увидел открытую почту. Пролистал входящие: ничего интересного, счета, рабочие письма, реклама. Затем открыл отправленные и обнаружил письмо, адресованное ему. Трясущейся рукой он нажал на тачпад, и сообщение развернулось в новом окне.

Глава 20

Дождавшись, пока Логан заснет, Нина осторожно выскользнула из его объятий, собрала разбросанные по комнате вещи и тихонько открыла дверь. На пороге спальни лежал Кеннеди, он недовольно закряхтел. Нина приложила палец к губам, – на удивление, пес послушался. И когда она так же тихо закрыла дверь, он, легко цокая когтями по ламинату, пошел за ней. Внизу Нина оделась, взяла Кеннеди на руки, погладила и поцеловала в нос. Глаза защипали подступающие слезы. Не дожидаясь, пока они прольются, Нина отпустила пса и пошла на кухню, чтобы насыпать корм ему в чашку и сбежать, пока он будет есть. Смотреть в глаза его собаке было почти так же сложно, как и в глаза Логана. Она чувствовала, что предает их, но не могла иначе. Если бы она осталась, то испортила бы ему жизнь, превратив его в сообщника, преступника. Того, кто покрывает убийцу. Только не его. Она и так слишком многих втянула в свою затянувшуюся месть. Ну почему она не могла просто остановиться? Не могла. Иначе сама себя не простила бы за тех, чьи жизни продолжали бы губить эти ублюдки.

Нина прошла два квартала, приводя мысли в порядок, а после вызвала такси, которое отвезло ее домой.

Оказавшись в квартире, Нина сняла рубашку Логана, в последний раз прижалась носом к воротничку, впитывая остатки его запаха, и бросила в бельевую корзину. В последний раз она приняла душ у себя дома, высушила волосы и переоделась в свежую одежду. Села за компьютер, открыла электронную почту и начала набирать письмо.

«Спасибо тебе за все. Время, проведенное с тобой, было лучшим в моей жизни. Жаль, что мы встретились так поздно. Жаль, что я уже ничего не могу исправить. Прости, что влюбилась и позволила полюбить тебе. Я долго пыталась избегать тебя, но это оказалось сильнее меня. Теперь за мою слабость нам обоим придется расплатиться осколками сердец. Надеюсь, что настанет день, когда ты сможешь простить меня. Не для меня – я не заслуживаю прощения. Для себя – это поможет тебе жить дальше и снова стать счастливым».

Нина смахнула слезы. Впервые она открыто писала о своих чувствах – и это оказалось чертовски тяжело. Было бы легче говорить об этом, если бы впереди у них было время, чтобы справиться с наболевшим вместе, но у них не было этого времени. Больше не было. Все закончилось так же внезапно и быстро, как началось. Вспыхнуло спичкой и догорело в прах, обжигая пальцы.

«Это письмо – не попытка тебя разжалобить или добавить себе плюсов в твоих глазах. Это исповедь. После всего, что ты сделал для меня, ты заслуживаешь первым узнать правду. Понять причины и обстоятельства – они избавят тебя от сомнений и ложных надежд. Я убийца».

Она собралась с мыслями и написала о своем детстве в общине, о том, как они жили, что делали с ней и другими детьми. Нина хотела, чтобы Логан понял ее мотивы.

«Ты сказал, что все знаешь, но я не уверена, что и это тоже. Рафаил был первым, кого я убила. Я украла документы из его сейфа, чтобы передать в полицию, и сожгла его заживо. Я стояла и смотрела, как он горит, как плавится его кожа и как сменяются гримасы боли на его лице. Смотрела и улыбалась. Впервые в жизни я постояла за себя и других. Потом я разбудила детей и вывела их из дома, и в суматохе, пока кто-то пытался тушить пожар, я сбежала».

По телу прошла дрожь, она будто проживала все это заново. В горле застрял комок, но слез больше не было.

Она знала, что полиция вышла на Колина через его сестру и Линду. Нина вычеркнула Колина из своей жизни на долгие годы. Так и должно было оставаться, если бы он под женским именем не зарегистрировался на форуме «Жертвы культа», чтобы понять, как помочь реабилитироваться сестре. Колин сразу догадался, что она – это Она. Слишком редкое имя для того, чтобы счесть это обычным совпадением. Нина не стала отрицать и подсказала ему, как быть с сестрой. Тогда гуру Рама уже был мертв, поэтому помочь она могла лишь в том, чтобы семья создала благоприятную среду для Наоми. И у них получилось. С тех пор между Колином и Ниной снова возникло некое подобие приятельских отношений.

Он рассказал ей о том, что планирует развестись, но жена грозит запретить ему видеться с ребенком, о душевном одиночестве и тоске. И Нина вспомнила о Линде, которая так же, как Колин, нуждалась в родственной душе. У них было много общего, начиная с того, что их семьи пострадали от культов, и заканчивая ищущими искренних чувств сердцами. Нина согласилась на встречу с Колином, когда он попросил об этом, но вместо нее на свидание пришла Линда.

Знакомство не было удачным: оба испытывали неловкость, но все равно договорились о новой встрече. И так мало-помалу