Под северным небом. Книга 1. Волк - Лео Кэрью

Мы решили вызвать панику, чтобы спровоцировать их на выстрел, после чего дождаться, пока из цистерны не выльется все содержимое. Мы дали им себя увидеть, но, хотя тревога была поднята немедленно, стрелять они так и не стали. Сатрианцы вели себя осторожно, и, как мы ни пытались заставить их выстрелить до того, как сами попадем в огонь, у нас это не получалось. Мы уже слышали, что собирается гарнизон, времени оставалось все меньше. И тогда Рейнар…

Грей вдруг прервал рассказ, нахмурив брови, и тяжело вздохнул. Затем тряхнул головой и продолжил:

– Рейнар протянул мне свой меч, взял с меня слово позаботиться о нем и побежал на мост. Он бежал прямо на огнемет, прекрасно понимая, что ему в любом случае не успеть. И в этот момент они выстрелили.

Грей снова замолк и зачерпнул ложкой похлебку. Потом посмотрел на Роупера и вяло улыбнулся.

– На том мосту Рейнар и закончил свою жизнь. Было так много огня, что мы потом не нашли ни малейшего куска его тела. Только пустые доспехи и перевернутый шлем. Но в мою память навсегда врезалась картина: как он бежит навстречу горящей струе, закрыв лицо руками, будто надеясь защитить себя от жара.

Рейнар сделал это ради нас. Он сделал то, что должен был сделать, потому что не оставалось больше времени. Мы подождали, пока цистерна не опустеет и, как только огонь потух, перешли мост и столкнули огнемет в ров. Мы выполнили задачу и спаслись только благодаря Рейнару, который получил за это свою четвертую награду. Когда он передавал мне меч, я не понял, что он собирается делать, поскольку не увидел в нем ни капли страха. Думаю, в тот момент, когда Рейнар жертвовал своей жизнью, он максимально приблизился к тому идеалу, которого я хочу добиться. Конечно же, трудно представить, что он чувствовал, когда бежал навстречу огню. Возможно, он закрылся руками, потому что испугался. Когда-нибудь я увижу его снова и спрошу об этом. Но до тех пор буду хранить его меч как память о совершенном им подвиге.

Грей вынул свой клинок и, поставив на острие, покачал перед завороженными гвардейцами, дав возможность полюбоваться на травленый сплав. Клинок назывался «Рамней», и он был прекрасен. Длинный, тонкий и более светлый, чем другие клинки из Злого Серебра, которые Роуперу когда-либо доводилось созерцать. Рукоять его была выточена из китового уса и словно светилась в свете угасающего дня. Меч был назван в честь собакоголового ангела божественного отмщения, и то, что Рейнар завещал его Грею, стало актом необыкновенной щедрости. Это был один из знаменитейших клинков страны, он много веков принадлежал Видаррам, передавался строго по наследству, и его жаждали получить собственные сыновья Рейнара. Его даже нельзя было назвать собственностью Рейнара, поскольку оружие такого качества принадлежало всей семье на протяжении всех ее прошлых и будущих поколений. Но в силу обстоятельств смерти Рейнара и его исключительного авторитета, Видарры проявили великодушие и не стали оспаривать права Грея на меч. Рейнар невольно положил начало новой традиции – передавать наследство не от отца к сыну, а от одного выдающегося воина к другому.

– Вот такая история, – закончил рассказ Грей. – И больше вы ее не услышите. Надеюсь, я ответил на вопрос милорда, считаю ли возможным достичь того состояния разума, к которому стремлюсь. Благодаря Рамнею я вспоминаю об этом каждый день. Меч напоминает мне, что, пока я гнал от себя мысли о том, что мы должны сделать, великий человек принес себя в жертву. Это тот пример, по которому я строю свою жизнь.

В наступившей тишине Грей убрал оружие в ножны. Затем пожал плечами.

– Впрочем, какое значение имеют слова? Кто их станет слушать, если они разойдутся с тем, что я делаю? Они потеряют тогда всякий смысл…

Два быстрых движения ложкой, и он закончил ужин. Затем встал, слегка поморщившись, и положил миску у костра.

– Пойду, сменю часовых. Вы хорошо сражались сегодня, все без исключения. Но особенно вы, милорд.

Гвардейцы вновь затопали ногами, и Грей ушел.

Спустя некоторое время поднялся и отошел от костра Прайс. Он направился к внешней границе лагеря, прихватив по дороге толстую кожаную скатку с медицинскими принадлежностями. В ней лежали отбеленные льняные ленты, пузырьки с уксусом с замоченным в нем чистецом,[21] катушки шелковых и кетгутных[22] ниток, изогнутые стальные иглы, четыре пинцета (два с заостренными клещами и два с плоскими), несколько кожаных жгутов и остро заточенный нож. Он обошел по периметру весь лагерь, поднимая руку в ответ приветствующим его часовым, и вскоре нашел Грея, задумчиво уставившегося в чернильно-черную ночь. Луна и звезды исчезли без следа за густыми тучами.

– Старый дурак! – раздраженно пробурчал Прайс.

– Что?

– Покажи свою ногу.

Грей закатал кольчужную юбку, обнажив рваную рану на бедре – глубокую и полную запекшейся крови.

– Сядь, – велел Прайс.

Грей сел, вытянув перед собой ногу, и Прайс начал промывать рану льняным полотном, смоченным в уксусе с чистецом.

– Как тебя угораздило?

Грей глубоко вздохнул и закрыл глаза, когда уксус стал просачиваться в рану.

– Лучше бы занялся тем, чем должен – охраной Черного Лорда.

– Он в безопасности, – ответил Прайс пренебрежительно.

– Только не тогда, когда тебя нет рядом, – возразил Грей. – После сегодняшней победы ему угрожает опасность даже бо́льшая, чем раньше. Уворен скоро об этом узнает и поймет, что Роупер отныне представляет для него реальную угрозу. Госта и Асгер станут искать возможность убить его, как и все остальные друзья Уворена.

– Уворен и так засел в Хиндранне с тридцатью тысячами солдат, – ответил Прайс. – Зачем ему еще и тайные покушения?

– Даже Уворен хотел бы избежать уничтожения половины легионов под стенами Хиндранна, – упорствовал Грей. – Он попытается убить его, и уже совсем скоро. Не дожидаясь, пока Роупер добьется еще большей славы.

После того как короста была снята, рана Грея вновь стала кровоточить. Прайс задумчиво осмотрел ее, вытер кровь и велел Грею придавить рану льняной тряпкой, пока он будет вдевать шелковую нитку в иглу. Затем промыл руки уксусом, убрал ладонь Грея и стал прокалывать кожу.

– Не волнуйся, Грей. Я смогу остановить Госту, – сказал он, сделав стежок и промокнув рану. – И Асгера. И даже обоих сразу, если понадобится.

Прайс закусил губу и сосредоточился на работе.

– Ты не сможешь остановить их, если тебя не будет рядом. Я не отхожу от него без необходимости, но один из нас всегда должен оставаться рядом, и лучше всего, если это будешь ты. Я не смогу победить Госту в одиночку.