Признания повесы - Карен Хокинс

Брэнд ничего не сказал. Его не удивило, что в жизни Верены есть тайны – он и сам об этом догадывался.

И в один прекрасный день они станут известны Брэндону.

Колбурн отодвинул кресло от стола.

– Вижу, вы настроены действовать, хоть это и опрометчиво с вашей стороны. Не хотелось бы вам говорить, но если в самое ближайшее время вы не найдете списка, мы вынуждены будем предпринять некоторые шаги.

– Например?

– Если понадобится, арестуем и виконта Уичэма, и леди Уэстфорт и будем держать их у себя, пока не узнаем, куда делся этот проклятый список.

– Откуда вы знаете, что он не уничтожен?

– Заинтересованные в его покупке заняли выжидательную позицию. И поскольку никто из них до сих пор не покинул нашей страны, можно предположить, что список все еще здесь.

Брэндон встал:

– Спасибо за беседу. Вы сказали гораздо больше, чем я рассчитывал.

Колбурн тоже встал:

– Мы – открытая книга, мистер Сент-Джон. Если у вас будут еще вопросы, заходите.

Брэндон посмотрел в свою пустую чашку, в голову ему пришла одна мысль.

– Сэр Колбурн, каков размер списка?

– Размер? О, он совсем небольшой. – Колбурн пальцами очертил маленький квадратик.

Брэнд кивнул.

– Спасибо. Буду держать с вами связь.

– Вот и отлично. Принесите список нам, если найдете. Очень надеюсь на это.

– Да. Непременно.

– Это все, о чем я прошу. – Колбурн поджал губы. – Для осуществления этой задачи вам нужен помощник. Если выбирать между Уичэмом и леди Уэстфорт, то дама, мне кажется, гораздо умнее.

С этим Брэндон поспорить не мог. Он протянул руку.

– Удачи вам, Сент-Джон, – сказал Колбурн, пожимая Брэндону руку. – Надеюсь, ради вашего же благополучия, вы докажете, что мы ошибаемся... по всем статьям.

Я бы предпочел новую лошадь любовнице. Так приятно, что тебе отвечают любовью всего лишь за морковку, а не за рубиновое ожерелье.

Его светлость герцог Девонширский – своему другу сэру Роберту Долтри, делая ставки на лошадей на аукционе «Таттерсоллз»

Верена опустилась на диванчик, расправив юбки из белого органди.

– Я слишком устала, чтобы ехать куда-то еще. У меня болят ноги, волосы расползаются из-за этого ужасного дождя. Если ты хочешь увидеть леди Бессингтон, тебе придется поехать к ней одному.

Мучительный день, которые они провели, нанося визиты всем, кто был на том памятном ужине. И все впустую. Узнали только, что известие о смерти лорда Хамфорда распространялось в свете и все говорили о нем с большей теплотой, чем при жизни.

Предполагали, что его ограбили и бросили в Темзу, об ужасных подробностях смерти не упоминали.

Джеймс мерил шагами пространство перед камином, сцепив руки за спиной.

– Я увижусь с леди Бессингтон попозже вечером, в театре. Она последняя, к кому мы должны были съездить. Не считая, конечно, виконта Уичэма.

Странно, но в разгар сезона Уичэма не было в городе. Верена познакомилась с Уичэмом, красавцем мужчиной, два года назад в игорном доме.

Интересно, не знает ли Брэндон, где находится молодой пэр. Говорят, они друзья.

Джеймс провел по лицу рукой.

– Мы целый день искали зацепки и ничего не нашли.

– Возможно, ответ у леди Бессингтон. Кто-то же должен был слышать какие-нибудь высказывания Хамфорда.

– Надеюсь, ты права, – сказал Джеймс. – Не выношу театр, но говорят, она не пропускает ни одного представления.

– Я тоже не люблю театр. Отец заставит любого трагика позеленеть от зависти.

– Это он может. Если я поймаю леди Б. до начала спектакля, то сразу уйду.

Верена сбросила туфли. Они объехали сегодня девять человек. Девять домов, девять долгих, нудных бесед, которые нужно было подвести к званому вечеру и таинственной смерти лорда Хамфорда, бесчисленные чашки остывшего чая и черствые кексы.

Джеймс замедлил шаги, перестал хмуриться.

– Надо все обдумать. Что же все-таки нам удалось узнать?

– Что леди Джессап отчаянно нуждается в экономке, а у мистера Синклера самые лучшие лепешки. Хорошо бы взять рецепт у его повара.

Брат уставился на нее.

– Ты сегодня в прекрасной форме.

Верена прикусила губу и посмотрела на Джеймса. Он был бледнее, чем обычно. Видимо, тревога не покидала его. Верена тоже испытывала беспокойство и старалась отвлечь себя от неприятных мыслей приятными воспоминаниями. О прошлой ночи, например. О жарких ласках Брэндона. Мужчина ее мечты. Только слишком уж властный.

В постели это даже приятно. Но в повседневной жизни такая черта характера не вызовет ничего, кроме разногласий. Разногласий и разочарования. Брэндон Сент-Джон рожден для шелка и атласа высшего света, куда Верене заказан путь.

Впрочем, не все ли равно. Между ней и Брэндоном никогда не будет серьезных отношений.

– Ты не слушаешь меня, – сказал Джеймс, прервав ее размышления.

– Я... о, ты говорил?

– Видимо, сам с собой. Что случилось? Ты какая-то странная.

Раздался громкий стук в дверь, и в щель просунулась голова Гербертса, блеснул на свету золотой зуб.

– Ах, вот вы где, хозяйка! К вам посетитель. Привести его?

– Гербертс, пожалуйста, не заглядывай в дверь, словно призрак. Просто войди и скажи, что тебе нужно.

Дворецкий просиял, но не двинулся с места.

– Призрак, говорите? Может, в следующий раз, когда я буду докладывать о госте, мне крикнуть: «У-у-у!»? – Он сделал страшное лицо и закатил глаза. – У-у-у-у-у!

Верена подавила улыбку.

– Кто наш гость?

Гербертс лукаво улыбнулся:

– О, мне кажется, вы знаете его, хозяйка. Очень хорошо знаете.

Сердце Верены учащенно забилось.

– Мистер Сент-Джон?

– Во всем блеске своей славы. Должен сказать, приятно видеть этого мужчину в рубашке.

Щеки Верены вспыхнули. Она бросила быстрый взгляд на брата, который в шоке таращился на дворецкого.

– Веди мистера Сент-Джона сюда, – сказала она, надеясь, что Джеймс не успеет обрести дар речи и остановить Гербертса.

– Хорошо, хозяйка. Я приведу его сюда, хотя, осмелюсь сказать, дорогу он знает. – Дворецкий подмигнул и исчез.

– Что все это значит? – спросил Джеймс голосом, очень напоминавшим голос отца.

– Это же Гербертс, Джеймс. Кто знает, что у него в голове? О Боже! Где мои туфли?