Герой - Уильям Сомерсет Моэм

Наконец Джеймс поднялся.

– Я пробыл у вас слишком долго.

– Правда? Я и не заметила.

Она питала к нему какие-то чувства? На прощание Джеймс взял ее руку, и от прикосновения этой женщины кровь забурлила в его венах. Он ясно вспомнил страстные объятия при их прошлом расставании. Тогда Джеймс думал, что никогда уже не увидит миссис Причард-Уоллес, но судьба вновь привела его к ее ногам. О, как же ему хотелось обнять ее и покрыть поцелуями!

– Что вы делаете этим вечером? – спросила она.

– Ничего.

– Не пригласите ли меня в «Карлтон»? Помните, вы обещали.

– Конечно! С радостью!

Наконец-то он мог не скрывать огонь, пожирающий сердце, и эти простые слова произнес так пылко, что миссис Причард-Уоллес, удивленно взглянув на него, отдернула руку, которую он все держал в своей.

– Очень хорошо. Вы можете заехать за мной без четверти восемь.

Доставив миссис Причард-Уоллес домой, Джеймс еще час бродил по улицам в смятении чувств. Они пообедали в «Карлтоне», а потом поехали в «Эмпайр», где Джеймс взял ложу. Весь вечер он думал, как сохранить спокойствие, как удержаться и не рассказать ей все, что накопилось на сердце. После страданий, через которые ему пришлось пройти, он жадно хватался за выпавшее ему счастье, твердо решив сполна насладиться каждым драгоценным моментом. Все моральные принципы были отброшены. Он до изнеможения устал подавлять свои чувства, слишком долго держал себя в узде, а теперь, несмотря ни на что, дал себе волю и ни в чем не желал ограничивать себя. Джеймс не мог да и не хотел унять страсть, сжигавшую его, как бушующий лесной пожар. Былая осторожность казалась ему абсурдом. Почему, срезая розы, он всегда думает о том, что они быстро увянут? «Позвольте мне пить, есть и веселиться, – кричал он про себя, – ибо завтра я умру!»

Происходило все это в среду, а в субботу Джеймс обещал вернуться в Литл-Примптон. Но мысли эти он отогнал, сосредоточившись на том, чтобы с толком провести оставшееся время. Джеймс боролся с искушением, но не преодолел его и теперь наслаждался поражением. Он не видел смысла и дальше сдерживать свою любовь. Полностью отдался страсти, не задумываясь о том, что ждет его в будущем.

«Только дурак мог так мучить себя! – говорил себе он. – В конце концов, все, кроме любви, – пустое!»

В четверг днем миссис Причард-Уоллес встретиться с ним не смогла, но пригласила пообедать у нее.

– Кормят в моем пансионе, конечно, ужасно, но я сделаю все, что смогу. А потом мы поболтаем.

Ночь и день он не жил – существовал. Думал только о новой встрече с ней, и в голову лезли дикие, безумные мысли.

– Есть ли на Земле больший глупец, чем добродетельный ханжа? – злобно спрашивал он себя.

Заснуть Джеймсу не удалось, он ворочался с боку на бок, перед глазами стояли ее нежные руки и алые губы, которые ему так хотелось поцеловать. Утром он послал на Хаф-Мун-стрит огромную корзину цветов.

– Спасибо, очень мило с вашей стороны. – Миссис Причард-Уоллес указала на розы, расставленные по всей комнате. Три она воткнула в волосы, одну заложила за ухо, добавив своему облику экзотичности и очарования.

– Только вам могло прийти в голову так использовать их.

– Полагаю, у меня варварский вид? – Ей льстило его восхищение. – После Индии вы изменились к лучшему… Поедем куда-нибудь или останемся здесь? – спросила она после обеда, когда они курили сигареты.

– Останемся.

Миссис Причард-Уоллес тут же начала болтать о пустяках, и, как и прежде, Джеймс завороженно слушал, наслаждаясь звуком ее голоса. Он так хорошо его знал, тысячу раз вызывал в памяти, желая насладиться им в одиночестве. Джеймс смотрел на нее со счастливой улыбкой, не отрывая глаз, ловя каждое движение.

– Сомневаюсь, что вы услышали хоть слово, сказанное мной! – наконец воскликнула она. – Почему не отвечаете?

– Продолжайте. Мне нравится смотреть, как вы говорите. Последний раз это было так давно.

– Вчера вы вели себя так, словно и не скучали обо мне.

– Я не хотел, чтобы у вас создалось такое впечатление. Вы знаете, что не хотел.

Она насмешливо улыбнулась:

– Я подумала, что этого не может быть. Иначе сегодня вы не сидели бы здесь.

– Я вспоминал о вас постоянно. Вот почему у меня такое чувство, будто я знаю вас лучше, чем тогда. Я не изменился. То, что испытывал прежде, испытываю и сейчас.

– Интересно, что вы хотите этим сказать?

– Что люблю вас так же страстно, как и в день нашей последней встречи. Нет, в десять раз сильнее.

– А эта девушка с пучком и строгим лицом? Тогда вы уже были обручены с ней.

– У меня свадьба десятого октября, – не сразу ответил Джеймс.

– Не похоже, что вам не терпится жениться.

– Почему вы напомнили мне о ней? – вскричал Джеймс. – Я был так счастлив! О, я ненавижу ее!

– Так почему женитесь?

– Ничего не могу поделать. Должен. Вы все вернули. Какая вы жестокая! Приехав из Африки, я разорвал помолвку. Она страдала, мой бедный отец очень опечалился. Но я знал, что поступил правильно. Я знал, что жениться без любви – безумие. Я даже чувствовал в этом что-то порочное. Вы не представляете себе, как я спорил с самим собой снова и снова! Хотел все сделать правильно, но сознавал, что подлец. Не мог преодолеть то, что заложено воспитанием. Какие тяжелые цепи сковывают нас в Англии! С самого рождения нас окружают предрассудки, невежество, ложные идеи. Вырастая, мы понимаем, что все они абсурдны и ужасны, но не можем избавиться от них, они становятся частью нашей жизни. Потом я заболел, чуть не умер… и Мэри выхаживала меня, не жалея сил. Не знаю, что на меня нашло, я был так слаб и болен. Благодарность переполняла меня. Предрассудки вернулись, я устыдился содеянного. Хотел сделать их всех счастливыми. Вновь попросил ее стать моей женой, и она согласилась. Я думал, что смогу полюбить ее, но не могу… не могу! Да поможет мне Бог!

Страсть Джейми выходила из-под контроля. Он кружил по комнате, а потом тяжело опустился на стул.

– Да, знаю, что проявил слабость! Я гордился силой своего разума, но оказался слаб. Я слабее женщины. Нерешительный, без цели в жизни. Я сам не знаю себя. Мне не хватает смелости следовать своим убеждениям. Я боюсь причинить боль. Они все считают меня храбрецом, но на самом деле я жалкий трус…

Я чувствую, что Мэри поймала меня в ловушку, и ненавижу ее. Да, у нее есть достоинства, масса достоинств… но я не вижу их. Я только знаю, что от одного прикосновения ее руки у меня стынет кровь. Она внушает мне физическое отвращение, и я ничего не могу с этим поделать. Жениться на ней – безумие, но не знаю, как этого избежать. Не могу второй раз подвергнуть Мэри унижению и огорчить моих родителей.

Миссис Причард-Уоллес серьезно слушала его.