Трали-вали - Владислав Вишневский

– Я подумала, наверное поздно уже, завтра… на работу…

– Нет-нет, почему поздно? Почему завтра? Ещё рано. Про работу забудь! Какая работа, зачем работа? Тебе не надо работать. Я за тебя работать буду. Ты женщина. Ты не должна работать… Мы с тобой не поговорили, вина не выпили… Ты хочешь немного вина? У меня хорошее есть. Коллекционное для тебя! Ты любишь коллекционное? Любишь? Сейчас налью… А фрукты? Самые лучшие! Таких ты нигде не купишь! Такие здесь не продают, такие только хорошим людям привозят, настоящим… Вот, смотри… А кальян… Ты любишь кальян? Пробовала курить кальян?

– Нет, – ответила она, втягивая носом запах… – А это запах кальяна разве? – спросила она. – Я думала это от яблок, от фруктов.

– Что ты, конечно, от фруктов… Такой запах и есть… И яблок, и бананов, и клубники, и смешанный… Какой хочешь. У нас на Востоке, всё для человека есть… Всё для хорошего человека, если человек хороший, или женщина. Вот, смотри… Присаживайся, солнце моё, попробуй… – Он протянул ей красивый, удобный для руки мундштук.

Алла осторожно взяла, поднесла к губам… От мундштука веяло нежным запахом спелого яблока. Алла втянула воздух, во рту приятно обволокло яблочным ароматом, потом она выдохнула… в стеклянном сосуде забулькало…

– Не так надо, – мягко поправил Александр-ака. – Смотри. – Продемонстрировал на своём… Алла в точности повторила, прикрыв глаза, втянула дым, задержала его во рту, смакуя, выдохнула…

– Так правильно? – спросила она.

– Да-да, правильно-правильно. Молодец! Умница! У тебя получается… Молодец! А ну-ка, мой попробуй… – Протянул ей свой мундштук.

Гибкие шланги кальянов переплелись. Она смело втянула дым. Вкус был другим, тот, сладковатый, какой она ещё раньше – выходя из ванной комнаты – различила, приторный, терпкий… На мгновенье закружилась голова, но тут же всё прошло, уступив место наплывающей легкости и светлой радости. Безотчётной какой-то радости, яркой-яркой, детской, наверное. И звуки почему-то все усилились, словно ручку громкости излишне повернули. Разве излишне? Нет, хорошо, просто отлично… Она даже слышала стук своего сердца, как колокол в ушах. Колокол тужился, старался, бился о стены, но не разбивал их, наоборот, сам ломался и крошился. Это смешило. Она рассмеялась…

– Тебе хорошо? Уже хорошо? Чувствуешь? Чувствуешь? Во-от, это и есть настоящий кальян… Только властелины жизни курят кальян, господа. Настоящие господа, не эти… – Александр Ганиевич на секунду скривился, кивнул головой за окно своей квартиры. Тут же вспомнив о гостье, улыбнулся ей, так же сладко, правда одними губами. – Ты, значит, тоже теперь властительница…

– А ты – властелин! Нет, ты мой господин!

Алла вновь рассмеялась. Её было очень смешно… Она себя чувствовала сейчас лёгкой и невесомой, маленькой девочкой, внутри почему-то большого, тяжёлого водолазного скафандра… И это несоответствие её забавляло… Она, словно чайная ложка в стакане, как язычок в колокольчике…

– А мужчина всегда для женщины властелин… – ласково и с нажимом заметил он, близко наклоняясь к ней, заглядывая в глаза. – Для умной женщины, как ты… Красивой… Молодой… Страстной… Сексуальной…

Алла смеялась. А он был похож на дирижабль, или на большую муху… Жужжит которая, жужелица… Ж-ж-ж… Но он хороший, он её властелин. Он…

– Дай телефон, мой господин, – издалека почему-то слыша свой весёлый звонкий голос, потребовала она. Услышав, даже не удивилась такому явлению, так всё было необычно и хорошо. И комната заметно стала другой, словно в шар замкнулась, центром которой была естественно Алла. Даже не сама Алла, а какая-то часть её, большая, главная, но именно Алла… или ещё одна Алла. Нет, ещё одна Алла, другая, лучше. И голос у неё другой, не сухой, безвкусный, невыразительный, а сильный, ёмкий, значимый… Вибрирующий, сексуальный, развратный, на какой мужчины, как дикие самцы на запах течки идут… И ни каких страхов, ни каких проблем, ни самой Аллы… Даже время остановилось… Его нет вовсе. Оно сначала замедлило ход, незаметно так, а потом совсем исчезло, как и многое другое… Рядом с Аллой была только её душа, как шарик, лёгкий, воздушный, но в стороне, совсем не мешал, был себе и был, и телефон… Телефон? Ах, да, телефон…

– Здравствуй, Геночка, это я, – смеясь, слыша свой счастливый голос, который так ей нравился, так ей шёл, произнесла она в трубку…

* * *

Гроза разошлась не на шутку, всю ночь бушевала над городом. Над домом Геннадия Мальцева билась просто не переставая. Словно зацепилась, или её было очень много. На весь город, кажется, хватило. Молнии, сверкая в танцах, с треском расщепляли чёрное небо, грубо рвали его, плотно забитое тяжёлыми облаками. Облака в свою очередь булыжниками гремя, нервничая, выплёскивали вниз воду вёдрами, лили, как из пожарного шланга. Всёго было много… И воды, и треска с грохотом, и всполохов… Но Мальцев спал, и мальчишки его и Алла, наверное, тоже, где-то там, весь город спал… Мальцев крепко заснул уже почти под утро, долго перед этим не раздеваясь лежал, думал, вспоминал, и не заметил…

Всполошено затарахтев, его разбудил будильник… Мальцев испуганно подскочил, понимая – проспал, он обычно вставал раньше. Сегодня это было совсем уж не простительно, даже не возможно, именно он должен был сегодня мальчишек разбудить, поднять… Огорчился. Ах, ты ж, проспал, ругал он себя, ловя ногами тапочки, шлёпая ими, торопливо направляясь в детскую комнату. Открыл дверь…

Комната была пуста.

То есть… Кровати заправлены, а ребят нет… Нет их… Наверное они… Мальцев испугался…

– Эй, мальчишки… Орлы! – громко позвал он, догадываясь уже и боясь поверить… Они, наверное, в туалете, или… Но ни в ванной комнате, ни в туалете, ни в столовой их не было. Ни одежды, ни ботинок. «Ушли… Сбежали?!» Мальцев, мгновенно вспотев холодным потом, на слабеющих ногах подошёл к входной двери, она была закрыта. Как и должна быть. Но это не факт, это фактор. Прихватив ключи от квартиры, Геннадий бегом выскочил на лестничную площадку, заглянул вверх, вниз, вызвал лифт, с трудом дождался, спустился вниз, выбежал из подъезда на улицу, оббежал почти пустынный двор, с редкими ещё собаководами… Нервно спросил двоих бабулек, не видели ли они двоих мальчишек в военной форме, чем явно озадачил и напором, и самим вопросом, выбежал на пустынную ещё от людей улицу… Нет… «Ушли. Бросили его. Обиделись? Он их обидел? Чем? Когда? Как?» Не мог понять… В толк не мог взять. «Так не должно было быть! Так не могло быть!» Но…

Вернулся… Обессилено встал, тупо потоптался по комнатам… Взял всё же себя в руки, поплёлся готовиться к рабочему дню. Они ушли, понял он. Краски потеряли цвет, в ушах стучало, дышать было тяжело… Мальцев сел на край ванны, пустил холодную воду, подставил лицо… Было и больно, и стыдно, и обидно… Ну как же они так, ничего не сказав, не объяснив… Генка! Никита! Мальчишки… Почему?

Механически почистил зубы, кое-как побрился, переоделся, прихватив документы и ключи от машины, хлопнув дверью вышел… Постоял некоторое время, прислушиваясь, не слышно ли где их голосов… Поднялся вверх по лестнице, посмотрел на закрытый люк на крышу, снова прислушался… Вернулся, вызвал лифт.