Ардагаст и братство тьмы - Дмитрий Баринов

С неба на них глядела полная луна, которую эллины зовут «ликом Горгоны».

На песчаном бугре над берегом Печоры одиноко сидел Железный Старик. Среди сосен за его спиной горели костры. Стан, тянувшийся далеко вглубь леса, шумел на все голоса, несмотря на поздний час. Злые, угрюмые, грозные песни подземных жителей напоминали то медвежий рёв, то волчий вой. Их язык, похожий на пермяцкий, кузнец понимал плохо. То и дело доносилась брань, в темноте вспыхивали драки. Гоготали и ухали лешие, лаяли пёсиголовцы. Вблизи слышался женский визг и довольное ржание мужиков. Он узнавал голоса своих сыновей. Хорошо освоились ребята: вместе с нечистью печорских девок портят.

Лучше всего ладил с пекельными выходцами и знал их речь Яг-морт. Но старого друга сейчас рядом не было. Кузнец послал его с лучшей частью рати в обход, с трудом заставив Медведичей и их шайку подчиниться лесному человеку. А ведь не справятся они с этим полчищем без Яг-морта и без него, Корт-Айки. Разбредутся пекельные головорезы, передерутся, повернут назад. А может быть, и не разбредутся, и не повернут... И сами решат, с кем и как воевать.

Он, колдун-разбойник из прикамских дебрей, вёл сейчас войско побольше, чем у иного сарматского царя. Но как же мало знал он об этом войске! Как они жили у себя под землёй, с кем вечно сражались? Сколько их там ещё осталось? И кто, какие невиданные люди, бесы, чудовища могли выйти следом через взломанные им медные ворота? Он знал лишь, что люди незнаемые делятся на племена — пёсиголовцев, волосатых, безглавцев и прочих. С их вождями он и имел дело. Со своими же воинами вожди управлялись сами сурово и безжалостно с помощью десятников и сотников. Драки, убийства, жестокие наказания были обычным делом, но до настоящих усобиц в стане никогда не доходило. Порядка здесь было не меньше, чем в волчьей стае, где слабый подчиняется сильному, а тот — сильнейшему.

В одном кузнец был уверен: пекельная орда ненавидит всех земных людей. Всех, а не только арьев, загнавших её предков в преисподнюю, или их потомков. И ему подчиняются только из-за жезлов Яги. Но всегда ли будут подчиняться? И что ещё задумает подземная владычица?

Тихо подошла Сизью, села рядом. Не поднимая головы, он проговорил:

— Пустили мы в мир реку пекельную, нечистую и думаем, будто её ведём, а это она нас несёт Чернобог знает куда. И сами мы будто уже не люди, а уроды преисподние вроде всех этих...

— А чем они все хуже хотя бы Яг-морта? — пожала плечами ведьма. — У них всё по-нашему, по-разбойничьи: нет знатных, простых, старейшин почтенных, а есть только сильные и слабые.

— По-звериному тут всё. По-нелюдски! — с тоской сжал кулаки Корт-Айка. — Поделом мне — куда шёл, туда и пришёл. А началось всё с того, что убил двенадцать охотников-манжар. Из-за лося убил. Крупный лось был, отменный — на всех бы хватило... К людям нужно было идти из дебрей этих, к людям!

— Иди. Они тебя за одно только Колесо Смерти самого к колесу привяжут и с горы спустят.

— А хоть бы и так. Устал я... От всего устал.

— Иди, — повторила Сизью, презрительно поджав губы. — Я с тобой не пойду. И сыновья не пойдут. Слаб ты стал. Не телом — духом. Не нужен ты нам такой.

— А старый, хворый, израненный — тоже не нужен буду?

— Был когда-то обычай — стариков убивать. Заметил, среди незнаемых стариков нет? У иных племён ещё недавно тех, кто от старости умирал, с бараниной съедали.

— Нет уже племён тех.

— А незнаемые есть. Вернулись! И Медведичи с дружиной мясо врагов едят. Помолодел мир перед концом! — жутко, задорно рассмеялась ведьма.

Кузнец тяжело поднял голову. Глаза его сверкнули.

— Миру конец? А может, нам? Съесть вожака готовы, волки? Нет, не ослаб я ещё!

Он всей тяжестью, как зверь на добычу, навалился на колдунью, прижал её к холодной земле и с радостью ощутил сопротивление всё ещё крепкого, ладного тела. Всё, как тогда, много лет назад, в лесном святилище Йомы, среди людских черепов на ветвях ели, под крик сов. Эти совы могли бы вмиг выклевать ему глаза, разорвать шею, но она не позвала их на помощь. И не обрушила на него свои чары, хотя стояла полная луна — так же, как теперь.

— Миру конец? Так погуляем напоследок! — рычал он.

— Да, да! Он наш! Никого нет, кроме нас!

В звуках, которые они издавали, уже не было ничего человеческого — словно сходилась пара сильных, опасных хищников, к которым в такой миг лучше не приближаться.

Войско росов вышло к устью Подчерья. Полтысячи конников в железе — для севера это была неодолимая рать. Но против людей. А против многотысячной орды, изрыгнутой пеклом и вобравшей в себя всю лесную нечисть? Не безумием ли было разделить отряд на три части? Но Ардагаст поступил именно так. Пермяки, амазонки, нуры и дружина Лунг-отыра ушли на восток, к Иджид-парме, наперерез Яг-морту и Медведичам. Вёл отряд Вишвамитра. С ним отправились Аристей и Або. Конники Сагдева и Сорака ещё ночью переправились на левый берег Печоры и теперь шли на север, скрываясь за соснами. Печорцы на плотах и лодках спустились по реке затемно и уже скрылись за болотистым мысом к северу от устья Подчерья. Всю эту часть войска возглавлял Сигвульф. С ним была Милана. Остальная рать во главе с самим царём стояла на берегу Подчерья.

Речка здесь была неглубока, но изобиловала островками, протоками, зарослями камыша. А по другую сторону среди елей толпилось скопище, плохо вооружённое, но страшное в этих дебрях одним своим числом. Сарматские и манжарские конники стальным клином разрубили бы это полчище, разметали по степи. Но здесь была не степь, а тайга. Нечисть понимала это и не торопилась переходить реку. Даже из-за елей не высовывалась, зато на все лады гоготала, вопила и насмехалась над пришельцами.

Вдруг из чащи выехали верхом на огромных — с небольшую лошадь — зайцах и лисах существа, больше всего похожие на оживших деревянных идолов, вытесанных из не очищенных от коры дубовых и сосновых стволов, с толстыми ветками-руками. Они слезли со своих пушистых скакунов и оказались ненамного выше низкорослых подземных выходцев. Среди росов послышались смешки:

— Это и есть дубовые да сосновые великаны? Истуканы они, пугала огородные! На дрова ещё сгодятся, а в бой — навряд ли!

Рядом с «великанами» появились низенькие людишки в одежде из темно-рыжей шерсти с капюшонами и принялись сноровисто привязывать деревянных вояк за ноги к стволам елей. Росы захохотали:

— Что, сбегут?

Но смех разом стих, когда «пугала» вдруг выросли в настоящих великанов, под стать тем деревьям, к которым были привязаны. В руках у них оказались тяжёлые еловые стволы. Потрясая ими, великаны издавали звуки, похожие на шум ветра в верхушках деревьев.

Ардагаст помрачнел. Попробуй сунься под эти дубины! Или проруби деревянное тело великана. Поджечь их Огненной Чашей или хотя бы горящими стрелами? Слишком опасно это в смолистом еловом лесу. Куда потом бежать из моря огня и дыма? В холодную Печору? А что станет с восточным отрядом? Дело было не только в великанах. Подземные человечки-сииртя, оказывается, тоже остались на стороне Корт-Айки. Видно, Або, утром ездившему к ним, так и не удалось уговорить соплеменников. Значит, воинам Вишвамитры наверняка придётся сражаться с послушными сииртя подземными слонами. Оставалось ждать, пока отряд Сигвульфа не ударит в тыл незнаемым.