Кто я? - Лора Кейли

– Но он только что перенес инфаркт!

– Вот мы и посмотрим, на что способен человеческий организм.

– Он же не выдержит, доктор Шварц.

– Этот пациент все равно безнадежен. Вы его дело читали? Не лучше ли таким, как этот мистер Швимер, послужить на благо науке, чем жить в тюрьме. Мы найдем его и погрузим в сон еще раз и еще раз. Он либо умрет, либо поймет, что смысла бежать нет.

За окнами опять стемнело, второй раз за сутки, значит, вторые пошли. Он уже потерял счет времени. Дворники работали без устали, дождь лил третий час. Непроглядная всепоглощающая темень. Лампочки в фарах работали попеременно, то сжимая, то расширяя свет. Если бы кто появился, человек или машина, он бы и свернуть не успел. Стрелка спидометра дрожала на пределе, как и сам он. Руки и ноги сводило от усталости, давящий шум в ушах сменялся звоном, закладывая то с одной, то с другой стороны.

Сутки назад, когда Макс угнал автобус, нога его будто вросла в педаль газа, намертво вдавив ее в пол.

По окнам стучали огромные капли, колеса то и дело съезжали с дороги, подпрыгивая на затопленной колее. Надо было передохнуть, переждать, пока стихнет. Мертвым он никому не нужен, даже себе.

Макс припарковал автобус на обочине, в каких-то лысых кустах. Так себе укрытие. Всматриваясь в темноту, он не знал, что хотел там увидеть, сплошная стена тропического ливня заслоняла все. Еще пару часов назад, когда дождь был не таким сильным, а солнце еще не ушло, Макс ехал по серпантину и, куда бы он ни взглянул, везде видел только море. Оно окаймляло горизонт, очерчивало берега, шумело и шумело, поселяя в нем безвыходность и обреченность. Макс боялся заплакать, боялся признаться, что проиграл.

Что с ним будет теперь, как его накажут? Он бы мог жить с Марией на берегу моря, ловить рыбу и ездить на вахту. Так жил Итан и все остальные.

Он не верил, что Мария убийца, он ведь знал, что это неправда. Каким же правдоподобным был сон… Из них делали рабов, еще больших, чем они были когда-то. Сколько раз его вызывали в министерство? Три или, может, четыре. Он не забрал ни единого сценария, и его удалили со сцены, оставив одну только роль – насильника и убийцы.

Макс провалился в сон.

Ему снилась Мария, ее загорелое тело, лучики морщинок в уголках глаз, черные как смоль кудри волос. Вот она улыбается ему и зовет в милый вагончик у моря, где нет никого, кроме мухи, отчаянно бьющейся в окно. После они пойдут вылавливать рыбу, ставить новые сети и купаться в волнах.

Макс проснулся от тишины, дождь перестал барабанить и открыл все, что скрывал: узкая без разметок дорога петляла меж огромных брикетов прессованных бутылок и картона. Свалка была длиною в весь путь.

«Завод по переработке мусора», – догадался Макс.

Он вышел из автобуса и направился в сторону свалки. Из высокой трубы завода шел густой черный дым.

В горле что-то запершило, становилось труднее дышать. Макс откашлялся и побрел дальше.

Брикеты стояли один на другом, создавая высотки из мусора. Максу казалось, он ходит между лабиринтами домов, по узким проторенным улочкам. Поворот, еще поворот, и опять брикеты на брикетах. Макс оглянулся – выхода не было видно. Теперь он не знал, откуда зашел.

Чертов лабиринт минотавра. Мусорный вонючий лабиринт. Благо выход здесь есть, скорее всего, он ведет к заводу, стоит только дойти.

Интересно, его уже начали искать? Конечно, начали, двое суток прошло. Макс надеялся, что Итан не проклянет его, когда найдет свой автобус в тех зарослях. Ничего нет хуже человеческой обиды. И чем эти люди заслужили такую жизнь, думал он, не приняли готовый сценарий, нарушили правила, отступили от написанного? Не единожды отступили…

Мария могла. Макс усмехнулся, вспомнив ее горячий нрав и непоколебимое спокойствие. Тебя обманули, Мария, ты никого не убивала и никогда не узнаешь об этом.

Максу подумалось, что, будь в его силах, он бы вернулся в город и всем рассказал, что здесь происходит, и тогда, и тогда… Кто б ему поверил тогда? Его бы забрали в тюрьму за убийство, и доказательства, наверное, у них тоже есть. Хотя какие могут быть доказательства, если ничего не было? Камеры, фотографии с места преступления, раны, кровоподтеки жертвы. Этого ничего нет.

Он пощупал зажившую щеку… Или все-таки есть?

Макс уже начал путать сон с реальностью, когда лабиринт вывел его к порту.

«Господи, – он не мог в это поверить, – господи, это же корабли». Огромные баржи, перевозившие мусор, стояли у причала, ожидая разгрузки.

– Эй ты! – крикнул кто-то.

Бежать было поздно, желудок Макса съежился во что-то мелкое, страх подкатывал к горлу, ноги стали ватными. Он медленно обернулся.

Здоровый мужик стоял в двух метрах, шевеля желваками, что-то жуя.

– Чего встал, говорю, разгружай!

Макс кинулся к барже. Вот он уже на ней, стоит своими ногами на корабле, который вот-вот отойдет с этого проклятого острова.

– Это все сон, страшный сон, – шептал он себе, – и нет никаких доказательств, – разгружал он брикет за брикетом.

– Чего ты там медлишь! У вас, городских, у всех, что ли, руки из одного места?

– Ага, у всех, – заулыбался Макс.

Его признали городским, значит, он уедет на этой же барже.

– Идиот, – буркнул бригадир и выплюнул жвачку, – неси туда, говорю. Куда ты тащишь? Чтоб тебя!

Макс старался как мог, через пару часов баржа была пуста.

Капитан судна поднял швартовые и отдал гудок. Макс забился за бочками и какими-то катушками с тросами. Его дыхание успокоилось, а сердце перестало стучать о гортань.

Баржа медленно отплывала от берегов злополучного острова, оставляя на нем и завод, и брикеты многотонного мусора, и карьеры с золотистым песком, и Марию, к которой Макс уже никогда не придет. И чем дальше уходило судно, тем страшнее сжималось внутри. С ним ли это происходит? Максу мерещились звуки сирен. Казалось, он обернется, а там береговая полиция приказывает штурману остановиться. И вот они осматривают баржу, заглядывая в кабину и трюмы, а после находят Макса за этими катушками. На нем защелкиваются холодные челюсти наручников, один толкает под лопатки, другой берет под локоть, сажая в моторную лодку с громкоговорителем и синим маячком.

Макс открыл глаза. Нет. Он все еще здесь, на той самой барже. О борт бьются соленые воды. Всплески от волн доходят до затылка, до спутанных ветром волос, хоть немного освежая тот знойный жар, что палил отовсюду.

Остров уже чуть меньше в размере и еще дальше от Макса. Значит, плывем. В животе зажурчало и начало тошнить. Если он не перекусит, то начнет блевать. Если начнет, то не остановится до завтра. Они подумают, у него морская болезнь. Они поймут, что он не их человек. Что будет, если капитан узнает, что он здесь? Тогда Макс скажет, что новенький, что заменяет кого-то. Интересно, капитан знает каждого или портовые грузчики все на одно лицо? Вдруг дверь рубки хлопнула. Макс вздрогнул и вытянул шею. На палубу вышел один. В каюте их было двое. Этот один был в темно-синей форме с лампасами на нагрудном кармане и по линии брюк. Он осматривал баржу, скинул в море пару бутылок, отхаркнулся и сплюнул за борт.