Принц, Алёнушка и Волк - Варвара Корсарова

– Может, и не заметит. Но надо бы тебе приучить маму к правилу, что ты имеешь право задержаться и не всегда можешь предупредить сообщением. Разные бывают ситуации.

– Ага, мою маму приучишь... Легко тебе рассуждать.

– Ну да, мне легко, – согласился он и потянулся, разминая шею и плечи. В углу топчана лежали скомканные лабораторные халаты. Жека взял один, свернул в виде подушки, подсунул под спину и удобно откинулся к стене. Из второго сделал подушку для Алёны.

– Устраивайся поудобнее, – он похлопал рядом с собой, приглашая Алёну.

Она привстала, чтобы пересесть, оступилась в темноте, на секунду потеряла равновесие и стала падать прямо на Жеку. Тот ловко поймал ее и придержал за талию, а когда помогал опуститься, Алёна непроизвольно оперлась о его плечо и коснулась грудью его груди. Короткое объятие длилось секунду, не больше. Но Алёну бросило в жар, а по загривку пробежали мурашки.

Он не торопясь убрал руку и поправил импровизированную подушку у нее за спиной. Алёна осторожно пошевелилась; ее плечо уперлось в его плечо, и она не стала отодвигаться.

Все-таки было что-то очень волнующее в том, чтобы сидеть здесь, в темном подвале, взаперти, оторванной от всего мира, в компании взрослого и интересного мужчины...

– Расскажи-ка мне еще про свою жизнь, Алёнка, – предложил Жека. – Расскажи, как тебе живется с такой мамой, с великой и ужасной Жанной Карпинской. Отчим у тебя нормальный мужик, мне понравился.

– Хорошо мне живется! – заранее обиделась Алёна, ожидая насмешек и подначек.

– А в детстве ты какой была? За гаражи без спросу бегала? Коленки сбивала до крови? Или у тебя были бантики в косе, музыкалка и куча репетиторов? Была хоть раз двойка по поведению?

– Была, конечно! Однажды я подралась с соседкой по парте – прямо на уроке. В третьем классе. Я на нее плюнула и попала в учительницу.

– Ого, с тобой опасно связываться. А из-за чего подрались?

Жека спрашивал с таким искренним интересом, что Алёна мало-помалу разговорилась. И сама не заметила, как рассказала многое такое, чего не рассказывала никому.

Рассказала про свою школу, где ее вечно ставили одноклассникам в пример, а одноклассники ее за это недолюбливали. И про то,  как она переживала, когда ее не взяли в музыкальную школу из-за отсутствия способностей. Как вместо музыкалки она ходила в кружок математики, на английский и фигурное катание, а вечером так уставала, что засыпала во время ужина. Но поблажек себе не давала. И про то, как ругались и дрались ее мама и папа перед разводом. И про папину маму, про бабушку, к которой она ездила в деревню в детстве. И про университет рассказала, про безбашенных одногруппников и умную подругу Гулю.

Жека, против обыкновения, не отпускал снисходительных шуток. Он сидел вполоборота, наклонив голову и слушал молча. Но за его молчанием угадывалось сочувствие и подлинный интерес. Алёне казалось, что он чему-то изумляется, и иногда улыбается, хотя его улыбки ей видно не было. В углу на топчане было темно, хоть глаз выколи.

– Однако тебе живется непросто, – сказал Жека, когда Алёна замолчала и облизала пересохшие губы.

– Почему? – удивилась Алёна. Ей никогда не приходило в голову, что ей живется непросто.

–Ты ведь никогда не делала того, что тебе хочется? Просто так, ради удовольствия.

– Я учусь ради удовольствия. Мне нравится учить китайский, нравится заниматься наукой, нравится все делать хорошо. Разве обязательно тратить время на ерунду, чтобы получать удовольствие?

Она задумалась, а потом рассердилась.

– И вообще, разве можно делать все, что хочется? Может, мне хочется чего-то безумного или невозможного.

– Интересно, что в твоем понимании безумное и невозможное? Сбежать с уроков? Сделать пирсинг брови? Прийти домой после десяти вечера? Поцеловаться с неподходящим мальчиком у подъезда?

– Да ну тебя! – отмахнулась в темноту Алёна.

Жека хмыкнул. Наступила тишина, только в ящиках тихонько гудели лампы. Алёна вдруг ощутила неловкость за свои откровения. Ей показалось, что Жека понимает о ней что-то такое, что она не желала открывать никому. И от этого тоже было немного неловко.

Чтобы избавиться от этого чувства, Алёна решила заговорить о других вещах.

– Все-таки я сомневаюсь насчет живой ящерицы для Валентина. Ведь по условиям спора я должна принести голову дракона, как в сказках…

– Мы современные люди! – возмутился Жека. – Это в средневековье было нормой дарить любимым расчлененку. Вот представь: сидит принцесса на троне. Красивая, нежная. А рыцарь шмяк ей под ноги свежеотрубленную башку. Кровь, кишки, все расхомячено. Народ радуется и рукоплещет. Дикие люди, понятно. А как ты это себе сейчас представляешь?

– Да уж, – поежилась и улыбнулась Алёна. – Действительно, ужас.

– Вот-вот. Кроме того, в условии ведь не прописано, что голова должна быть отдельно от тела, так?

– Допустим…

– В любом случае, если не прокатит, тогда можешь смастерить голову горыныча из подручных материалов, как хотела. Но тут я тебе не помощник. Из папье-маше я последний раз лепил, когда ходил в детский сад, – он задумчиво почесал бороду. – У меня в гараже есть сварочный аппарат и разный хлам. Могу попробовать сварить драконью голову из нержавейки. Но, честно говоря, неохота возиться. А ты очень уж серьезно подходишь к делу.

– Да я вообще не уверена, что хочу продолжать участвовать в этом шоу, – вдруг призналась Алёна.

– Почему?

– Глупости это все.

– Не аргумент. Поступки ради любви часто выглядят глупостью, особенно в глазах посторонних.

– Никакая это не любовь, – негромко сказала Алёна в темноту. – Сегодня я это поняла. Мне просто хотелось, чтобы самый крутой парень факультета обратил на меня внимание. Он обратил, но...

– Но ты не обрадовалась?

– Обрадовалась, но как-то не так, – Алёна вздохнула. – Я действительно была влюблена в Валентина на первом курсе. И за три года привыкла к тому, что я в него влюблена. Но на самом деле… наверное, это что-то другое. Самолюбие. Мое дурацкое самолюбие. Я хотела быть, как остальные девчонки. Чтобы в меня влюблялись. Чтобы приглашали на свидания... Глупость, верно?

Она покосилась на Жеку. Он молчал. «Зачем я это ему рассказываю? – думала Алёна. – Он подумает, что я совсем дурочка. Девушка в двадцать один год уже должна разбираться в сердечных вопросах. А не ждать совета от постороннего, в общем-то, дядьки».

Жека подался вперед, оперевшись локтями о колени, и пристально посмотрел на Алёну. Теперь неяркий свет освещал его янтарные глаза, тени обрисовывали скулы, лоб и нос, а в бороде как будто запутались искорки.

– Вот это мне в тебе тоже нравится, – сказал он. – Ты умеешь анализировать свои поступки и делать выводы. Ты чертовски умная девчонка.