Наследница порочного графа - Анна Князева

– Вы уверены?

– Абсолютно здоровая шея.

– Но вы же сами… той ночью… разве не видели?

– Говорю вам: абсолютно здоровая шея.

– Спасибо… – Дайнека направилась к двери.

– Может быть, что-то еще?

– Нет, спасибо, мне уже хватит.

В довершение ко всему, в коридоре, по дороге в библиотеку, она повстречала Галуздина.

– Здравствуйте, Игорь Петрович…

Тот резко остановился:

– Что с вами?

– Со мной? – Дайнека пожала плечами. – Со мной ничего.

– На вас невозможно смотреть, какая вы бледная.

Дайнека подумала, что хорошо бы ему все рассказать, но почувствовала, что вряд ли сможет что-нибудь сформулировать. Для этого были нужны время и силы, но ни первого, ни второго у нее в тот момент не было.

– Все хорошо, – наконец сказала она.

Раздался телефонный звонок. Прервав разговор, Галуздин достал свой мобильник:

– Да…

– Это Галкин, – голос майора-криминалиста звучал по громкой связи.

– Черт, – Галуздин потыкал пальцем в экран, потом плюнул и продолжил разговор с включенным динамиком. – Что у тебя?

– Есть результаты экспертизы образцов из комнаты старухи Темьяновой.

– Ну…

– Все три пера, найденных на карнизе и в комнате, принадлежат птице из семейства голубиных. Предположительно белый голубь породы «московский монах», точнее определить не удалось. Шерсть из-за шкафа оказалась овечьей, из такой старухи прядут нитки и вяжут носки.

– Повтори, – попросил Галуздин.

Майор Галкин все повторил.

– Еще что-нибудь есть?

– В образцах древесины с внешней стороны окна обнаружены частицы металла. Царапины наносились острым металлическим предметом, похожим на вилку.

– Все понял. – Отключившись, Галуздин посмотрел на Дайнеку: – Эта ваша Темьянова – сумасшедшая! – Он решительно зашагал по коридору в сторону выхода. – Так и передайте Татьяне Ивановне: по ней плачет психушка!

Вернувшись в библиотеку, Дайнека заглянула в проход между стеллажами, где сидела Темьянова:

– Лукерья Семеновна, семь часов вечера, давайте заканчивать.

В подземном переходе Дайнеку не оставляло чувство тревоги. Эти несколько сот метров она прошла на хорошей скорости, толкая перед собой коляску с Темьяновой. По счастью, старуха не заводила с ней разговоров и только однажды заметила:

– С ветерком…

Спокойнее стало, лишь когда она закатила коляску в комнату к Лукерье Семеновне, а потом прошла в гостиную и плюхнулась на диван.

К ней тут же подсела Артюхова:

– Могу я с вами поговорить?

– Конечно.

– Мне нужно посоветоваться… Но прежде я должна кое-что рассказать про себя. Это звучит ужасно, но я устаю от людей и, если со мной говорят о всякой ерунде, слушаю вполуха…

Дайнека ее поддержала:

– Со мной такое тоже бывает.

– Вот видите! – воодушевилась Ирина Маркеловна. – Тогда вы меня поймете.

– Уверена в этом.

– Не так давно, может быть, дней десять назад, когда вы у нас еще не работали, ко мне подсел Тихон Иванович…

– Безруков? – насторожилась Дайнека.

– Я вам говорила, он отчего-то решил, что может за мной ухаживать.

– Почему нет?

Артюхова опустила глаза:

– Во-первых, я не люблю балетных… Во-вторых, помню, сколько мне лет. Об остальном умолчу.

– Вам нужно было все ему честно сказать.

– Не в моих правилах. Если человек не может понять сам, это его проблемы. Вы дослушаете меня?

– Да, конечно!

– Так вот, подсаживается он ко мне и заводит разговор про бывших владельцев дворца…

– Про графа Измайлова?

– Только это я и запомнила. Остальное – словно в тумане. Я невнимательно слушала, думала о чем-то своем. Однако поняла, что всю информацию об Измайловых он почерпнул от Темьяновой. Вам это не кажется странным?

– Кажется, – сказала Дайнека. – Но она могла прочитать об этом в какой-нибудь книжке. Или посмотреть в телевизоре.

– Видите ли… Информация была столь обширна, что этим нужно было заниматься специально.

– Вы же не слушали.

– Он рассказывал слишком подробно и долго.

– Интересно, зачем?

– Вероятно, хотел произвести на меня впечатление.

– Он что-нибудь еще говорил про Темьянову?

– Ссылался на нее как на источник. Она, кстати, сидела за соседним столом и наверняка кое-что слышала. Вы знаете, что у них был роман?

Дайнека с удивлением взглянула на Артюхову:

– У кого?

– У Безрукова с Лукерьей Семеновной.

– Что, прямо роман-роман?…

– Самый настоящий, с взаимными визитами, со свиданиями. Вы не поверите, но у нас такое бывает.

– Почему же не поверю? Люди остаются людьми, даже если стареют.

– Как хорошо вы это сказали… – Артюхова задумалась, уставившись в одну точку.

Дайнеке показалось, что она передумала рассказывать, но артистка спросила:

– Вы слышите?

– Что?

– Скрипка… Это играет Лев.

Теперь и Дайнека услышала тихую красивую музыку.

– Да, я знаю, Лев Горин, известный скрипач.

– Великий, – уточнила Ирина Маркеловна. – Я бывала на его выступлениях, когда он играл в Москве. – Она заключила: – К сожалению, финал у всех одинаковый.

Не задумываясь, что это жестоко, Дайнека сказала:

– Не у всех. Многие умирают дома.

Артюхову не задело ее замечание, по крайней мере, она этого не выказала:

– Чтобы умереть дома, в кругу семьи, об этом нужно заранее позаботиться: рожать детей, воспитывать внуков. Большинство из нас жили искусством. Боже мой, как смешно это звучит!

– У некоторых, живущих здесь, есть дети.

– В таком случае, их нужно было не только рожать, но и воспитывать. В том, что из детей вышли мерзавцы, виноваты сами родители.

– Мне трудно об этом судить. – Дайнека покачала головой. – У меня пока нет детей.

– Вы только послушайте, как он играет…

– Правда, что он умирает?

– Ему осталось недолго.

– Как это грустно…