Половецкий след - Евгений Красницкий

Вот как сейчас…

Уже и арбалеты были заряжены, и готовы луки и стрелы…

– Щиты напра-во! – как только справа показалась круча, скомандовал сотник.

Все воины разом перебросили на правую сторону большие миндалевидные щиты, называемые еще ромейскими и прикрывавшие всадника с ног до головы. Кони же были покрыты попонами из стеганой плотной ткани. Тоже попробуй возьми! Пущенная из лука стрела не всегда прямо летит, на нее множество факторов действует: натяжение тетивы, искусство лучника, а также еще и притяжение земли, и погода, и ветер… Нынче сырой снег – ага… Хорошо, арбалеты укрыты да салом смазаны!

– Арбалетчики… Пли!

Они еще не доехали до самой кручи, а стрелки уже сделали залп! Били примерно – по деревьям, по круче, по самым зарослям…

Наверху послышались крики… Пара тел покатились, упали прямо на лед!

– Заряжай!

Еще залп… Да и лучники – Добровоя и Лана – отнюдь не дремали. Ах, как ловко половчанка управлялась с луком – любо-дорого посмотреть! Ну так оно и понятно, с детства училась!

– Пращники… Залп!

Уже пора было, пора… Дезориентированный на круче враг уже не смог напасть полноценно, дал сигнал своим – засвистели, заулюлюкали…

Полетел на лед выпущенный из пращи «чеснок». Из-за излучины показались всадники, человек двадцать. Как Миша и предполагал, в те времена «большая шайка» – это человек тридцать, много – сорок. Больше не прокормиться. Разбойный-то промысел не всегда бывает, а кушать хочется каждый день…

– Спешиться! В три шеренги – стройся. Щиты в снег! Копья упереть…

Уперлись червленые щиты в снег. Ватага ощетинилась копьями. Затаились за щитами стрелки… ждали команды. Лучницы же не забывали обстреливать кручу – теперь уж выцеливали тщательно, и ни одна стрела не пропадала зря! Ай молодцы девки, ай умницы!

Между тем вражеские всадники нарвались наконец на «чеснок»… Кони захрипели, заржали, повалились – лихая атака захлебывалась на глазах! Да еще сотник не дремал:

– Залп!

Просвистели в воздухе тяжелые арбалетные стрелы – болты. С такого расстояния кольчуги для них преграды не составляли. Так что разбойникам не повезло. Не сложилось нынче с налетом – никак.

Юные ратники действовали слаженно и четко, каждый знал свое место и свои действии, каждый слушал команду.

– Заря-жа-ай! Целься… Стрелять по готовности…

Снова пропели стрелы… На снегу остались лежать трупы; оставшиеся без всадников кони, ошалев, разбегались кто куда.

Однако человек семь-восемь прорвались, достиглитаки стены щитов… Однако с налета прорваться не смогли – застряли, повернули назад… А трое слетели с коней в снег. Мертвыми.

– Четвертая шеренга… кругом! – самое время было вспомнить о возможных «гостях» сзади. – Вторые номера… заряжай… Остальные на месте. Целься!

Между тем один из вражин спешился и, сняв шапку, зашагал прямо к дружине, положив на плечо секиру. Здоровущий чернобородый мужик с широченными плечищами, в короткой, малость проржавевшей кольчуге, с круглым щитом со сверкающим умбоном. Шел как на ярмарке – улыбался, щерился…

– Не стрелять, – предупредил Михайла. – Послушаем, чего хотят…

А ничего хорошего не хотели. Вызывали на поединок!

Бородач так и сказал, подойдя ближе:

– Я – Евдоха Каин, воин и тать лесной. А коли ваш вождь не трус, так схватится со мной… на чем хочет! Секира – так секира, меч – так меч.

– Видите тех троих, – сотник указал на гарцевавших у излучины всадников. – Цельтесь… Стрелять… сами увидите когда…

– Господин, ты хочешь… – дернулась было Лана.

– Я его убью, – сотник философски пояснил. – И в благородство играть не буду.

Хмыкнув, боярич снял шлем и, выйдя из-за щита, пошел навстречу врагу. Молодой, красивый и на первый взгляд – беспечный… Хороший парень! Такие обычно гибнут первыми.

Только вот хорошим Бешеный Лис быть не собирался – не те времена. Да и в пресловутые девяностые «хорошие» тоже гибли… Точно так же – первыми. Причем во множестве.

– Смотрю, выбрал меч? – сняв с плеча секиру, здоровяк ухмыльнулся. – Что ж, твое право. Хотя я бы взял палицу или топор. Ну что, готов?

– Вполне…

С жутким хохотом разбойник закрутил секирой над головою, хищно сверкнуло лезвие…

Сотник же шел, как шел… Лишь неуловимым движением выхватил из-за пояса нож, а уж метать его он умел не хуже циркового жонглера!

Просвистело лезвие…

Выронив секиру, разбойник захрипел, схватился за горло и, обмякнув, тяжело повалился в снег. А кровь так и хлестала!

Сотник тоже упал – давая своим арбалетчикам простор для выстрелов… Тати бросили было коней на выручку своему, но тут же потеряли двоих, третий же предпочел ретироваться.

А пехота на выручку так и не пришла. Или там, позади, никого и не было? Очень может быть, по-настоящему умные люди во все времена встречаются редко.

В этой схватке дружина потеряла лишь одного – стрела с кручи пробила-таки кольчугу! Двое отделались легкими ранами – тоже стрелы…

Похоронив погибшего, поставили крест. Ермил прочел молитву… Все помолчали. Врагов же не стали хоронить – не было времени. Да и незачем – они ж местные. Соратники коли захотят – похоронят.

Дальше продвигались спокойно, никто дружину не преследовал и не пытался напасть – данного отпора хватило. Переночевали в большом селе, на постоялом дворе, тоже без всяких происшествий, а утром поехали дальше.

Денек выдался на загляденье, не то что вчера – в нежно-голубом, чуть тронутом золотистыми перистыми облаками небе ярко светило солнце. Уже начинало припекать, и весьма ощутимо – снег под копытами коней таял прямо на глазах. И это было не очень-то хорошо – начало распутицы могло сильно задержать путников. Потому спешили.

Дневку устроили на лесной опушке с большим старым дубом и следами кострищ – место пользовалось популярностью у проезжих купцов. Снег на полянке почти весть стаял, обнажив прошлогоднюю траву. Рядом с дубом журчал родник, а невдалеке, в рощице…

– Господин! – с бледным лицом подбежал к сотнику посланный за дровами Глузд. – Там… там… На деревьях…

– Да что там такое-то? Ладно, пошли – гляну…

На деревьях был распяты девы! Нагие, окровавленные, с выколотыми глазами и следами пыток, так что трудно было узнать…

Трудно – но можно… Миша узнал…

Рыженькая Катя и худая брюнетка Ульдина… гулящие…

Эх! Кто ж вас так и за что?

К востоку от Днепра. Половецкие степи Дешт-и-Кыпчак. Май 1129 года

Ах, как ударило по глазам! Выстрелило невообразимо алым, словно бы прямо в степь вдруг опустилась заря, да там и прикорнула, раскинулась привольно широкой маковой полосою. Весна нынче выдалась ранней да теплой, вот и зацвели… да и не только маки! Средь зелени трав и седых прядей ковыля серебряными проблесками застыли ряды пастушьей сумки, переливалась голубовато-серым таволга, желтели одуванчики и только что распустившиеся ромашки, кое-где лиловым звоном трогали за душу колокольчики и фиалки – едва-едва появившиеся, но вовсе не собиравшиеся сдаваться, наоборот – вся степь расцветала, наливаясь красками поздней весны, и горький запах полыни звал в дорогу половецкие вежи.