Ангел без имени - Михаил Булыух

– Но… не ценой… собственной… измены… – все это время мои внутренности грызли бронзовые черви Саломира. Эта беседа полностью измотала меня. Но Баал, казалось, не замечал моих страданий. Он вышагивал взад-вперед, скрестив за спиной руки, больше похожие на когтистые лапы. Кожистые крылья развивались за его спиной рваным плащом.

– Я заключил договор с Древним Ужасом, – наконец решился архидьявол. – Я – единственный, кто имеет на трон Ада больше прав, чем этот выскочка Люцифер, ага. Но я недостаточно силен, чтобы свалить весь Совет. Ужас – сильный союзник, но я опасаюсь… опасаюсь, что он предаст меня, если почувствует иную силу. Присоединись ко мне, брат! И мы станем властелинами Ада, повелителями Нижних Миров и князьями Земли! Только ты и я, ага! Как было испокон веков! Вспомни!

– Это… ты… вспомни… вспомни… каким ты… был… сейчас… не ты…

– Будь ты проклят!

– Это… ты… проклят…

– ОТРЕЖТЕ ЕМУ ЯЗЫК! И ГУБЫ, И ЩЕКИ! И ДЕЛАЙТЕ ЭТО ПОСТОЯННО!

– Ты… знаешь… что я… прав…

Баал смотрел, как палачи раскаленными ножами кромсали мою плоть. А из его глаз текли кровавые слезы. Потом он сам, своими собственными когтями вырвал мне глаза.

10

– Все еще упорствуешь? – Баал широким шагом вошел в пыточную. – На Земле прошла уже тысяча лет. Даже больше. А здесь и представить страшно, сколько вечностей.

Я приподнял обезображенную голову, но ничего не ответил. Не было смысла. Да и не мог. Наши беседы в последнее время носили односторонний характер.

– Твоя стойкость потрясает. Было бы кому быть верным, мм… Ведь Он отвернулся от тебя. Отрекся, ага.

В этот момент мне в глаз вонзился раскаленный железный прут. Щербатый палач довольно улыбнулся и бросил железку в уголья. Через несколько минут последует черед второго глаза. Я собрал остатки силы воли и взглянул в морду Баала. Тот, с минуту поиграв в гляделки, отвел взгляд.

– Иначе, вытащил бы тебя отсюда. Подумай сам. Тысяча лет, ага. И ни одного доброго слова. Вообще ни одного слова. Не говоря уже о помощи. Ты же ведь считаешь, будто Он Всемогущ, мм? То есть делает все что хочет, мм? Стало быть… не хочет помочь, да, мм? Или не может, мм? Мм… Подумай над этим, ага.

11

– Он изменил себе! – вскричал Баал, врываясь в пыточную и расшвыривая по углам палачей. – Этого не может быть! Кровь за кровь, глаз за глаз! Так было всегда и так должно быть впредь! Он – это Абсолют, неизменная величина, идеал! Он не должен, не может измениться! Иначе, это будет уже не Он!

В ярости он не агакает и не мурлычит, отметил я про себя, но ничего не сказал. Не мог. Вместо этого промычал в ответ нечто невразумительное.

– Перестаньте резать ему язык и уродовать лицо, – бросил Баал. – В следующий раз я хочу с ним говорить.

Палачи угодливо поклонились. Но все равно несколько раз втихую втыкали мне в гортань раскаленные иглы.

Больные ублюдки.

1

– А что дальше? Как вы все-таки выбрались? – жадно спросил Ярослав, не заметив, что я не только прекратил рассказ, но и к чему-то прислушался.

– Тихо! – осек я. – Идет кто-то…

– К…

– Тихо, я сказал!

Действительно, за воем мусорного ветра угадывалась тяжелая поступь кого-то большого. Под его многотонной тушей с хрустом и скрежетом ломались кости и рассыпались в прах черепа, устилающие здешнюю почву в несколько слоев.

– Кто? – прошептал побледневший Ярик.

Я пожал плечами. Встал.

– Пойду посмотрю.

– Я тебя здесь подожду, – сказал бес.

Филя уже вскочил и только ждал команды. Его уши стояли торчком, все мускулы напряжены как струна.

– А… а мне что делать? – снова прошептал Ярик.

Оставлять его наедине с бесом опасно, подумал я.

– Пошли. Будешь патроны подавать.

– К… какие патроны?

– Это метафора.

– Что?

– Пошли со мной, говорю.

Вот как описать демона, целиком состоящего из темноты? Его и видно не было, он скорее воспринимался как дыра в пространстве. Даже на фоне тусклой действительности Преисподней его фигура выделялась абсолютной, всепоглощающей чернотой, в которой вяз, терялся, тонул взор. Тем не менее его тяжелая поступь вполне ощутимо сотрясала почву. Почему поступь тяжелая? Так размерами он впятеро превосходил приснопамятного великана Гериона.

Демон даже не шел, он СТУПАЛ.

Силуэт его смазывался, не был четким, только во время резких, будто рваных движений, на долю секунду обретая объем.

Этого конкретного демона я знал. Да и кто его не знает… Примерно так же он выглядит и на Небесах, только состоит не из кромешной тьмы, а режущего глаз света. Он и не совсем демон даже. Абаддон. Ангел Бездны. Жнец. Смерть.

2

– Кто это? – спросил Ярик шепотом. Филя вообще улегся на пузо и прикрыл морду лапами. Даже он проникся величием неспешно движущейся фигуры.

– Прячьтесь, – бросил я и пошел навстречу Смерти.

Надо же… А ведь я думал, что забыл, как это… бояться.

Абаддон достался Господу в наследство от Древних. А по слухам, Древним в наследство от Древнейших. И кто его знает, сколько до того он хозяев сменил. Он – единственный из ангелов, не созданный Господом, а примкнувший к сильнейшему. И судя по всему, не в первый раз. Единственное существо, обретающееся в двух ипостасях: ангела и демона одновременно. Он – единственный, кто, предав Господа, не перестал служить Ему. Единственный, кого боится Люцифер, ибо знает, наступит день, и Абаддон придет за ним. Иногда, мне кажется, даже Сам Господь опасается Ангела Бездны. Хорошо, что Жнец предпочитает обретаться на вторых ролях и не рвется в лидеры. А то мы бы получили два Ада.

– Приветствую тебя, Абаддон, – сказал я, склонив голову, как равный приветствующий равного.

– Я так и думал, что это ты, безымянный, – сказал Ангел Бездны, снисходительно кивая в ответ. – Демоны и черти подали коллективную жалобу. Как тогда, девятьсот лет назад. Ты ведь знаешь, что не должен быть здесь?

– Знакомая ситуация, не правда ли? – усмехнулся я.

– В прошлый раз, когда я задал тебе этот вопрос, прозвучало обещание. Если я выведу тебя из Ада, ты забудешь дорогу сюда. До часа, пока не призовет Господь. Стало быть… ангел Божий… солгал?

Я призадумался. Момент был тонкий.

– Господь в курсе. И дорогу я забыл. Мне ее показали заново.

– Хочешь сказать, начался Апокалипсис? А почему тогда я не знаю?

– Нет. Локальное поручение. На спасение единственной души, незаконно забранной в Преисподнюю.