Бабаза ру - Татьяна Москвина

Так вот, примета такая: включил попусту, обманом, на авось фейковый аварийный сигнал – в самом деле скоро попадёшь в аварию.

Правда-правда. Люди заметили. Народная мудрость. И статистика имеется. Первыми странную связь обнаружили учёные из Новосибирска. Потом это подтвердили исследования Фонда укрепления безопасности дорожного движения (ФУБДД).

Есть такая примета!

Ругаться на дороге – это нормальное состояние водителя. Не зря в русском языке есть выражение «ругается, как извозчик». Ругань на дороге совсем не то, что ругань в жизни. На дороге ругающийся не идёт на обострение конфликта, а в большинстве случаев предотвращает его. Выпускает пар, делает психическую разрядку, облегчает душу. Довольно редко дело доходит до прямых разборок, когда машины тормозят и водители с угрожающими лицами идут навстречу друг другу. Как правило, ругань водителя никто не слышит или слышат только те, кто сидит в машине. Поскольку пассажиры не могут въезжать в дорожную ситуацию так пристально и напряжённо, как водитель, они совершенно не понимают причин происходящего. «Твою мать!» – кричит водитель, на что пассажир кротко и недоумённо замечает: «А?» – «Да обнаглел этот козёл!» – орёт водитель, на что пассажир отвечает чемпионской по бессмысленности репликой: «Какой козёл?»

Я была совсем не постоянный пользователь крепких выражений. Крепкими выражения делаются именно тогда, когда их применяют в исключительных случаях, а иначе крепость выдыхается и выцветает. Но сев за руль, я сделалась настоящей ругательницей. Из меня просто полилось. Активировался весь сознательный и подсознательный арсенал ругательств. Поведи я себя так в жизни, люди давно отказались бы иметь со мной вообще какие-то дела. Но я бабаза ру, я на дороге, я в защите, мои громовые тексты никто не слышит. Кругом, в металлических капсулах, сидят и точно так же ругаются тысячи обозлённых ртов. Обозлённых вроде бы по-настоящему, но немножко и не всерьёз. Это ругань не буквальная, а ритуальная, что ли. Вопя «Суки бляди чтоб вы сдохли», водитель не настаивает на точности определения и не требует натурального исполнения своего ругательного приговора. Это нечто вроде набора междометий. Ругань водителя так же естественна и в принципе невинна, как пение птиц на рассвете.

Вести машину – это напряжённое, искусственное, невротическое состояние человека, даже если он к нему привык и сделался мастером вождения. Ругань – естественная реакция организма на неестественное состояние. Надо заметить, что шофёры (профессионалы) ругаются несколько иначе и гораздо меньше, нежели автолюбители. Поскольку для их организмов вождение привычно, неестественность этого процесса заглушена, и потому профессионалы продолжают вести неспешную беседу с пассажиром там и тогда, где и когда автолюбитель весь изошёл на сквернословие.

Ремонт машины неизбежен, и бабаза ру должна понимать, что по отношению к ремонту она заведомо находится, как правило, в невыигрышном положении. Она редко когда в силах оспорить диагноз, не особо сильна в расценках, изначально смотрит на автослесаря как на спасителя, а это означает только одно: жертва нашла палача, в мире царит гармония. Я не беру в расчёт те случаи, когда автослесарем оказывается муж, отец, брат, сын, любовник, друг потерпевшей. У настоящей бабазы ничего такого обычно не бывает. И выбор автомастерской носит окказиональный характер. Ближняя к дому. Рядом с работой. Запомнила рекламу. Нашлась визитка и так далее. Исход будет один, не волнуйтесь.

Скажем, когда вы переступаете порог вокзала и обнаруживаете, что поллитровая бутылочка с водой стоит в два раза, а привычная вам газета – в три раза дороже, вы же не кричите от возмущения в центре зала, вы понимаете: началась Большая Дорога. А Большая Дорога – это место, где грабили испокон веков, грабят и будут продолжать грабить. Это традиция, это стиль, это исконная сущность Большой Дороги – грабить проезжающих. И вас об этом заботливо предупреждают прямо на вокзале.

А коли вы притаранили машину в автомастерскую, вы оказываетесь там, где вас положено объегоривать – вопрос только в размерах объегоривания. По-моему, все объегорки, то есть работники автомастерской, постоянно находятся в отличном настроении. Вид у них такой, что как будто они мысленно крякают «эхма! горе не беда!» и в каждую минуту готовы затянуть сакральную русскую песню «Не для меня придёт весна…».

Нет, вас не грабят. Вас прилежно и без всякой злобы дурят. Вас даже завораживают, дабы вы превратились в постоянного клиента, потому как все дорожат своей личной, спокойной овцой под присмотром в загоне, а не взмыленной животиной, в панике забегающей невесть откуда. Поэтому, попав в лапы объегорок, надо смириться со своей участью и постараться минимизировать попадалово.

Очень помогает превращение в дятла, но для этого нужны, конечно, терпение и артистизм. Выручают кстати ввёрнутые юридические обороты – с юристами объегорки предпочитают не связываться. Ну и последняя хитрость: если вам не западло, включайте слабую женщину, которую некому защитить, у которой последний бастион надежды – вот этот объегорка. Грустное лицо, растерянность, руки, мнущие платочек, смущённые улыбки – годится всё, что уводит вас прочь от мерзкого образа наглой богатой стервы и рисует вожделенную для настоящего мужчины картину «женщина в беде». Тут не страшно, если вам сильно за сорок, вы покинете в таком случае ассоциативную область «жена-сестра» и перейдёте в крепкий и чреватый готовностью помочь немедленно и чуть ли не в убыток себе ряд «мама-тёща».

Женщина в беде! Учите роль, салаги.

Скорость – это моя проблема, мой «трабл», моё испытание. Я всем тельцем, инстинктивно, рефлекторно боюсь скорости, невольно скрючиваю пальцы ног, произвожу ступнями какие-то загадочные якобы тормозящие движения, выгибаю спину в кретинском протесте – причём скорость для меня измеряется вовсе не в цифрах. Когда я училась вождению, инструктор понудил меня в самый первый раз довести скорость до тридцати километров, а потом разогнаться и до сорока. Мне казалось, я лечу как бешеная электричка. Действительность адски мелькала за окнами. Самая первая набранная мной скорость показалась мне невыносимо огромной, а ведь объективно я еле ползла. Как в известном анекдоте, когда инспекторы останавливают на дороге старушку и спрашивают – «Мадам, куда крадётесь?»

А был и такой случай: пилила я по трассе, не глядя на приборный щиток, и вдруг увидела, что несусь со скоростью 130 кэмэ, чего со мной не бывает. Но, если бы я не взглянула на цифру, я бы её никак не опознала и не ощутила. После 115, я полагаю, идёт замедление чувства скорости. Действительность за окнами перестаёт мелькать, а реальность внутри автомобиля капсулируется… Кроме того, километры трассы и километры просёлочной дороги – это разные километры, как свернёшь с трассы, километры удлиняются и вытягиваются, даже если давать ту же скорость, что на трассе. Ощущение дороги другое…

Что такое любовь к скорости, всё это с детства навязшее в зубах «и какой же русский не любит быстрой езды?», которое мы, девочки, тоже обязаны были учить наизусть, не представляя себе, о чём мы декламируем вообще. Но это был основной стиль советской школы – зубрить, не приходя в сознание. Вовсе не плохой метод: кое-что оседало всё ж таки в уме. «Гремит и становится ветром разорванный в куски воздух…» Разорванный в куски воздух! У гоголевских бричек и кибиток скорость была дай Боже 30 кэмэ. Это сейчас, когда водители выжимают по 130–140, воздух «гремит и становится ветром», о чём вёл речь Гоголь? Как всегда – о будущем. Он знал! Знал, что нос сбежит от майора, а на Украину приведут Вия… И про скорость всё понимал раньше всех. Итак, какой же русский не любит быстрой езды? Женский русский не любит быстрой езды.