Марсель Пруст - Галина Субботина

Плантевинь навещал Пруста практически каждый день, до тех пор пока какая-то дама во время прогулки по дамбе не предупредила его о том, что интерес писателя к нему носит не совсем невинный характер. Растерянный Марсель Плантевинь не нашелся, что ответить на такое предостережение, и ничего не рассказал о состоявшемся разговоре Прусту. Как сам он объяснял в своих воспоминаниях, он был настолько очарован писателем, что готов был проводить время в разговорах с ним, даже зная о его не совсем благополучной репутации. К несчастью, предупреждения Плантевиню были услышаны другими отдыхающими, которые сообщили о произошедшем Прусту. Писатель был обижен и молчанием Плантевиня, и тем, что его друг не выступил против выдвинутых обвинений.

Пруст пишет письмо, в котором упрекает молодого человека в том, что за внешней доброжелательностью он прятал желание «поразить его ножом в спину». Пруст объявляет, что, поскольку Плантевинь разрушил их дружбу, они больше никогда не увидятся. Пораженный этими укорами Плантевинь попытался объясниться с Прустом, но обслуга отеля сообщила ему, что писатель запретил кому бы то ни было подниматься в его номер. Пруст был раздражен настолько, что хотел вызвать Плантевиня на дуэль, однако его друг являлся еще несовершеннолетним, а потому писатель послал секундантов к Плантевиню-отцу, который до крайней степени был удивлен этим вызовом и пытался понять, в чем дело. Однако его сын не мог дать никаких подробностей, поскольку сам не понимал, что происходит.

В конце концов благодаря свидетелям Пруста виконту д’Альтону и маркизу Пончарра, а также настойчивости самого Марселя Плантевиня писатель все-таки признался в том, что вызвало его возмущение. Он согласился встретиться с Плантевинем-младшим, который рассказал ему свою версию событий. Дама на дамбе обратилась к нему с предупреждением, но он ей ответил только: «Я знаю, что вы хотите мне сказать, но для меня это не имеет значения». На вопрос же Пруста о том, как Плантевинь догадался о том, что имела в виду дама, молодой человек признался, что в Кабуре об этом известно всем. В ответ Пруст со вздохом произнес: «Как это очаровательно приехать куда-то, куда твоя репутация уже добралась раньше тебя». После разговора с Плантевинем-сыном Пруст отправился мириться с Плантевинем-отцом. Как только конфликт был улажен, молодой друг Пруста возобновил свои визиты и писатель даже помог Марселю в получении рекомендаций для продолжения его карьеры в Лондоне. Однако история с Плантевинем оставит свои следы: в 1908 году во многих письмах Пруст будет жаловаться на слухи, которые ходят о его склонностях.

В начале 1908 года произошло событие, важное для генезиса романа «В поисках утраченного времени». Пруст начал работать над произведением, которое пока не имело в его сознании четко определенной формы, но которое позже трансформируется в «Поиски». Метод Пруста своеобразен: он одновременно пишет несколько текстов, которые посвящены разным темам. Эти отрывки, как и в сборнике «Утехи и дни», могут быть разделены на две группы: те, что напоминают главы романа, и те, что похожи на философские эссе. Фрагменты, над которыми Пруст работал с января 1908 года параллельно с пастишами на дело Лемуана, не объединялись пока в целостное повествование.

В июле Пруст составил список страниц и тем, которые им были уже завершены. В описи речь шла о главах, которые по своему содержанию были близки к «Жану Сантею». В них рассказывалось о детстве главного героя, о его поездках в провинцию на каникулы, о взаимоотношениях с матерью и бабушкой. В описании сельской местности появилось разделение пространства на стороны Вильбон и Мезеглиз, которые позже будут трансформированы в стороны Свана и Германтов. Среди глав были те, что посвящались поездке героя в Нормандию и его увлечению молодыми девушками. Пруст описывал также путешествие главного героя в Венецию. Рядом с этими отрывками романного типа Пруст разрабатывал более теоретические эссе, о некоторых из которых он упоминал в письме к своему другу Луи д’Альбюфера в мае 1908 года. Он рассказывал, что пишет «этюды» о Сент-Бёве, о Флобере, о женщинах, о гомосексуальности, о витражах, о надгробных камнях, о романе.

Как видно из списка тем, к которым обращался Пруст, он пока еще не очень ясно себе представлял, в каком направлении он должен двигаться. Неудача с романом «Жан Сантей» заставила его сомневаться в том, что он способен написать полноценный художественный текст. Поэтому он размышлял о том, чтобы придать своему произведению более строгую форму критического или философского очерка. В одной из тетрадей, которые заполнялись им в 1908–1909 годах, Пруст прямо фиксировал свои сомнения. Он спрашивал себя, следует ли ему сделать из того, что им написано, роман или философское эссе, способен ли он вообще писать романы. С этим же вопросом Пруст обращался осенью 1908 года к своим знакомым: Жоржу де Лори и Анне де Ноай. Он спрашивал их о том, должен ли он предпочесть эссе в стиле Тэна или более оригинальную, более близкую к художественному тексту форму.

По всей видимости, Жорж де Лори посоветовал ему работать над эссе, однако Пруст, согласный с тем, что совет, данный другом, является более разумным, принял решение двигаться в другом направлении. В конце 1908 года Пруст купил большое количество тетрадей, которые будут использоваться им как черновики для его романа. Покупка говорит о том, что у Пруста возник план какого-то крупного произведения. Он начал работать над сочинением, которое явилось первым вариантом «Поисков утраченного времени» и которое сам он пока еще предполагал назвать «Против Сент-Бёва. Воспоминания одного утра». В середине августа 1909 года Пруст уже обратился в издательский дом «Меркюр де Франс» к его директору Альфреду Валлету с предложением опубликовать его новый роман. Пруст предположил, что в его произведении будет более четырехсот страниц. Однако Валлет отказался от публикации.

Несмотря на то что Пруст уже искал издателя, роман как единое целое не был написан. По крайней мере, такой вывод напрашивается из анализа черновиков Пруста. Можно только строить гипотезы о том, каким образом писатель предполагал объединить фрагменты. О сложности такой работы для исследователей творчества Пруста можно судить уже по тому, что в настоящий момент опубликованы три варианта этого произведения, подготовленные Бернаром де Фалуа, Пьером Клара и Луциусом Келлером. На основании анализа рукописей исследователь Жан-Ив Тадье дает свою версию того, каким виделся роман «Против Сент-Бёва» самому Прусту. По мнению биографа, сочинение должно было начинаться с того, что ночью главный герой, страдая от бессонницы, вспоминал прошлое. В первую очередь он возвращался к своим каникулам в провинции, к сцене с поцелуем матери перед сном, к двум сторонам (к Вильбону и Мезеглизу). Далее шел черед воспоминаний о путешествии к морю, в Нормандию, куда он ездил с бабушкой и где он познакомился с Монтаржи, блестящим светским молодым человеком, который позже превратится в Сен-Лу. На следующее утро главный герой вспоминал о своей поездке в Венецию с матерью. Он также слушал шумы парижского утра и размышлял о светской жизни. В этой части повествования уже появлялись такие герои, как Сван, Вердюрены и их клан, маркиз де Герси (будущий Шарлюс). Далее в комнату героя входила его мать, которая приносила ему газету «Фигаро» с его только что опубликованной статьей.