Закат Америки. Уже скоро - Чарльз Капхен

Безусловно, демократия в известной степени обладает миротворческим влиянием. Отсутствие сколько-нибудь крупных войн между либеральными демократиями дает основания для осторожного оптимизма относительно того, что с распространением демократических принципов управления война станет менее распространенной. Гипотеза демократического мира также имеет логическое обоснование. Демократии, по определению, являются более центристскими, умеренными и уравновешенными, нежели государства, подвластные одному человеку или авторитарной группе, чьи патологические устремления в данном случае невозможно унять. Вполне логично предположить, что открытые, «прозрачные» государства способны к более тесным контактам друг с другом, чем государства закрытые и непрозрачные.

Проблема в том, что миротворческое влияние демократии может и не возобладать над прочими тенденциями, подталкивающими международную систему, в противоположном направлении. Национализм, подобно меняющейся структуре международной системы и балансу геополитических сил, порожденному этими изменениями, может замедлить (если не воспрепятствовать) наступление демократического мира. Возвращение мультиполярности сулит обострение «инстинкта соперничества», который способен нейтрализовать положительное воздействие демократии на общество. В общем и целом мы не можем полагаться на то, что распространение демократической формы правления окажется «противоядием» от геополитической напряженности, сопровождающей закат эпохи американского величия.

Появившееся в последние годы суждение о все возрастающей роли Европы в мировой экономике и политике, которая ведет к утрате Соединенными Штатами доминирующего положения в мире, строится на двух предположениях, каждое из которых противоречит здравому смыслу. Первое предположение исходит из характера изменений в развитии мирового хозяйства. Многие аналитики полагают, что неравномерность экономического развития является главной движущей силой изменений в мире. Центры передовых технологий и производства высококачественной продукции перемещаются, предоставляя возможность новым предпринимателям захватить инициативу на мировом рынке.

Однако не эти обстоятельства являются решающими при современном положении дел. Европа скоро догонит Соединенные Штаты вовсе не потому, что ее технологическая или экономическая база лучше, а потому что большинство европейских стран действуют сообща, объединяя интеллектуальные и промышленные ресурсы. Европейский Союз — вот истинная реальность, которая существенно меняет мировой ландшафт.[161]

Второе предположение, объясняющее политический и экономический взлет Европы, строится на давних дружеских отношениях между западноевропейскими странами и Соединенными Штатами, на их общих исторических корнях. Придерживающимся таких взглядов политикам и ученым разногласия между Европейским Союзом и Соединенными Штатами кажутся невозможными.[162]

Нам представляются уместной другая оценка. Прежде всего, отметим, что в течение пяти долгих десятилетий единство Западной Европы и США обусловливалось «холодной войной», в течение которой у европейцев не было выбора: перед лицом советской угрозы они нуждались в помощи США и принимали лидерскую позицию Вашингтона.

Теперь, когда положение изменилось, прежние взаимоотношения между Европой и США уже не воспринимаются как нечто само собой разумеющееся. Теперь обе стороны действуют более обособленно и даже соревнуются в достижении определенного мирового статуса, в размере благосостояния и распределении сил — непреходящих ценностях для любого народа.

Перед тем как проанализировать причины политического взлета Европы в противовес влиянию США, обратимся снова к истории, показав на примере Германии, какие результаты приносит объединение. В девятнадцатом веке князь Отто фон Бисмарк объединил немецкие земли Центральной Европы в единое государство, что привело к стабильному экономическому развитию, позволившему Германии укрепить военную мощь и взрастить новые политические амбиции. Объединение немецких земель повлекло за собой изменение политической обстановки, подготовив основу для нового соперничества между ведущими мировыми державами. Объединение Европы, интеграция европейских стран могут привести к таким же последствиям.

Напротив, посмотреть, к чему приводит расчленение единого государства, можно, вспомнив Римскую империю. В третьем веке римский император Диоклетиан, чтобы облегчить управление и обеспечить защиту границ, разделил империю на две части: западную со столицей в Риме и восточную со столицей в Константинополе. Однако такое разделение государства на пользу Римской империи не пошло. Вскоре после раздела западная и восточная части империи, несмотря на общность культуры и общее историческое наследие, вступили в соперничество, что привело к дальнейшему распаду государства. Судьба Римской империи не предвещает ничего хорошего современному Западу, в котором все более ясно выделяются два самостоятельных политических центра: один — в Европе, другой — в Северной Америке.

В 1871 году создалась единая Германская империя во главе с королем Пруссии Вильгельмом I. При объединении в ее состав вошли ранее независимые немецкие королевства, герцогства, княжества и вольные города. Исключение составила одна Австрия. И это не было случайностью. Пруссия и Австрия давно соперничали за гегемонию над Германией. К тому же министр-президент Пруссии Отто фон Бисмарк был сторонником объединения Германии без Австрии, постоянно полемизируя со своими оппонентами в общегерманском парламенте, где он во всеус— лышание заявил: «Исходя из политики, которую неизменно проводит Австрия, можно смело сказать, что нам не ужиться с ней в одном государстве: Германия слишком мала для этого».[163]

Стремясь к объединению немецких земель и хорошо понимая, что такое объединение изменит геополитическую обстановку в Европе, Пруссия к началу 1871 года добилась значительного расширения своих владений в результате 2-й шлезвиг-голштин-ской войны 1864 года с Данией, австро-прусской войны 1866 года и франко-прусской войны 1870–1871 годов. Победа над Францией позволила Пруссии не только получить новые земли — Эльзас и Лотарингию с громадными запасами железной руды, — но и покончить с гегемонией французов на континенте. Война с французами длилась недолго, ибо прусская армия почти вдвое превосходила противника по количественному составу. Франции и в дальнейшем было трудно соревноваться по численности вооруженных сил с Германией из-за меньшего количества населения и значительно меньших темпов его прироста. Отметим, что в 1915 году население Германии составляло семьдесят миллионов человек, а Франции — только сорок. Нетрудно понять, что образовавшаяся после франко-прусской войны Германская империя, обладавшая к этому времени большими промышленными ресурсами, быстро превратилась в мощное государство.