Родники рождаются в горах - Фазу Гамзатовна Алиева

Бросив работу, ребятишки помчались туда же. Я с трудом удерживалась на месте. «Ведь я уже взрослая», — остановила меня мысль. С нижней делянки, поспешно поправляя косынку, прибежала Пари.

— Как он похож на Сайгида! — только и смогла она вымолвить.

Нет, кажется, это не он… Мы молча следили глазами за солдатом. А он шагал по кладбищу, от одной могилы к другой. Я и Пари побежали вслед за гурьбой ребятишек. Заметив нас, солдат поднял голову, и мы увидели сильно изуродованное лицо: его наискось пересекал толстый красный рубец, нижнее веко правого глаза было вывернуто, вместо брови синел шрам. Я чуть не вскрикнула. Пари на мгновение закрыла глаза.

— Нурулаг, с приездом! — сказала она.

— С возвращением, — пролепетала я.

— Спасибо! — он пожал нам руки.

Осмелев, подошли к Нурулагу и остальные.

— Идем скорей домой, — предложил кто-то, беря из рук солдата чемодан.

— Мать мне писала, что Сакинат умерла. Где ее могила?

Прикусив нижнюю губу, Пари посмотрела на меня. Я повела Нурулага за собой. Пари перегнала меня и, обходя большие могильные камни, пошла впереди. Мы остановились у могилы жены Нурулага.

— Не так ты обещала меня встречать, Сакинат, — сказал он, снимая шапку. Потом опустился на колени.

— Нурулаг, пора домой. Весь аул соберется. — Пари потянула его за рукав. Нурулаг встал не сразу.

— С какой скалы она упала? — спросил он, вытирая глаза.

«Не падала она со скалы», — хотела было сказать я, но Пари толкнула меня локтем. Я вспомнила слова Хуризадай: «Кто скажет моему сыну о том, как умерла Сакинат, станет моим кровным врагом». Но ведь и Хуризадай теперь нет на свете!

— За зеленой горой была ферма, туда Сакинат несла корм, — вымолвила, пряча глаза, Пари.

Нурулаг шел, что-то про себя приговаривая. На краю кладбища он опять остановился у свежей могилы — она одна только чернела среди зеленых холмиков. Пари вновь прикусила губу.

— Кто это у нас в ауле недавно умер? — Нурулаг посмотрел на меня.

Я промолчала.

— Что все это значит?! — Нурулаг повернулся в сторону аула, было видно, что глазами он отыскивает свой дом.

— Пари, — бедняга теперь смотрел на нее, — скажи мне правду, где моя мать?

Не успела Пари собраться с мыслями, как к Нурулагу подбежала Унайзат.

— Ты на могилу матери вернулся! Почему не умерла и я, твоя тетя! Мой свет, мое солнышко, какими тучами тебя мы встречаем. — Она припала к его груди.

— Мать, мать! — Нурулаг упал на не успевший зарасти травой холмик.

С тех пор прошло много времени, а Нурулаг каждый день приходил утром на могилу матери.

— Нурулаг чуждается людей, скорее всего стыдится своего изуродованного лица. Надо его приглашать почаще, разговаривать с ним побольше, — советовал Омардада жене.

Однажды мы с Пари пошли за водой и увидели Нурулага, сидевшего возле источника. Он перелистывал какую-то книгу. Вода лилась мимо кувшина Пари — девушка смотрела на обезображенного войной солдата.

— Что с тобой, Пари? — спросила я.

— Мне жаль его, как маленького ребенка. Вернулся домой изувеченным, не застал ни матери, ни жены. Об этом говорить нелегко, а пережить! — Пари направилась к Нурулагу. Он не видел нас, хотя мы давно стояли рядом.

— Доброе утро, Нурулаг, ты нас даже не замечаешь… — ласково упрекнула его Пари.

— Книгой увлекся. Ничего не слышал.

— Что за книга? — спросила я.

— «Овод»…

— А… Я еще в десятом читала.

— А мне не пришлось, — сказала Пари.

— Возьми, — Нурулаг протянул ей книгу. Лицо его мне показалось даже приятным, так ласково смотрел он на Пари.

— Нет, ты сам сперва дочитай!

— Я, Пари, «Овод» уже десятый раз читаю.

— Ну, тогда я возьму. Спасибо. Верну через неделю.

— Через неделю я уже буду далеко.

— Почему? Куда ты собрался? — голос Пари дрогнул.

— Куда-нибудь в город. Думаю, без работы и хлеба не останусь…

— Как же это получается? Мы ждали всех вас с войны, а теперь вы разъезжаетесь. Вас не тревожит, что будет с колхозом. Моя мать говорит: лучше в своем ауле быть чарыком, чем в чужом ауле — сапогом. Подумай хорошенько, Нурулаг, прежде чем уехать. Так не хотелось, чтобы дверь еще одного дома была заколочена, а крыша поросла травой.

— Кому я здесь нужен? Кто меня здесь ждал?

— Мы ждали, Нурулаг! Вспомни слова Омардады: «За горем всегда идет радость». Вчера только говорили у нас, что земля ждет мужских рук. Хотя и кончилась война, все заботы еще на плечах женщин.

— Один человек — это капля в море! — задумчиво произнес Нурулаг.

— Капли составляют море, — вмешалась я.

Мы помолчали. Я и Пари пошли к аулу, Нурулаг остался у родника.

— Уедет. Очень уж он одинок! — сказала Пари мне у ворот.

И как я обрадовалась, когда через три дня узнала, что Нурулага в колхозе назначили бригадиром.

Вскоре вернулся в аул Хабиб. Он был без ноги, и Пари пошла работать звеньевой, а Хабиб на ее место — в контору, счетоводом.

С тех пор я часто видела Пари и Нурулага вместе. Они нередко возвращались с работы вдвоем…

Однажды мы до поздней ночи работали на гумне — перетаскивали солому на ферму.

— Патимат, ты самая молодая и живешь ближе всех, сходи за последним снопом, — сказали мне. Отряхивая соломинки с одежды, весело переговариваясь после трудного рабочего дня, женщины пошли к аулу.

Ярко светила луна. Мне совсем не было страшно, хотя я шла одна. Стояла полная тишина. Я тащила тяжелый сноп, поглядывая по сторонам. Почему-то вдруг вспомнила Алибега. «Где он сейчас, что делает? Помнит ли о том, что я живу на свете?» И сердце мне сжала ничем не объяснимая тоска.

Мысли мои были прерваны — я услышала разговор. Вглядевшись, я рассмотрела две темные фигуры между скирдами пшеницы.

Говорил Нурулаг:

— В твоих глазах, Пари, я читаю жалость к себе. Как бы ты себя и меня не обманула? Вдруг я почувствую, что ты со мной несчастлива, что тогда мне делать? Ты хорошо подумай. Реши…

Ему ответил нежный голос Пари:

— Если бы ты не стал для меня дорогим, я никогда близко не подошла бы к тебе.

Я похолодела. Счастливые сны бурей унесли меня в прошлое… Я, босоногая девчонка, передавала влюбленным нежные послания. Как был счастлив Сайгид, увидев неумело сложенное письмо! А в тот черный день войны Пари вопреки всем адатам бросилась на шею Сайгиду, подарила ему кольцо и пообещала: «Я буду ждать тебя, Сайгид». Как забыть его лицо, печальное и в то же время сияющее, он гордился, что его любит самая красивая девушка аула. А сейчас что я слышу! «Беги, Патимат, отсюда, беги!» — кричало мое