Польский крест советской контрразведки. Польская линия в работе ВЧК-НКВД. 1918-1938 - Александр Зданович

В сводках ИНО ОГПУ отмечалось, что террорист прибыл в Варшаву из Вильно, где существовало несколько устойчивых групп бывших белогвардейцев. Польские власти относились к ним достаточно лояльно, якобы не вникая в суть их деятельности. Источники берлинской резидентуры советской разведки подтвердили эту информацию и уточнили принадлежность Коверды к одной из групп — Патриотическому (русскому) национальному союзу. Оказалось, что этим союзом руководит объект разработки резидентуры ИНО бывший есаул М. Яковлев, зарекомендовавший себя в «белых» кругах многочисленными жестокими убийствами красноармейцев и коммунистов в годы Гражданской и советско-польской войн. Мало того, он, как было точно установлено, являлся агентом польской разведки задолго до 1927 г.[374] Варшавская резидентура уточнила, что возглавляемая Яковлевым организация финансируется из Парижа и издает газету «Новая Россия». Средства для газеты дает и 2-й отдел польского Генерального штаба. В разговорах Яковлев говорил о наступлении нового этапа борьбы с большевиками, а именно этапа индивидуального террора. Была выяснена и связь организации Яковлева с делом некоего П. Трайковича, пытавшегося 2 сентября завладеть почтой советского посольства, но убитого при нападении советским дипломатическим курьером. Все это наводило на мысль о некой причастности польской разведки к террористическим актам.

Однако по политическим соображениям информацию ИНО ОГПУ использовать не стали. По предложению наркома по иностранным делам Г. Чичерина члены Политбюро постановили разрешить ему «выдать Патеку (послу Польши в СССР. — А.З.) письменное заявление о ликвидации дела Коверды под условием сохранения этого заявления втайне впредь до проведения польским правительством мероприятий против белогвардейцев»[375]. Но, как явствует из сводки ИНО ОГПУ, перехватившего письмо генерала В. Горлова к бывшему послу России М. Гирсу, обыски у русских белогвардейцев были сделаны поверхностные и только для создания у публики видимости реакции на совершенные преступные акты[376]. Такое поведение польских властей некоторым образом вдохновляло других русских эмигрантов-монархистов на продолжение серии террористических актов. Уже 4 мая 1928 г. сын бывшего «белого» офицера Ю. Войцеховский — глава Объединения русской молодежи в Варшаве — совершил покушение на советского торгового представителя А. Лизарева и сумел ранить его. Террориста арестовали, и суд назначил ему наказание 10 лет тюрьмы. Руководство советского дипломатического ведомства выразило удовлетворение таким решением, и далее вопрос о русских эмигрантах в Польше уже не ставился с такой остротой, как ранее.

Но политическое руководство СССР в закрытом порядке приняло некоторые ответные на совершенные теракты меры. Так, еще на заседании Политбюро 27 октября 1927 г. были рассмотрены вопросы комиссии по политическим делам, и принято решение о необходимости быстрейшего рассмотрения в судебном порядке дела Квятковского и срочной подготовке процесса над Т. Скальским. О первом мне, к сожалению, не удалось найти данных, а Скальский обвинялся в шпионаже в пользу Польши[377]. Можно предположить, что и Квятковский — тоже, поскольку комиссия по политическим делам рассматривала только следственные материалы о шпионаже и контрреволюции.

ОГПУ активизировало работу по польским делам на Украине и в Белоруссии. Центральный аппарат тоже не остался в стороне. И некоторые результаты его работы можно проследить по двум судебным процессам, о которых с разрешения высших партийных инстанций было сообщено в прессе. Первый — дело Л. Любарского и др. Предыстория его такова. Иностранный и Контрразведывательный отделы ОГПУ после убийства П. Войкова завели несколько разработок на членов русской молодежной монархической организации в Польше и на их связи в нашей стране. Было известно, что руководители зарубежных организаций пропагандировали метод индивидуального террора в борьбе с большевистской властью в обстановке, когда Англия разорвала дипломатические и торговые отношения с СССР и обстановка резко накалилась. Но Польша, как сообщалось в польской и советской прессе, находилась на этапе длительных переговоров о заключении пакта о ненападении со своим восточным соседом, и договор мог быть подписан в ближайшие годы. Понятно, что на переговорный процесс оказывал влияние и фактор открытой работы в стране враждебных советскому государству организаций, связанных с эмигрантскими центрами в Париже и Берлине. Улучшение отношений между СССР и Польшей не могло бы не сказаться на обстановке вокруг русских в Варшаве и других городах. Поэтому, чтобы затормозить переговоры, а лучше и сорвать их, руководители организаций нацеливали отдельных своих членов на совершение громких акций как в Польше, так и непосредственно в СССР. В моем распоряжении нет данных, прямо указывающих на поддержку польской разведкой этих действий. Однако надо иметь в виду, что тогда польскому руководству скорее был выгоден лишь процесс ведения переговоров, а не достижение их результатов. Возможно, именно такую информацию предоставлял Иностранный отдел ОГПУ высшим советским инстанциям. По крайней мере, 12 августа 1928 г. внешняя разведка направила И. Сталину, А. Рыкову, Г. Чичерину, К. Ворошилову и руководителям ОГПУ специальную сводку «Подготовка Польши к войне»[378]. На этом фоне чекисты и действовали.

Считаю, что здесь вполне уместно изложить мою версию событий в рамках одного дела ОГПУ, основанную на анализе опубликованных материалов следствия по антисоветской организации «Демократический союз»[379].

Одна из разработок эмигрантских группировок в Польше (мне известно, что она называлась «Пилсудчик») велась в отношении члена молодежной террористической организации в Варшаве Всеволода Любарского. Об этом персонаже чекистам было известно следующее: бывший работник органов снабжения Красной армии, дезертировал, бежал в Польшу. В 1920–1921 гг. активно действовал в бандах Булак-Балаховича, после окончания войны участвовал в разного рода антисоветских организациях в Варшаве. Женился на дочери давнего сподвижника «начальника польского государства» Ю. Пилсудского — директора одного из департаментов Министерства финансов Войтовича. Любарский, будучи сам ярым сторонником Ю. Пилсудского, вступил в Польскую социалистическую партию (ППС). Скорее всего, при посредничестве бывшего сотрудника польских спецслужб С. Павловского (соученика и близкого друга родного брата Любарского — Бориса) согласился работать на разведку Польши.