После Аушвица - Ева Шлосс

Меня отправили в знаменитую Королевскую национальную ортопедическую больницу в Станморе, и я провела там три недели. За это время мне сделали рентген и другие обследования, и однажды утром у моей кровати появился врач и сказал: «У вас нет туберкулеза, миссис Шлосс, вы можете выписываться». Я с радостью покинула эту холодную и сумрачную больницу, казавшуюся очень примитивной по сравнению с другими европейскими медучреждениями, которые я видела, но врач также сказал мне, что рубцы в легких говорят о серьезном заболевании, перенесенном ранее – вероятно, когда я находилась в лагере.

На этом мои проблемы со здоровьем не закончились. Вскоре после возвращения из лагеря я осознала, что Аушвиц несет ответственность за еще более глубокие последствия.

Однажды дождливым лондонским днем я решила пойти на лекцию по геологии в Музей естествознания. Когда я вышла из музея, меня пробрала дрожь от сырой ненастной погоды, и я решила выпить чашечку чая в кафе напротив. Я села, заказала чай и заметила, что на меня смотрит пожилой мужчина за соседним столиком. Он наклонился и прокашлялся, и я подумала, что он собирается что-то сказать. Но вместо того чтобы завести со мной беседу, он попросил разрешения рассмотреть мою ладонь. Я понимала, насколько это глупо, но мне было любопытно, и я немного опешила. Я перевернула руку, и он начал водить пальцем по моей ладони.

– О-о, да, – сказал он, пока мы оба всматривались в линии на моей руке. – Эта линия показывает, что у вас будет очень долгая жизнь.

Это определенно было хорошей новостью.

Затем он остановился.

– Подождите, я не могу разобрать…

Он нахмурился и всмотрелся пристальнее.

– А эта линия должна показывать, будут у вас дети или нет, но это нелегко проследить – я не берусь сказать, будет ли у вас семья или нет.

До этого момента я никогда не задумывалась о том, что у меня может не быть детей. Я в ужасе отдернула руку. Вдруг вспомнились слова папы о непрерывной семейной цепи, и я внезапно поняла, что если бы мы с Цви не могли иметь детей, это было бы невыносимо.

Я бросилась домой в слезах и хлопнула входной дверью. Цви сидел в гостиной.

– Забудь о том, что нам надо получше обустроиться, – выпалила я. – Мы должны сделать ребенка прямо сейчас.

– Хорошо, – смущенно ответил муж, – но я думал, что ты хочешь подождать, пока у нас не появится жилье попросторнее?

– Нет, мы должны начать попытки немедленно!

Но шло время, и стало казаться, что предсказание хироманта может сбыться. Мы пытались в течение года, но беременность не наступала.

В конце концов мы записались на прием в больницу Элизабет Гарретт Андерсон на улице Юстон, и когда сидели в приемной, возможность того, что у нас никогда не будет детей, лежала между нами тяжелым грузом. Доктор подтвердил мои худшие опасения. Аушвиц оказал негативное влияние на функционирование моего организма и на мой гормональный фон. Я начала курс лечения и ждала, ждала – но все равно ребенка так и не было.

Я погрузилась в уныние, и поэтому осенью 1955 года Цви предложил съездить вместе с моей мамой и Отто в отпуск, в Норвегию, чтобы отвлечься. В те дни Норвегия не была международным туристическим направлением, и мы чудесно отдохнули: наслаждались красотой фьордов и водопадов, безуспешно пытались объясняться на английском языке, ели оленину и катались на местных автобусах. Даже со всеми моими проблемами я не могла не расслабиться и не наслаждаться, и когда вернулась в Лондон, то обнаружила, что у меня пропали месячные. Наконец-то я забеременела.

Несмотря на тот ужасный жизненный опыт, который был у меня за спиной, я все еще была на редкость невежественна в вопросах беременности и родов.

Первые несколько месяцев меня ужасно тошнило и при малейшем запахе пищи рвало. Однажды вечером я готовила тушеное мясо для Цви, но как только я сняла крышку с кастрюли и запах ударил мне в нос, меня вырвало прямо на пол рядом со столом.

Цви начал кричать:

– Что ты делаешь?! Ты чуть не испортила мой ужин!

Меня так взбесили эти слова, что я подняла тяжелую крышку от кастрюли и с треском обрушила ее на голову мужу, почти нокаутировав его. Несмотря на то что в обществе я мучилась от застенчивости, с Цви я никогда не была такой – я тоже умела проявить характер.

Через долгих девять месяцев меня увезли в лондонский родильный дом, и я почти не знала, как же на самом деле мой ребенок появится на свет.

Мама и Цви ехали со мной в машине скорой помощи, но, в стиле того времени, их развернули назад в дверях больницы. В те дни роды все еще были чем-то, через что женщина проходила в одиночку, и я с ужасом оглянулась на мать с мужем.

– Приходите завтра, – быстро сказала им медсестра, уводя меня за локоть стальной хваткой.

Мама очень расстроилась и схватила Цви за руку.

– Она похожа на овцу, которую ведут на бойню.

Меня поспешно отвели в комнату и сказали лечь и ждать. Я сделала, что велели, и стала гадать, что произойдет дальше. Вскоре меня охватила страшная боль, и я издала пронзительный крик.

Дверь в мою комнату открылась, и медсестра сказала: «Успокойся, тебе еще несколько часов ждать», – и снова быстро закрыла дверь.

Пока ночь медленно тянулась, я снова визжала и сжимала свой живот, с убеждением, что это самое ужасное, через что может пройти человек, и я была идиоткой, так сильно желая этого. Но как только мой ребенок появился на свет, я передумала. Сначала моя дочь выглядела не лучшим образом, и у нее оказалась желтуха, но как только я прижала ее маленькое тельце к себе, я поняла, что именно этого момента так ждала.

– Мне кажется, я готова родить второго ребенка прямо сейчас, – заявила я медсестре, которая, должно быть, подумала, что я брежу.

Мы решили назвать дочь Кэролайн Энн, и за несколько следующих месяцев она превратилась в прекрасного малыша, с блестящими живыми глазками и темными волосами. Цви сказал, что Кэролайн в корне изменила меня. Это было правдой: я не чувствовала ничего, кроме радости от появления на свет этого нового маленького человечка. Есть что-то в новорожденном ребенке, символизирующее весь мировой оптимизм – не важно, насколько мрачным было прошлое.

Началась новая глава в моей жизни, и вскоре меня поглотили задачи, стоящие перед молодой матерью. Мы почти сразу сообразили, что в нашей квартире нам будет тесновато втроем, и нашли прекрасный большой дом в лондонском пригороде Эджвар. Дом нуждался в довольно серьезном ремонте, так как был реквизирован армией во время войны, но Отто помог нам взять кредит для первоначального взноса, и мы переехали и начали приводить жилище в порядок.

Все мои опасения по поводу замужества оказались беспочвенными. Цви стал не только надежным и любящим мужем, но и хорошим отцом; он обожал свою новорожденную дочь, часами играл с ней и менял ей подгузники. Он даже готовил каждое утро завтрак для нашего постояльца, пока я могла спокойно покормить Кэролайн грудью. Слава богу, я приняла его предложение руки и сердца, и теперь не представляю, как бы я жила без него.