Дверь на двушку - Дмитрий Емец

– А где Яра? – спросил Ул.

Родион показал пальцем на комнату.

– Спит, – отозвался он. – Не буди!

Ул осторожно заглянул в комнату. Яра лежала на диване спиной к нему. В комнате было холодно. Разбитое стекло заткнуто шторой и подушкой.

«Да, надо уезжать… Но вначале, чудо былиин, кое-кого навестить …» – подумал Ул. Он тихо прикрыл за собой дверь, вернулся на кухню и ладонью смахнул шашки с доски.

Макс и Родион разом подняли головы и уставились на него.

– Макс! Можешь один покараулить? Мы с Родионом кое-куда слетаем, – сказал Ул.

Макс покосился на детскую коляску как на бомбу с часовым механизмом.

– Кое-куда – это куда? – спросил Родион.

Ул пальцем потрогал остроту саперки.

– К Белдо, – сказал он.

Родион кивнул:

– Погоди! Давай еще Рузю с собой возьмем. Парень всерьез обозлился из-за Насты. Я чую: сам пойдет к Белдо – и не вернется. А так с нами. Если что – прикроем.

Ул и Родион собрались и ушли. В одном Ул ошибся: Яра не спала, а лишь притворялась спящей. Ей ни с кем не хотелось говорить. Она включила свет, зная, что он не пробьется в коридор, и стала ходить по комнате, собирая вещи в дорогу.

Вещей было немного, все аккуратно разложены в шкафу, и большая часть из них детские. Они с Улом как истинные шныры привыкли довольствоваться малым. Ул – тот вообще легко уложился бы в восемь предметов, из которых минимум три были бы разными видами оружия.

Наконец Яра собрала вещи. К тому времени Илья на кухне стал похныкивать, и она забрала его в комнату. Легла на диван, положила Илью под бок, закрыла глаза и, сама не заметив как, провалилась в сон. Вначале Яра плыла в черноте и радовалась, что просто спит. Но тут все изменилось. Вдали послышался звон колокольчика. Она увидела сначала огромного коня, потом лужу крови, впитавшуюся в солому, затем Азу, которой кто-то вцепился в повод, и наконец Гая, который тянул к ней мягкие, лишенные костей, но очень протяженные руки.

«Твой ребенок нам нужен! Отдай его сама!» – сказал ей вслед лишенный выражения голос.

Дальше Яра свой сон не запомнила. Кажется, во сне она с кем-то дралась. Проснулась она от боли. Рванулась и, разорвав паутину сна, села в кровати. На правой руке у нее были следы зубов. Кажется, она сама себя укусила во сне, причем больно, до крови.

Обмотав запястье туалетной бумагой, которая быстро начала буреть, а потом прилипла к ране, Яра торопливо оделась и стала ждать Ула. На кухне, положив голову на арбалет, спал Макс и причмокивал во сне. Ему ужасы явно не снились.

– Да, надо уезжать! – сказала себе Яра.

У Кузепыча с вечера было острое предчувствие, что что-то должно произойти. На чем оно основывалось – он сформулировать не смог бы, да и не пытался. Ему хватало многолетнего чутья. В конце концов, кошка же не говорит себе: «Вот я, кошка, слышу шорох в кладовке за банками. Сопоставив визуальные, звуковые и обонятельные сигналы, я утверждаюсь в мысли, что с высокой долей вероятности за упомянутыми физическими объектами может скрываться мышь».

И с Кузепычем было то же самое. Он просто знал. И потому не стал ложиться спать, а поднялся ночью на второй этаж. Лампы в коридоре не горели, хотя выключатель находился в правильном положении. Много лампочек не могли перегореть сразу. Значит, кто-то немного вывинтил их из патронов, чтобы исчез контакт. Кузепыч покрутил крайнюю лампу, и она вспыхнула.

Едва появился свет, как в темноте кто-то крикнул «Шухер! Кузепа идет!» – и навстречу Кузепычу пробежали какие-то люди. Один из бегущих, видимо ослепленный лампой, схватил Кузепыча за плечо и крикнул в самое ухо:

– А ты тут чего стоишь?! Шухер! Кузепа идет! – и метнулся мимо него в темноту.

Крабья клешня Кузепыча схлопнула уже пустое пространство.

«Лунный пень! Веселится народ!» – подумал Кузепыч.

Он прошел по коридору, поочередно вкручивая все лампы. Из комнаты девушек-новичков доносились вопли. Сурово кашлянув, Кузепыч заглянул в комнату. Андрей Нос лежал на полу, а его душил деревянными ножками оживший чайный столик. Рядом воинственно прыгал Федор Морозов.

– О’кей, гугл, скажи ему, чтобы он держал своих дублей от меня подальше! – вопил он.

Увидев Кузепыча, Федор замолчал и отвернулся. Андрей вскочил и хотел кинуться на него, но заметил Кузепыча и застыл.

– Мебель мне не ломать! – рявкнул Кузепыч, косясь на застенчиво двигающиеся ножки столика, который короткими перебежками смещался к окну, занимая прежнее место.

– Я не ломаю! Я оживляю! – возразил Федор.

– И не оживлять!

– Ой! Здрасьте! Начальство пришло! – промурлыкала Дина Кошкина и потерлась головой о плечо Кузепыча.

Кузепыч сердито дернул плечом и покосился на верхнюю кровать. На кровати сидела куколка в бусах из автоматных гильз. Рядом висели снарядные перчатки-блинчики, украшенные розовыми ленточками. И тут же, повернувшись лицом к стене, крепко спала девушка.

– Это кто? – спросил Кузепыч.

– Ева… Тсс! – Маша Белявская поднесла палец к губам и показала на огнетушитель в углу. Это означало, что если Еву разбудить, то будет плохо.

Дальше между Машей как главным оратором молодого поколения и Кузепычем (оратором лаконичного спартанского духа) состоялась следующая краткая беседа.

– Ночь, – сказала Маша, намекая Кузепычу, что он хоть и начальник, но нечего ночью приходить в чужие комнаты.

– Режим! – рявкнул Кузепыч.

– Конфиденциальность! – укоризненно возразила Маша.

– Правила! – настаивал Кузепыч.

– А как же права? Право на… труд? Нет, не то. На одиночество? На личную тайну? – Маша призадумалась, вспоминая, какие у человека есть права.

Кузепыч сжал свой кулак, подписанный по одной букве на пальце начиная с мизинца. Маша намек поняла, а Дина опять потерлась головой о плечо Кузепыча и сказала «мурр». Собираясь прогнать из комнаты Андрея и Федора, Кузепыч распахнул дверь и заехал по кому-то, кто стоял снаружи и пытался подслушивать.

– А это еще что?!

На полу напротив комнаты новичков, потирая лоб, сидело привидение в белой простыне с прорезанными для глаз дырками. Ниже дырок желтела бирка из прачечной – типичный такой потусторонний момент. Рядом с привидением с шуруповертом в руке стоял некто в нахлобученной на голове коробке. Увидев Кузепыча, он торопливо повернулся и кинулся бежать. За ним, сослепу налетая на стены, потому что простыня у него сбилась, неслось привидение.