Девочки-мотыльки - Энн Кессиди

– Мы проверяли реестр. На тот момент в районе жило несколько мужчин, их дома обыскали, а их самих допросили. Но записи про Алана Монка нет. Он никогда не сталкивался с полицией.

Констебль повернулась к Элисон и взяла ее за руку.

– В признании ни слова не сказано про сексуальные мотивы, хотя мы не узнаем это наверняка, пока не найдем Тину. И конечно же мы проверяем компьютер Алана Монка, его товарищей, его жизнь.

Детектив сказала, что найдут Тину, не тело.

– Она точно мертва? – выпалила Мэнди.

– Боюсь, что так. В признании говорится об этом и описывается, где найти тело.

– Это может быть выдумкой, – выпрямившись, сказала Элисон, энергия волнами исходила от нее. – Этот мужчина мог быть фантазером. Он все эти годы жил рядом с тем домом и мог убедить себя…

– У него ее одежда. Есть признаки того, что пол в подвале трогали. Мы сейчас копаем. И скоро будем знать наверняка.

Элисон покачала головой.

– Я не верю. Не после стольких лет. Тела не было. Я всегда знала, что она жива. Чувствовала это здесь. – Она положила руку на грудь; ее пальцы были худыми и хрупкими, как у старушки.

– И еще, – продолжила Элисон, – что в письме говорится о Петре? Петра не упоминается. А они были вместе. Я всегда знала, что они будут вместе, присмотрят друг за другом. Я всегда знала, что Петра присмотрит за моей Тиной.

Это неправда. Элисон часто приходила к ним домой и рассказывала, что сама видела девушек, похожих на Тину. Тогда она ни разу не упоминала Петру.

Зазвенел телефон. Все резко оглянулись. Констебль Морган ответила на звонок. Мама Мэнди поднялась и села рядом с Элисон. Приобняла ее. Девочка слышала речь констебля:

– Да… Да, я сделаю… Я скажу ей… Да…

Звонок завершился. Констебль Морган какое-то время молчала, а потом заговорила:

– Элисон, мне жаль, но офицеры нашли тело в подвале дома Алана Монка. Это тело девочки предположительно двенадцати лет. Больше узнаем позже, после вскрытия.

Казалось, Элисон подготовила себя к этому. Мэнди стало интересно, заплачет ли она. Не заплакала. Она отстранилась от окружающих и встала.

– Мне нужно переодеться, – сказала она. – Нужно подготовиться.

Мэнди избегала встречаться с ней взглядом и отвернулась, осматривая комнату. У двери заметила сумку Элисон, большую и квадратную, она стояла на ковре. Интересно, в ней лежали все необходимые вещи на случай, если она отправится туда, где предположительно видели Тину? Возьмет ли она ее сейчас?

Для чего? Чтобы идентифицировать одежду дочери?

– А Петра тоже может быть там? – спросила мама. – В том подвале?

– Нет. В настоящее время мы не думаем, что Петра является частью этого, и понятия не имеем, что с ней случилось.

Они все посмотрели на Мэнди. В их глазах отражалось сострадание, потому что девочка была подругой Петры, была к ней ближе, чем все они. Но они не знали, что Мэнди уже видела и разговаривала с Петрой. Они не знали того, что знала Мэнди.

Клара смотрела на улицу в окно своей комнаты. Снег прекратился, по тротуару прогуливались люди, одетые в теплые пальто, ботинки и шерстяные шапки, а некоторые старушки прикрывали носы и рты шарфами. Машины медленно двигались по дороге, одну из них слегка занесло, но потом она выровнялась.

В доме было тепло, батареи обжигали. Из ванной доносился бряцающий звук – Хенрик постоянно пытался починить эту батарею.

Клара была рада остаться одна. Зофия и Хенрик уехали в магазин строительных товаров, потому что мужчина хотел отремонтировать кухню. Ему никогда не нравились комнаты, пока он не сдирал обои и не менял обстановку. Для кухни он запланировал барную стойку. Зофии приглянулась эта идея, и они решили начать ремонт на следующей неделе. Он попросил Клару пойти с ними и помочь, но она отказалась. «Ждешь бойфренда?» – спросил он ее на английском.

Зофия отвесила ему подзатыльник и на польском сказала, что Клара еще слишком мала для парней. Хенрику нравилось говорить на английском. «Держу себя в форме», – повторял он.

У Клары был парень, но она держала его в секрете от Зофии, которая все время о ней беспокоилась. «Парням нужно только одно», – шептала она на английском. Когда они оставались одни, Зофия часто разговаривала с Кларой на английском, но со всеми остальными – только на польском.

Ее парень – сын подруги Марии. Его звали Павел, и он болел за «Манчестер Юнайтед». Ему нравились герои комиксов, и он собирал старые экземпляры, которые покупал в Интернете. У него были короткие каштановые волосы, и Кларе нравилось проводить по ним пальцами. Ему тоже нравилось играть с ее волосами – вытягивать пряди из невидимок. А еще ему нравилось расстегивать пуговицы на ее блузке, но она всегда его останавливала, потому что понимала, как расстроится Зофия, если что-то случится. Ни Хенрик, ни Зофия не знали о Павле, но Клара подозревала, что Мария прекрасно понимала, что происходит. Но она не станет выдавать ее секрет.

Пиликнул телефон, и она достала его из кармана. Пришло сообщение от Павла.

Он скучал по ней. Но они виделись всего пару вечеров назад. Она улыбнулась и быстро набрала ответ, потому что тоже по нему скучала.

Не убирая телефон, девушка села и выглянула на улицу. Она поигрывала с крестиком на цепочке. Поднесла его к губам и ощутила холодный металл. Когда-то он принадлежал Кларе, настоящей сестре Зофии. Женщина преподнесла его в качестве подарка, и девочка всегда его носила. За все эти годы Зофия вручила ей много подарков, Хенрик тоже отличался щедростью. В ее комнате было полно разных дисков, книг и гаджетов. Окно холодило ее, но она все равно осталась на месте. Перед ней простиралась целая улица, и она увидела, как по тротуару идет шеренга младшеклассников в сопровождении учителя. Поверх курток им надели лаймово-зеленые жилетки. В шерстяных шапках и перчатках детки шли по парам, держась за руки. Они были такими маленькими, что снег доставал им почти до коленей.

После Рождества Клара шла в новую школу. Проведя бо́льшую часть осени в Париже и Лондоне, поработав то здесь, то там, они вернулись в Лодзь за пару недель до Рождества, и Кларе не было смысла начинать учебу на такой короткий промежуток времени. Она не возражала. Ей нравилось быть дома с Зофией и Хенриком.

Она не задерживалась надолго в одной школе. В первый год после ее отъезда из Лондона она вообще не училась. Они ездили по Польше. На несколько месяцев остановились у Хенрика возле Кракова, пока сам он на фургоне мотался туда-обратно по континенту. Затем они поехали на север, и Хенрик вместе с ними. Он перестал ездить на дальние расстояния и ушел в таксисты. Пару лет они провели у украинской границы, и Клара какое-то время ходила там в школу. К тому моменту она уже бегло разговаривала на польском. Затем они отправились в Гданьск, порт на Балтийском море, который Клара считала самым холодным местом на планете. Там она на ночь надевала носки, гетры, пижаму и даже шапку. Но Зофия была довольна и не обращала внимания на ледяные ветра и морозный солнечный свет.