Прошлое. Настоящее. Будущее - Константин Анатольевич Крылов

это сливается в пёструю неразличимую массу. Плюс телевизор, который всё это транслирует. Мама образца 1980 или даже 1990 года, если бы её дочка надела шапочку с кошачьими ушками и покрасила губы в чёрный цвет, устроила бы дочке скандал. Современная – в худшем случае скажет, что «это тебе не идёт». Но, скорее, рукой махнёт. Как и на голый пупок. Раздражение вызывает только пирсинг, и то не сильное.

Про музыку и говорить нечего. Главная причина раздражения советских родителей «всем этим джазом и роком» была та, что в СССР не существовало нормальных дискотек и ночных клубов, куда можно было сходить и потусить – всё это делалось на дому, и картонные стенки советских барачных «домов» заставляли мучиться весь дом из-за чьей-то вечеринки. Сейчас на живую музыку можно пойти в ночной клуб, а для домашнего прослушивания есть стереонаушники. Ребёнок, полюбивший какой-нибудь там «металл», из домашнего монстра, источника раздражения для всей семьи, превращается в тихого, незаметного, никому не мешающего человека, до которого трудно достучаться. Ещё больше тому способствуют интернет и компьютерные игры. Если раньше подросток буквально не знал, куда себя девать, всем мешал и создавал проблемы – то теперь его не видно и не слышно. Он где-то там, в виртуале, в танчики режется. Мало того: дети зачастую подсаживают на то же самое родителей, а то и более отдалённых предков. Я знаю семью, где «в танчики» сражаются три поколения, включая дедушку. Это, конечно, случай редкий, но вот родительские просьбы типа «Миша, у меня ничего не работает, посмотри, что там не так» или «Катенька, скачай маме с торрентов шестой сезон, только без титров найди, пожалуйста» – обыденность.

Наконец, политика. И родители и дети сейчас придерживаются примерно одинаковых политических взглядов. Которые можно назвать «пассивным цинизмом». То есть: все согласны с тем, что у нас очень плохая страна и отвратительная власть. У руля злодеи и жулики. Изменить ничего нельзя – они впились и крепко засели. Здесь всегда будет плохо, депрессия – вечна. Для энергичных и талантливых есть выход – уехать в нормальную страну. Других вариантов особо-то и нет. Если не можешь уехать – терпи. «Вот как-то так».

То есть. Получается, что родители и дети живут сейчас в одном пространстве, друг к другу относятся лучше, чем дети и родители в последние сто лет (потому что всегда было из-за чего ссориться и что делить), и намечается даже что-то вроде межпоколенческой солидарности. Что совершенно недопустимо – русские дети должны ненавидеть русских родителей (в отличие от детей любой другой национальности, особенно некоторых особенно хороших).

Каким образом можно довести родителей до истерики и ненависти к собственным детям? Для начала – испугав их до полусмерти.

Первым заходом на такую пугалку стала тема «подростковых самоубийств через этот страшный интернет». В принципе, подростковые самоубийства были всегда. Но сейчас власти придумали мощную пугалку – что в страшном интернете водятся какие-то «синие киты», которые совращают детишек на суицид. То, что совратить на суицид по интернету можно только того, кто уже и так готов прыгнуть с крыши или разрезать вены, не столь важно. Важно довести до истерики мамаш-клуш, чтобы они этот дьявольский интернет возненавидели и детям своим запретили. Дети, конечно, найдут доступ, а вот мамашу-клушу тоже возненавидят.

Это хорошо, это здорово! Дальше подкинут ещё что-нибудь, лишь бы только родители и дети снова стали друг другу родаки и спиногрызы. Чтобы, значит, обострить отношения как следует. Разделить и – дальше сами знаете.

Политика – тоже отличная тема. Чтобы детишек забирали в ментовку, а дома их ждали дико перепуганные родители, которые хорошо и навсегда испуганы россиянской властью. Чтобы с ремнём ждали, ага.

Очень, очень вовремя прошла акция Навального. Я бы сказал так: если бы её не было, её следовало бы придумать.

Молодёжь: введение в проблематику

– I —

Русское слово «молодёжь» имеет интересную грамматическую природу. А именно – собирательное значение. Так называют объекты, обладающие свойствами типа или класса. (Именно так и не наоборот. В свою очередь, типы или классы объектов, обладающие свойствами объекта, называются субстантивированными прилагательными: «животные», «служащие».) Например, словосочетания «палые листья» и «палая листва» означают разное: в первом случае нам видятся отдельные «листочки», пусть даже много, во втором – сплошной ковёр, в котором отдельные листья видны, но не выделяются. То есть это множество обтёршихся друг о друга объектов, от пребывания в едином пространстве приобретших общие черты.

Так же и «молодёжь» – некая масса «молодых», в которой можно разобрать отдельные лица, а можно и не разбирать. Интересно то, что аналогичные существительные для других возрастов тоже существуют, но пребывают на периферии языка: «детвора» – словечко малоупотребительное, «старичьё» – отчётливо оскорбительное. Во всяком случае, сказать в серьёзном разговоре о «проблемах детворы» или «нуждах старичья» – невозможно, режет ухо. Для людей среднего возраста можно вспомнить разве что устаревшее «люд». А вот «молодёжь» является полноценным словом, безо «всякова-якова», в отличие от «молодых» – словцо двусмысленное, с лишними значениями.

Зато собирательные существительные широко употребительны для маркировки классовых различий. «Элита», «интеллигенция», «пролетариат» – это всё названия классов и социальных прослоек. Интересно, что если какая-либо группа перестаёт быть классом, то соответствующее собирательное существительное теряется первым. Например, было на Руси «купечество». Когда с частной собственностью покончили, слово «купец» в русском языке осталось – пусть даже на птичьих правах литературщины и арготизма – а вот «купечество» сгинуло в словарях. И наоборот – если какая-то группа людей становится классом или «хотя бы прослойкой», она обязательно создаёт себе собирательное самоназвание и заставляет всех остальных его зарубить на носу. (Между строк: нельзя не заметить, что собирательное значение отчасти присуще такому сверхважному слову, как власть. В русском это не абстрактное понятие, типа “power”, а обязательно «группа лиц, единая в своём типе».) Например, в ходе «великой криминальной революции» преступники стали классом – и тут же, как чёртик из табакерки, выскочило словечко «братва»… Это наводит на мысль, что «молодёжь» – не столько группа людей, отсортированных по возрастным показателям (как сейчас определяют социологи – от 15 до 25 лет), сколько именно класс или что-то вроде того.

К тем же выводам приходишь, занимаясь историей. Дело в том, что «молодёжь» – именно в том качестве, в котором мы её знаем – это образование, существующее далеко не во всех обществах и далеко не во все времена.

Разумеется, это не нужно понимать буквально. И в древнем Египте, и на островах Полинезии жили люди возрастом от 15 до 25 лет. Но