О, возлюбленная моя! Письма жене - Вольф Мессинг

У меня будет к тебе просьба. Меня увезли из дома в халате, без вещей. Здесь дали больничную рубашку, пока больше ничего не полагается, но скоро меня обещают перевести в палату. Поэтому привези мне следующее:

1. Три смены белья (все вещи пускай соберет Ирочка).

2. Теплый халат и шерстяные носки.

3. Синие тапочки.

4. Резиновые тапочки, купальную шапочку и большое полотенце (вдруг мне разрешат ходить в душевую).

5. Зубную щетку и порошок.

6. Зеркало.

7. Расческу.

8. Мою сумочку с косметикой (замшевую), и путь Ирочка проверит, все ли там есть.

9. Мои часики.

10. Мои очки.

11. Парочку книжек, ты знаешь, что я люблю перечитывать, то и привози.

12. Тетрадь, парочку карандашей и точилку.

13. Мои леденцы.

14. Мою настойку (доктора сказали, что разрешают).

15. Пилку для ногтей. Ума не приложу, когда и как я сломала два ногтя на левой руке. Наверное, когда падала, машинально провела рукой по стене.

Это все.

Привет Ирочке.

Целую тебя, любимый мой!

Твоя раздумавшая умирать

Аида

12 августа 1952 года

Здравствуй, любимый мой!

Спасибо за новое письмо, за вещи и за то, что ты у меня есть.

Всю ночь не спала (ничего страшного, просто не хотелось) и думала о жизни и о тебе. Слов не нахожу, чтобы рассказать тебе, какой ты у меня замечательный.

Сегодня чувствую себя гораздо лучше, чем вчера. Уже порывалась вставать, но мне не дали. Пообещали: «Все будет завтра». Жду этого «завтра» с огромным нетерпением, потому что надеюсь увидеть тебя.

Судя по записке, которую Ирочка положила в вещи, она паникует, а паниковать совсем не надо. Я иду на поправку. На этот раз все обошлось, дай Бог, чтобы следующего раза не было.

Завтра прихвати с собой несколько своих фотографий. Можешь взять все, что остались. Здесь все, от санитарки до профессора, мечтают иметь твою фотографию с дарственной надписью. Напрасно ты говоришь, что врачи считают тебя шарлатаном, потому что не могу понять суть твоего дара. Здесь к тебе относятся с большим уважением. Уже по тому, как люди произносят твое имя, можно это понять. Я окружена таким вниманием, которого и представить невозможно. Все то и дело интересуются, как я себя чувствую и не надо ли мне чего. А что мне надо? Поскорее выписаться — вот что. Буду просить о том, чтобы меня выписали домой как можно скорее. Если мое состояние не внушает опасений, то я могу спокойно пить таблетки дома. Обещаю тебе, любимый мой, что буду беречься и соблюдать режим. Просто дома лежать приятнее, ты понимаешь. Все свое, знакомое, родное, никто не мешает. К телефону даже подходить не буду и делами заниматься не стану, буду лежать и читать.

Поговори, прошу тебя, с докторами — пусть они не держат меня здесь долго.

Пишу это письмо и благодарю Бога за то, что Он дал мне тебя. Что бы я без тебя делала? Даже представить этого не могу! Одна из медсестер сказала, что у тебя очень строгий вид. Я никогда этого не замечала. Или она ошиблась, приняв за строгость твою озабоченность моим состоянием?

Все хорошо, не беспокойся обо мне, потому что все хорошо.

Целую тебя, любимый мой!

Твоя скучающая по тебе

Аида.

P. S. День в больнице можно считать за год, так он долго тянется. Я не видела тебя уже третий год. Какой ужас!

13 августа 1952 года

Здравствуй, любимый мой!

Нашу встречу доктора отложили до завтра. Ничего страшного не произошло, можешь не волноваться, просто профессору не понравился какой-то шум. Не знаю, что за шум он услышал, мне самой кажется, что мое сердце работает как обычно. Я пустила в ход все свои невостребованные артистические способности[182], но не смогла переубедить докторов. Так что еще один день я побуду здесь на положении узницы. Спасибо и на том, что разрешают вставать с койки, а то бы я просто бы умерла. Вот такие дела, мой дорогой папочка[183]. Мамочка по тебе очень соскучилась. Если будешь разговаривать с профессором, то внуши ему мысль о том, чтобы он дольше меня в реанимации не задерживал! (Шучу.) А то я умру от тоски. Ни посещений, ни радио, общаюсь только с врачами и сестрами… Такое впечатление, будто выпала из жизни.

Ох, если бы ты знал, как отвратительно здесь готовят капусту. Уже от запаха нехорошо становится. Меня перевели с жидкой еды на обычную, но ем я плохо, врать не стану. А с чего бы это мне много есть, если я все время лежу? Силы я не трачу, вот и аппетита нет. Да и еда оставляет желать лучшего. Но это хорошо, а то от хорошей жизни с заботливым мужем я немного поправилась. Сейчас как раз похудею.

Прошу тебя, не говори Ирочке, что тебя ко мне не пустили. Ты же представляешь, что она может навыдумывать, если узнает про этот проклятый шум. Солги во имя Ирочкиного благополучия и моего спокойствия. Расскажи ей, что видел меня, что я выгляжу хорошо и передавала ей привет. Договорились?

Целую тебя и с нетерпением жду завтрашнего дня, когда смогу сделать это наяву.

Если захочешь побаловать меня, то принеси мне яблок. Ужасно вдруг захотелось яблок, наверное, потому, что увидела во сне яблочную пастилу. Вот скажи мне как человек, который знает все: к чему снится яблочная пастила? Дореволюционная пастила, слоеная, «прохоровская»[184] в коробке? Никогда не видела в сонниках пастилы.

До завтра, любимый мой папочка, до завтра!