Ген медведя - Амира Рейн

что порожденные в состоянии почувствовать запах — ее человеческий аромат. Кроме того, в состоянии алкогольного опьянения, я знала, что существует большая вероятность того, что Полли может выйти, куда бы ее ни посадила. Я также думала о том, чтобы держать ее рядом со мной, пока сражаюсь на поле, но быстро отклонила эту мысль как слишком опасную. Я знала, что это займет долю секунды или две, чтобы она отделилась от меня, и тогда мне, вероятно, будет почти невозможно снова найти ее на поле. Не говоря уже о том, что попытка пристально следить за ней, а также пытаться различать порожденных медведей и медведей Рида, может быть слишком сложна для меня, чтобы сосредоточиться, а также пытаться сосредоточиться на поддержании ментального мышления, которое мне нужно было иметь, чтобы не позволить моим навыкам метания ножа дрогнуть.

Для меня было ясно, что мне нужно вернуть Полли домой, или еще лучше, в дом, который не был ее собственным, так что там действительно будет кто-то, кто будет следить за ней. Или, я поняла, еще лучше, что могла бы передать ее одному из перевертышей Рида, который остался в городе, и они могли бы поместить ее в любой безопасный дом. Затем я могла бы вернуться на поле и сражаться, надеясь, что у меня будет достаточно времени, чтобы действительно использовать навыки метания ножа, на практику которых потратила так много времени.

Тем не менее, к тому времени, когда я вытащила Полли на переулок, который вел прямо в город, не видела охранников где-либо рядом. Я также не хотела кричать об этом, не желая предупреждать порожденных медведей, которые могли бы избежать битвы, чтобы увидеть, какой хаос они могут вызвать в городе. Так что мне ничего не оставалось, как продолжать бегать с Полли по переулку, пытаясь заставить ее двигаться быстрее, даже когда она продолжала плакать и бормотать извинения, а ее речь стала отчетливо размытой. У меня было ощущение, что, когда она впервые вышла на поле, все рюмки, которые она выпила, еще не полностью ударили ее. Теперь казалось, что они определенно достигли цели. Что было нехорошо для меня, так как к тому времени, когда мы достигли конца переулка, я почти несла ее на бедре, потому что она была такой неустойчивой на ногах.

Примерно после ее десятого извинения передо мной я твердо прошипела, все еще бегая вместе с ее рукой на моем плече.

— Все в порядке, Пол, и тебе больше не нужно извиняться. Я не тороплю нас, потому что я зла на тебя; я просто хочу, чтобы ты как можно быстрее нашла безопасное и надежное место.

— Я думаю, что, возможно, у меня было семь. Семь рюмок, я думаю.

Оба раза она произносила слово «семь» так небрежно. Или, я подумала, в ужасе, может, она имела в виду одиннадцать.

— Все действительно хорошо, Пол. Просто продолжай бежать со мной как можно лучше.

Вскоре, когда ворчание, рычание и рев битвы начали исчезать вдали, это стало невозможным. Она едва могла ходить, не говоря уже о пробежке. Держа ее, напрягаясь до такой степени, что я начала потеть, несмотря на относительно прохладный вечерний воздух, проводила нас в город, где, к счастью, сразу заметила четырех медведей Рида, шагающих вокруг тупика в конце главной асфальтированной дороги.

— Эй! Сюда! Пожалуйста, подойдите и помогите!

Они, казалось, заметили меня в тот самый момент, когда я заметила их, если не раньше, и теперь они все мчались.

Когда они добрались до нас, все четверо сразу перешли в человеческую форму, и один из них, как я предполагала, был главным патрульным, спрашивающим, что случилось.

Я быстро передала Полли двум из них.

— Нет времени объяснять, но она не ранена, она просто очень, очень пьяная. Пожалуйста, отведите ее прямо в медицинскую клинику, чтобы одна из медсестер проверила ее, чтобы убедиться, что она случайно не отравилась всем, что пила. Один из вас четверых, вероятно, должен оставаться на страже. И тогда, пожалуйста, другой из вас, пусть мчится на поле и скажет Риду, где я. Бьюсь об заклад, он искал меня и почти буквально сходит с ума от незнания. Скажите ему, что я буду там через минуту.

Один из охранников кивнул, вернулся в свою медвежью форму, а затем побежал в сторону поля. Один из них сделал то же самое, но вместо этого вернулся в тупик. Только тогда я поняла, что должна была попросить подвезти меня на поле, на спине медведя, которого туда отправила. Однако было слишком поздно, и, хотя один из охранников поднял Полли на руки и не выглядел так, как будто ему нужна была какая-то дополнительная помощь от другого оставшегося охранника, я хотела, чтобы у Полли было два из них на пути в больницу, на случай, если какой-либо порожденный нападет.

Прижавшись к груди самого высокого стражника, как младенец, Полли что-то бормотала, по-видимому, мне, и я быстро обняла ее или, по крайней мере, как-то обняла, как могла, не обнимая сурового охранника.

— С тобой все будет в порядке, Пол. Просто постарайся расслабиться и отдохнуть, и ты будешь в клинике в кратчайшие сроки. Я проверю тебя, как только смогу.

Я повернулась, чтобы убежать, но во впечатляющем координационном подвиге, учитывая ее состояние опьянения, Полли схватила меня за руку.

— Подожди-ка секунду. Просто подожди, Сэм. Я хочу сказать тебе, что ты стала моей лучшей подругой, и, если я когда-нибудь выйду замуж, будет ли это Алекс или кто-то другой, я хочу, чтобы ты была моей подружкой невесты. И, на самом деле… я хочу, чтобы ты сама руководила всей церемонией. Вот как сильно я хочу почтить твою честь.

— Ну, это…

На ум пришло слово абсурд, но и слова невероятно и мило, и последние два слова показались мне наиболее подходящими.

Я протянула руку Полли, что-то сжало моё сердце.

— Это невероятно мило, Пол. Огромное спасибо. А теперь, пожалуйста, позволь тебя увести и отдохни в клинике.

Она сказала «хорошо», и я немедленно побежала к полю, где отдаленные рычания и отрывки битвы, казалось, заметно уменьшились. Тем не менее я остановилась всего через шесть или семь шагов, когда услышала звук, когда кого-то рвало позади меня. Очень жестоко. Вздохнув, я обернулась. Как бы сильно я ни хотела вернуться к битве, я не собиралась позволять Полли блевать в объятиях сурового охранника в одиночку.

В итоге она закончила свою чрезвычайно сильную рвоту на моих руках, пока я сидела с ней прямо на тротуаре. К