Дорога мстителя - Алексей Доронин

Напротив мечети примостилась маленькая русская церковь. Невысокое бревенчатое здание с покрытым жёлтым металлом куполом, тоже выглядело недавно построенным.

А возле развалин здания вокзала на постаменте, где раньше стоял какой-то памятник, он увидел посаженного на кол человека. Вроде бы, в древности так карали. Значит, хранят традиции… Только вместо деревянного обструганного кола палачи использовали железный толстый прут. Саша считал, что его уже ничем не проймёшь, но тут с трудом сдержал рвоту. Уж очень отталкивающе выглядело надетое на арматуру тело. Сразу прикинул его последние ощущения на себя. Подумал, что надо всегда иметь одну пулю для себя. Вспомнил, как в Орловке говорили, что сажают ещё живыми и фиксируют так, чтобы прут не проткнул насквозь, а медленно входил во внутренности. Пару дней некоторые умирают, им даже воды дают. К груди худого синюшного бывшего человека была прибита гвоздями фанерная табличка, уже после смерти, потому что ни капли крови не выступило – «Конокрад, людоед. Нарушил Железный Закон».

После вокзала Саша стал замечать на стенах домов стрелки, указывающие в одну сторону.

«Ночлег – там!». Чуть дальше была ещё одна, уточняющая, надпись: «Вы почти пришли!».

Стрелки привели к серой пятиэтажке. Большие окна первого этажа указывали на то, что там находится кафе или ресторан. Но часть их была заклеена какой-то непрозрачной плёнкой, очевидно, чтобы защитить дорогие стёкла от вандалов или от разрушающего воздействия времени. Несколько оконных проёмов были без затей заложены кирпичом. Стандартные окна второго этажа чисто вымыты и украшены яркими шторами. Окна верхних этажей заколочены листами фанеры. Между этажами дом опоясывали неширокие карнизы. На вывеске по-русски, но буквами, стилизованными под арабские, выведено:

Внизу приписка:

Саша хмыкнул. Такие стихи и он умеет писать. Но при чём тут сарай? С виду здание вполне цивильное. Надо только узнать, сколько стоит их «отличный приём» и что в него входит. Для начала неплохо бы снять комнату и как-то помыться с дороги. А там неплохо и съесть что-нибудь более существенное, чем малина и лягушки. От взятых с собой в дорогу ягод опять крутило живот.

У входа – доска с объявлениями. Буквы тоже все русские, но некоторые слова непонятны. Сразу бросилось в глаза: «РАЗЫСКИВАЮТСЯ».

Чуть напрягся, когда подходил ближе, хотя смешно было ожидать увидеть там своё лицо. Нет. Все разыскиваемые, судя по карандашным рисункам, оказались бородатыми «бармалеями» (почему-то Саша так их про себя назвал).

Никакому Гасану заведение давно не принадлежало, а может, его никогда и не существовало в природе. Сейчас владел им человек по имени Ринат. Так было написано у него на бэйджике. Невысокий, мордатый крепыш с аккуратной бородкой. В жилетке с множеством карманов, которая, как понял Саша, являлась чем-то вроде униформы купцов.

С виду и не скажешь, что нерусский, даже глаза не темнее, чем у Саши, а шевелюра – так и вовсе светлее. Без шапочки. Но у русских такое имя не в ходу. В большом зале царил полумрак, но зону возле прилавка освещали две светодиодных трубки. Богато живёт, раз у него электричество. Тут и вентилятор имеется. Сейчас его лопасти неподвижны, хотя в помещении довольно душно. Очевидно, включают только в самую жару.

Может, у него даже не бензиновый генератор, а солнечный? Такие трубки энергии немного жрут. Но стоит «свет-идиот» дорого. А солнечная панель – вообще целое состояние. Редкость большая.

Столы покрыты клеенкой, начищенный прилавок блестит.

–Здравствуйте.

–Здорово, корова. Не обижайся, эт присказка такая.

Речь у хозяина (Саша догадался, что это не наёмный приказчик) была быстрая, он проглатывал окончания. А стиль общения тот, похоже, выбрал, увидев, что перед ним зелёный юнец. Но обижаться не на что.

–Я бы хотел у вас остановиться.

–Ты точно уверен?

–Ну, вообще-то, да.

–Я тебя услышал. Четыре за сутки.

–Рубля?

–Каких ещё рубля-шмубля? Четыре рината. Так моя собственная валюта называется. Другой пока нет, ордынцы сюда рубль ещё не провели. Я сначала её «риалом» называл, как в арабских странах, но все путали. Задолбался. Пусть будет ринат, говорю.

Прибив мухобойкой надоедливую муху, держатель заведения повернул к нему чёрную доску. Раньше, вроде, на таких писали цены в летних кафе. В верхней части мелом было старательно выведено: «Курс рината».

А дальше она делилась на две колонки. В одной название товара, в другой – цена. Там были заячья, волчья и коровья шкура, килограмм железа (лом), килограмм цветмета, патрон винтовочный 7.62, противогаз исправный ГП, респиратор со сменными фильтрами, живая курица, живой кролик, баран, корова. Ткани, посуда, инструменты, хлеб, даже «самая чистая вода». Разве что урана и плутония не было. И для многих вещей был большой разброс: «1–3 р.», «5-10 р.» и так далее. То есть от одного до трёх ринатов. Но – самое главное! Там была строка: «один грамм золота». «Цена договорная».

–Извини, уважаемый, тебя как зовут?

–Саша. Подгорный.

–А меня – Ринат. Фамилия несложная. Набиуллин. Только не путай буквы. И откуда ты будешь, Подгорный?

–Из-под Кургана,– соврал совсем немного Саша.

–«Под»? Надеюсь, не из убежища. Шучу. Русский?

–Ну да. Сибиряк,– ляпнул Данилов раньше, чем успел подумать. Враньё давалось ему с трудом, но он быстро поправился.– Точнее, зауралец. Наша семья до Войны приехала из Новосибирска. В общем, просто странник.

–Понятно. А я – честный бизнесмен. Понимаешь, горе у нас, мальчик.

–Какое горе?

–Умер последний представитель торговой национальности. Да и тот был полукровка. Партнёр мой деловой. Вот, приходится за всё отдуваться татарину. Верчу, кручу… Но я вижу, что ты мужик опытный,– ухмылка Рината была насмешливой, но не злой.– Поэтому барахло не купишь, в ерунду не веришь. Вижу, ты поторговать пришёл.

–Ну да. Золото принимаете?

–Давай на «ты». Ты же не аксакал, а я не саксаул. Вроде ещё не старый, девушк смотрят. Золото?– взгляд его казался незаинтересованным, но глаза чуть бегали.– По обстоятельствам. У кого попало не беру. Но тебе могу сделать исключение.

Данилов достал сразу четыре тяжёлые монеты «Сбербанка» и выставил столбиком. Чайханщик взял одну, взвесил на руке, придирчиво осмотрел…

–Занятно. И сколько у тебя их?

«Эх, пропади всё пропадом. Соглашусь на любые условия. Всё равно больше никто не возьмёт. А силой не отнимет. Не отдам». С этой мыслью Саша высыпал из мешочка на стол звенящей грудой все юбилейные монеты.