ОСВОД. Хронофлибустьеры - Виктор Точинов

– Я вернусь, Нейя. Непременно вернусь.

…А когда я вернулся (не к Нейе, разумеется, а к «Матизу» салатного цвета), Властимир оторвался от планшета и протянул мне лист бумаги с рисунком, даже с двумя.

Самый обычный лист самого распространенного формата А4 делила на две части линия, нанесенная черным маркером. Слева тоже маркером был изображен стилизованный контур лягушки, заключенной в кривоватую окружность. Справа – такой же рисунок, но масштаб его частей изменился: лягушка стала больше, окружность меньше и теперь находилась внутри лягушачьего контура, а на башке земноводного появилась стилизованная корона из трех зубцов.

– Рисуешь на досуге ребусы?

– Нет, на досуге я вздремнул, плохо спалось ночью, кошмары замучили… Разбудил меня мальчишка, вручил картинку и ушел. Я спросонья не понял, что это, зачем и для чего… Но выкидывать не стал.

– Что сказал, вручив?

– Ничего. Мне показалось, он вообще не умел говорить.

– Глухонемой?

Властимир лишь пожал плечами. Я не удивился, – не знаю отчего, но в Павловске глухонемые встречаются гораздо чаще, чем в других городах и весях. Кажется, в советские времена здесь был обучающий центр для них, может, и сейчас сохранился.

Ничего о внешности мальчишки я не стал выспрашивать, решив, что тот лишь посредник, ничего не знающий, – заработал свою сотню, передав рисунок от истинного автора послания.

Еще раз внимательно изучил картинку. Подсказка непонятно от кого… Истинная? Ложная? Портретного сходства ждать не приходилось, но символика однозначно указывала на… на… вылетело имя из памяти… вспомнилось только, как называют эту сущность аборигены Амазонии: Гуа-Ланчи. Изгой среди Сил, причем изгнанный и заточенный ими задолго до Исхода.

Лишь когда мы подъезжали к городу, вспомнил: Тсатхоггуа… Мерзкое имя, век бы не слышать.

Бренд-директором «Газнефтедобычи» трудилась Нинель Васильевна Ли, дама, чей возраст определить было невозможно, – если не допрашивать с пристрастием специалистов центра косметической хирургии, где г-жа Ли, без сомнения, бывала неоднократно.

Уже в начале переговоров мне показалось, что бренд-директор меня расколола. Догадалась, что я не совсем тот, за кого себя выдаю.

Нет, самозванцем она меня не могла считать, – предварительная проверка и моей личности, и полномочий проведена: имел место звонок в Санкт-Петербургское представительство АО «Российские космические системы» (ответила на него Злата Васильевна, трудившаяся в этой конторе). Более того, на сайт рекомого АО вчера заходили с компа, расположенного не просто в «Лахта-центре», но конкретно в дирекции ГНД (на сайте в разделе «Сотрудники» стараниями Властимира-М ненадолго появилась моя мужественная физиономия и краткая трудовая биография, насквозь фальшивая).

Принимать меня за мошенника и афериста тоже оснований не было: согласно договору, обсуждением которого мы занимались, «Российские космические системы» должны были заплатить ГНД, а не наоборот.

Скорее всего, Нинель Васильевна мысленно поставила мне диагноз «профнепригодность». Сочла, что угодил я на должность с высокой зарплатой и прочими бонусами благодаря родственным связям и мало что смыслю в своих должностных обязанностях.

Каюсь, смыслил я действительно мало. За трехдневный интенсивный тренинг нахватался кое-каких терминов и общих понятий, чтоб не выглядеть совсем уж профаном, но не более.

После того, как я был взвешен и найден легким, в тоне г-жи Ли появилась практически незаметная снисходительность. А пункты и подпункты многостраничного договора, подготовленного «Газнефтедобычей», – их поначалу Нинель Васильевна настроилась обсуждать долго и вдумчиво – теперь мы пробегали галопом по европам.

Ну нет, так не годится… Хотя бы час я здесь планировал провести.

Пришлось включить режим дурака и заставлять бренд-директрису по два раза растолковывать даже мне понятные вещи. Если она и злилась на мою бестолковость, то никак себя не выдавала. Сумма в контракте стояла такая, что можно и потерпеть.

Когда я наконец схлопнул папку с проектом договора, времени прошло достаточно, чтобы можно было изобразить усталость, – дескать, затекла спина от корпения над документами.

Я встал, прошелся по комнате для переговоров (комната – слабо сказано, на ее площади можно было без труда разместить квартиру-двушку стандартной планировки), остановился у громадного аквариума.

Нинель Васильевна осталась на месте, и на ее лице мелькнуло нечто трудноуловимое, но явно для меня нелестное. Очевидно, мои действия шли вразрез с деловой этикой топ-менеджеров. Я не заморачивался, пусть считает, кем хочет: вороной, залетевшей в премиум-хоромы, или свиным рылом, затесавшимся в калашный ряд, или… плевать. Главное, что я оказался почти вплотную к аквариуму. Ради этого все затевалось.

Аквариум был хорош, на три тысячи литров или около того, оформленный в морском стиле: кораллы, раковины, большие яркие рыбы. Делая вид, что любуюсь всей этой красотой, я легонько хлопнул ладонью по правой поле пиджака, – причем повернулся так, чтобы жест остался незаметным для г-жи Ли.

Дальнейшее, подозреваю, бренд-директор не заметила бы, даже просмотрев записи со всех камер, что наверняка здесь имелись, хоть и были хорошо замаскированы, в глаза не бросались. А произошло вот что: в аквариуме появилась еще одна рыба. Не было ее – и появилась из ниоткуда. Или материализовалась из ничего.

Будь на месте аборигенов стеклянного водоема люди, они наверняка разразились бы изумленными восклицаниями. Но там обитали всего лишь рыбы, – безгласные, безмозглые и удивляться не способные. Вновь прибывшая была слишком велика, чтобы старожилы посчитали ее едой, но слишком мала, чтобы представлять опасность, – и ее проигнорировали.

Новоселка на фоне ярких тропических рыб выглядела скромной Золушкой: обычная золотая рыбка, Carassius auratus, числящая в предках заурядных прудовых карасей. Словно застеснявшись своего низкого происхождения и непрезентабельного вида, золотая рыбка торопливо юркнула в заросли кораллов, затаилась там, – и теперь даже тот, кто ухаживал за аквариумом и знал его обитателей наперечет, не заметил бы изменений списочного состава.

Г-жа Ли легонько кашлянула, оторвав меня от созерцания рыбьих дел, – я вернулся за стол переговоров и начал закруглять встречу. Сказал, что руководство в течение двух дней изучит договор, хотя у меня лично он никаких вопросов не вызывает, и вообще я бесконечно рад… и прочее бла-бла-бла…

Распрощались.

Покидая «Лахта-центр», я заглянул в туалет и избавился от двух одинаковых полиэтиленовых емкостей, наполненных водой и хранившихся в больших карманах, специальной пришитых под полами пиджака. В одной из емкостей приехала новая обитательница аквариума, а вторая была по большому счету не нужна, – но без нее утяжеленный с одной стороны пиджак сидел на мне криво.