Чужой муж - Лариса Кондрашова

— Наверное, он все же не очень здоров, — пробормотала Наташа.

— Это его проблемы!

— Девчонки, давайте садиться за стол. Неприятные разговоры мешают пищеварению. Наташе мы нальем гранатовый сок, а сами… Вино, водка?

— Лучше водку, — отозвалась Стася. — И все же… Извини, Люда, но эта мысль не дает мне покоя. Почему я не отговорила Рудину сюда ехать?

— Значит, так надо было, — решительно сказала Наташа, — и если у меня ничего не получится — вполне может так и случиться, — я не буду в своей будущей жизни мучиться сомнениями насчет того, почему я не поехала и ничего не сделала.

Людмила, раскладывая по тарелкам салат, предложила:

— Пробуйте. У нас теперь при фабрике теплица появилась. Между прочим, ее построил новый главный механик. Зелень круглый год. Правда, на всех горожан пока не хватает, но своя рука — владыка, и я пользуюсь правом первой леди. Как жена директора.

Она первая и рассмеялась. Любавина вообще охотно смеялась, глаза ее были чистые, с каким-то внутренним светом, как и полагается счастливой женщине.

— Взглянула я на Валентина и подумала, что когда-то и сама была такая. Мутная, как вода в Неве. Уезжала сюда, меня все отговаривали: из столичного города — в такую дыру! А я отвечала, что с милым рай и в шалаше. Между прочим, теперь эту поговорку женщины не признают. Смеются, мол, до первого дождя, но я убедилась, что доля истины в том есть…

— Ну, я бы не сказала, что у вас такой уж шалаш, — заметила Стася.

— Квартира хорошая, — согласилась Людмила, — но начинали мы, как и многие, с малосемейного общежития.

— Вы жили в малосемейке? — изумилась Наташа.

— Ну, во-первых, Толя не всегда был директором, а во-вторых, чем мы лучше тех, кто приезжает сюда? Можно было бы купить квартиру, но у нас тогда и денег не было. А потом мы сюда детей привезли — каждый своего. Точнее, свою… — Она засмеялась. — Да-да, об этом мало кто знает, но у нас с Любавиным сводные дети. Моя дочь до приезда сюда год с бабушкой жила, а его — с мамашей. Боялась я страшно: вдруг, думаю, с падчерицей общего языка не найду, а оказалось, она такая милая, ласковая девушка.

Она улыбнулась, вспоминая. Но, услышав, как в замке завозился ключ, вскочила.

— А вот и Анатолий. Легок на помине!

— Гости у нас, говоришь? — услышали Наташа со Стасей веселый голос. — Весь город уже знает.

— Не сомневаюсь, — откликнулась Людмила. — У нас как в хорошей деревне. Надеюсь, перед домом не стоит толпа журналистов в попытке взять у Наташи интервью?

Он зашел в комнату и остановился на пороге.

— Наташенька, приехала все-таки. Я рад. Грешным делом, думал, ты меня никогда не простишь. Хотел как лучше… ну, дальше вы сами знаете…

— Мой руки, — не дала ему договорить жена, — лучше обо всем разговаривать сидя и за столом. Ты ведь больше никуда не пойдешь?

— Куда ж мне на ночь глядя идти?

— Вот я и говорю.

Она вернулась за стол и шепнула:

— Сокрушался очень. Говорил, на всю жизнь зарекся в чужую жизнь влезать.

— А может, это судьба? — негромко предположила Стася. — Наташке вот так приехать, посмотреть на то, что могла бы иметь, да Господь уберег?

— В последнее время это слово частенько употребляют, — отозвалась Любавина. — Так проще оправдывать свою бездеятельность. Мол, это не мое, чего зря суетиться.

— Вот и я хотел почти то же самое сказать, — подхватил ее слова появившийся на пороге комнаты Анатолий Васильевич. Он был переодет в легкие брюки и рубашку с коротким рукавом. — Прежде чем что-то предпринимать, лучше все-таки убедиться. Ты, Наташа, как, знаешь, что твое, а что нет?

— Не знаю, — вырвалось у Наташи. — Недавно Валентин приходил, вам, наверное, еще не успели сказать… Я на него посмотрела как на чужого, понимаете? Нет, жалость шелохнулась где-то внутри, но и только.

— Видишь, — обрадовалась Стася, как будто недавно высказанная ею мысль тут же нашла свое подтверждение. — Назовите как угодно: судьба, не судьба, а настоящее чувство само подскажет, как тебе поступать… Думаю, нам надо с утра пойти на вокзал и купить билеты.

— На вечер, — сама не зная почему, сказала Наташа. — Походим, посмотрим, как здесь все, что изменилось.

— Наверное, в таких городках ничего особо не меняется, — заметила Стася.

— Не скажите, — оживился Любавин. — Наша фабрика, например, начала строить крытый каток.

— К зиме-то будет готов?

— Обижаете, барышня… Кстати, как там наша мисс «Туалетная вода»? Говорят, не последнее место заняла. Прославила свою фабрику.

— Вице-мисс, — сказала Наташа, — то есть второе место среди парфюмерных красавиц. Может, она бы и первое заняла, да как же город-устроитель своего человека вперед не пропихнет?

— Хорошая девушка, — сказал директор, переглянувшись с женой. — Люда говорит, если бы наши мужики ее не затуркали, могла бы далеко пойти.

— Может, и затуркали, но хребет же не сломали, — произнесла Наташа, вспоминая выражение Сан Саныча. — Оправится еще, вернее, выправится. Стася вон уже работу ей предлагает.

— Это вы о той красивой девушке, что нас провожала? Теперь, Анатолий свет Васильевич, вряд ли она к вам вернется.

— Догадываюсь, — кивнул он, — но я не в обиде. Красивые девушки должны улетать в большую жизнь из родовых гнезд или временно таковыми являющихся.

— Ты прямо казенным языком заговорил, — улыбнулась Люда. — Но в этом есть сермяжная правда. Кем здесь сможет стать Неля Новикова, кроме как бригадиром смены? И уж вряд ли ей захочется в этой производственной текучке как-то повышать свой профессиональный и культурный уровень.

Они еще с часок посидели, а потом Любавина засуетилась:

— Давай, Толя, закругляться. Девчонки с дороги, а мы их совсем заговорили. Наташе нужен режим.

Но, даже устроившись в кровати и выключив свет, Наташа не могла никак заснуть. Все стоял перед глазами Валентин. И помнился его мутный, какой-то неживой взгляд.

Но все же больше всего ее задевало чуть ли не брезгливое отношение Валентина к ней. Как он смотрел! Вроде Наташа одна во всем виновата. Вначале Тамарка ее во всем обвиняла, а теперь он… Даже будущий ребенок его не заинтересовал. Можно подумать, у него куча детей!

Нашел выход — в запой удариться. Видите ли, его опять продали…

Она еще долго мысленно обвиняла Валентина во всем, пока наконец сама себя не остановила. Минуточку, а попробуй хоть ненадолго поставить себя на его место. Представь, ты возвращаешься туда, где, как ты думаешь, тебя ждут и любят, а вместо любимой женщины тебе открывает злейший враг…

Ну, может, он и не воспринимал Тамарку именно так, но и другом в тот момент вряд ли считал. По крайней мере чтобы обрадоваться.