Столетнее проклятие - Шэна Эйби

Только это была не ее смерть. Это Маркуса терзали призрачные демоны кошмара.

В тусклом свете луны Авалон различила, что одеяла на его кровати неяркого цвета — то ли синего, то ли зеленого. К чему ей это? Ей здесь не место. Пора уходить.

И все же она медлила, умиротворенно любуясь тем, как спокойно лежит теперь Маркус, как легко и ровно дышит. Спящий ангел. Нет, не ангел — просто человек, уязвимый, прекрасный, измученный тяжкими снами.

Авалон обмакнула в кувшин край своего тартана и влажной тканью отерла его лицо, бережно касаясь разгоряченного лба, сомкнутых век, чеканных твердых скул. Маркус даже не пошевелился. Человек или падший ангел, но он нуждался в ее помощи.

В этот миг Маркус открыл глаза, и Авалон, склонившаяся над ним, замерла.

Что он подумает, если обнаружит ее ночью в своей спальне?

Глаза Маркуса сияли отраженным лунным светом, и он смотрел на нее безмятежно, без тени удивления.

— Ангел, — проговорил он, словно услышав мысли Авалон. — Значит, я мертв?

Авалон, не двигаясь, осторожно облизала губы.

— Нет.

Маркус снова закрыл глаза.

— Я так хотел… — пробормотал он и, перевернувшись на бок, уткнулся лицом в подушки. — Я так хотел умерть…

Авалон отстранилась, убрала руку и встала. Маркус спал.

Кувшин кружка стояли на полу у ее ног. Авалон опять наполнила кружку водой и поставила ее на столике у кровати, затем вернулась и поставила туда же кувшин. Бросив последний взгляд на спящего, она пошла к двери.

Хотя Авалон не помнила, как оказалась в покоях лэрда, ей скоро удалось найти знакомый коридор, а оттуда уже добраться до своей комнаты. Вот только заснуть она смогла очень и очень не скоро.

Авалон спала, и ее серебристые волосы рассыпались по подушке, мерцая и переливаясь в неясном свете наступающего дня. Маркус подумал, что мог бы вечно смотреть на ее тонкие темные брови, длинные пушистые ресницы, покойно лежавшие на бледных щеках, на эти по-детски приоткрытые губы. Ему отчаянно не хотелось будить ее. Лучше просто повернуться и на цыпочках выйти, бережно сохранив этот образ, чтобы потом воскрешать его в памяти в самые нелегкие и одинокие часы.

Однако скоро взойдет солнце, а то, что он задумал, требует раннего пробуждения.

— Авалон, — негромко позвал он и коснулся ладонью ее плеча.

Девушка чуть заметно насупилась, вздохнула — и все.

— Авалон, — чуть громче повторил Маркус.

И тут она тигрицей взметнулась из постели, схватила его руку и вывернула с такой силой, что он едва удержался на ногах.

— Авалон!

Сейчас ее серебристые волосы разметались, словно языки пламени. Она в упор, исподлобья взглянула на Маркуса. Глаза ее широко раскрылись, словно она лишь сейчас осознала, что происходит. Выпустив его руку, девушка отступила к изножью постели и с вызовом глянула на него.

— Никогда больше не смей меня так будить! — Голос у нее был еще хрипловатый, сонный.

— Ни за что на свете, — согласился Маркус, потирая руку.

Авалон озадаченно огляделась по сторонам и снова устремила взгляд на него.

— Что ты здесь делаешь?

— Пришел за тобой, — ответил Маркус.

Глаза ее округлились.

— Это не то, что ты думаешь, — поспешно заверил он. — Я хотел пригласить тебя на рыбалку.

— На рыбалку? — Авалон вновь насупилась, ее воинственность уступила место легкой растерянности. Она с силой потерла ладонью глаза. — Прямо сейчас?

— Ну да.

— Нет уж, спасибо. Я слишком устала. Прошлой ночью я почти не спала.

— Ну же, миледи, не прибедняйся. Разве может тебя подкосить такой пустяк, как бессонница?

Авалон с отвращением глянула на него.

— Убирайся.

— День будет замечательный, солнце вот-вот взойдет. Наилучшее время для рыбалки.

— Милорд, я терпеть не могу рыбачить. И хочу сейчас только одного — выспаться.

— Что ж, ладно. — Маркус отступил на шаг, успокаивающе вскинул руки. — Не хотел я к этому прибегать, но ты меня вынуждаешь.

Авалон мгновенно обрела прежний воинственный вид и замерла, пристально следя за каждым его движением. С виду она казалась совершенно безобидной, хрупкой, точно сказочная фея, но Маркус прекрасно знал, как обманчива эта хрупкость.

— Ты у меня в долгу, — сказал он вслух. — А посему я прошу тебя, пойдем со мной на рыбалку.

— Что?! Я тебе ничего не должна!

Маркус одарил ее самой обаятельной своей улыбкой.

— Должна, миледи, и ты прекрасно это знаешь. Неужели ты мне откажешь? А как же законы чести?

— А где были законы чести, когда ты отказал мне?

— Так ведь я благородным манерам не обучен, а вот ты у нас образчик благородства. Так что лучше не спорь и соглашайся.

Крепко сжатые губы Авалон задрожали, безуспешно пытаясь удержать улыбку.

— Я знаю одно славное местечко, — искушающе прибавил Маркус. — Рыба там — с человеческий рост.

— С человеческий рост!.. — фыркнула Авалон и, не выдержав, расхохоталась.

— Так пойдешь?

— Я устала, — покачала она головой.

— Ранняя прогулка тебя освежит. Пойдем со мной.

. На последних словах он понизил голос, и безыскусная фраза невольно прозвучала намеком на его тайные желания, куда менее невинные, чем утренняя рыбалка. Авалон тотчас ощутила это, и ее улыбка погасла. Она коротко взглянула на Маркуса, и от этого взгляда у него захватило дух.

— Хорошо, — сказала она. — Пойду.

Оделась она гораздо проворнее, чем ожидал Маркус от женщины, у которой нет даже служанки. Ему пришлось ждать в коридоре лишь несколько минут. Авалон вышла из комнаты — в тартане, с аккуратно заплетенной косой.

Она взглянула на Маркуса, привалившегося к стене, и он, выпрямившись, молча отвесил ей поклон. Вместе они прошли через главный зал, где на скамьях еще спали люди, и вышли в замковый двор. У входа лежали приготовленные Маркусом удочки.

Во дворе, под серым предрассветным небом уже появились первые обитатели замка. Спеша по своим делам, они на ходу почтительно здоровались с лэрдом и его спутницей. Маркус и Авалон миновали ворота и вышли на тропинку, знакомую ему с мальчишеских лет. Он много раз ходил здесь еще до того, как отправился на службу к сэру Трюгве.

Авалон легко шагала рядом с Маркусом, неся на плече свою удочку. Он сам настоял на том, чтобы нести все остальное. В душе ему все-таки хотелось доказать Авалон, что и ему не чужды благородные манеры, пускай даже все его предыдущие поступки говорили об обратном.