Блеск и коварство Медичи - Элизабет Лоупас

— Я еду сегодня в палаццо Медичи, — сказала великая герцогиня. — Я поеду одна. Великий герцог собирается продать драгоценности донны Изабеллы, чтобы оплатить ее долги, и я хочу забрать несколько вещей для ее детей, прежде чем он спустит все. Ведь это важно, чтобы у детей остались хоть какие-то… andenken…[65] как это… подарки на память о матери.

Кьяра подумала о своей матери, умершей вскоре после смерти Джанни. У нее не было ни бриллиантов, ни даже красивых безделушек. Немногие материнские наряды перешивались на девчушек и вскоре изнашивались. Ничего не осталось в память о ней. Даже ее лицо — Кьяра иногда не могла вспомнить его.

По крайней мере, она знала, где находятся инструменты ее отца. Теперь они были в лаборатории великого герцога.

Там было все, кроме заветной книги.

Во время отъезда бабушки и сестер за лавкой присматривал один из знакомых из гильдии книготорговцев. Интересно, спускался ли он в подвал? А вдруг ему пришло в голову разведать там все основательно? Что сталось с той древней книгой, где были заметки, сделанные рукой отца, которую она так тщательно обернула в вощеный шелк, заперла в железный ящик и замуровала в стену?

Все это было так давно, что Кьяре уже не верилось, что когда-то у нее была семья. Неужели она та самая девочка, которая пыталась продать великому герцогу серебряный десенсорий в ту пору, когда он был еще принцем, любившим женщин и алхимию.

— Моя мать умерла через несколько дней после моего рождения, — сказала великая герцогиня. Кто бы мог подумать, что эта знатная особа, такая чопорная и молчаливая на людях, на самом деле большая любительница поговорить. — Я, разумеется, ее не знала, но у меня сохранился ее портрет. И некоторые ее драгоценности. Все это я привезла с собой во Флоренцию, и бывает, что, глядя на этот портрет, я напитываюсь от него силой.

— В палаццо Медичи есть портреты, — сказала Кьяра. — На одном из них нарисована донна Изабелла со своими детьми — он очень хорош.

— Ты поедешь со мной. Ведь ты уже вставала, гуляла в саду, не так ли? Тебе должно хватить сил. Этот выезд пойдет тебе на пользу.

— Ваша светлость, прошу вас. Мне не хочется возвращаться в палаццо Медичи. Донна Химена сможет отыскать этот портрет для вас.

— Ты должна научиться встречаться лицом к лицу с тем, что приносит тебе боль, — сказала великая герцогиня и поднялась со стула. Не выпуская щенка из рук, Кьяра тоже встала со своего места, равно как и донна Химена. Сидеть в присутствии великой герцогини они могли только по особому разрешению. Великая герцогиня взглянула на них еще раз и затем снова произнесла:

— То, что приносит боль, нужно встречать лицом к лицу. Я в этом уверена.

Кьяра поклонилась. Если великая герцогиня смогла вытерпеть десять лет разочарования, тоски по дому и несчастий, то и Кьяра сможет пережить поездку в палаццо Медичи.

— Да, ваша светлость, — покорно сказала она.

Палаццо Медичи

Позже в тот же день

На улице у ворот палаццо Медичи стояла карета. Спереди на козлах вразвалку сидел кучер, одетый в красные, синие и золотые цвета Медичи. Сама карета была выкрашена красным и богато украшена позолоченной резьбой из лавровых листов и перьев по краям крыши и дверей. На двери красовался белый круг с нарисованной в нем эмблемой в виде дорожной шляпы с двумя шнурками.

— Может быть, вы хотите проехать мимо, ваша светлость? — вкрадчиво спросила донна Химена. Она, как и все прочие, легко узнала символ капелло — эмблему венецианской любовницы великого герцога.

— Нет, — твердо ответила великая герцогиня и жестом приказала открыть дверь кареты. — Раз уж я приехала, то войду внутрь. Проводите меня.

С помощью донны Химены она вышла из кареты. Кьяра последовала за ними. Как получалось у великой герцогини держаться так прямо, гордо выпрямив спину и высоко подняв голову? Все говорили, что она носит стальные корсеты и набивные платья, чтобы скрыть свою кривую спину, но было в этом еще кое-что. Это была гордость дочери императоров и королев, гордость, придававшая особое качество даже воздуху вокруг нее, несмотря на простые черты лица, меланхолию и бесформенный подбородок Габсбургов.

Огромные двери дворца открылись перед ней — стражники Медичи вприпрыжку бросились выполнять ее приказ, хотя она прибыла ко двору одновременно с любовницей своего мужа. Не проронив ни слова, она прошла во внутренний двор. Колонны из белого камня поддерживали арки, образуя воздушные колоннады, а поверх этих арок располагались резные каменные барельефы с изображениями классических сцен, перемежающихся геральдическими шарами Медичи. Ниши в стенах были украшены величественными статуями богов и богинь. Апельсиновые и лимонные деревья в кадках наполняли воздух чуть уловимым, пряным ароматом.

— Где тот портрет, о котором ты говорила, синьорина Кьяра? — Великая герцогиня выбрала «синьорину» в качестве подобающей формы обращения — повыше, чем к жене члена гильдии «мона», но и не так высоко, как в случае с благородной особой — «донна». Такие мелочи были важны для нее. Титул soror mystica она вообще отказывалась признавать. Для нее слово «сестра» означало монахиню, посвятившую себя религиозной жизни, а использование латинского термина в качестве обращения к помощнице алхимика казалось ей богохульством.

— Это вверх по лестнице, в музыкальной комнате донны Изабеллы… точнее там, где раньше была музыкальная комната.

Они поднялись по лестнице. Во дворце стояла тишина, и не было слышно никаких звуков, кроме всплесков садового фонтана. Где же скрывается Бьянка Капелло?

Если ее карета так открыто стоит у дворца, значит, она должна быть где-то внутри, в одной из множества комнат, салонов и элегантных кабинетов, которыми изобиловал палаццо Медичи.

Все увиденное Кьярой пробуждало в ней воспоминания: эти фруктовые деревья, мило и опрятно устроенный сад, где донна Изабелла любила гулять по вечерам; шелковые гобелены, золотые и серебряные вазы и книги, все эти книги повсюду, целое состояние в прекрасных книгах, старых и новых, которые донна Изабелла любила, над которыми она размышляла и беспрестанно обсуждала их в своем маленьком кругу дам и господ.

Задери-ка ей юбку, Эмилиано. Всегда хотел взглянуть, какие причиндалы у принцесс.

Ух ты, глянь, какие у нее белые ноги! А что у нее с сиськами?

Кьяра поборола тошноту. Ужасные голоса тех мужланов слились с голосами демонов в ее голове и не давали ей покоя.

— Сюда, ваша светлость, — выдавила из себя Кьяра. — Музыкальный салон в конце этого коридора.

Они пошли вдоль по коридору, украшенному черно-белой мозаикой из прекрасного мрамора. И в это самое мгновение из кабинета по левую руку, как раз напротив музыкальной комнаты, вышла Бьянка Капелло. Она застыла на полушаге, и ее служанка, шедшая за ней с узлами одежды и белья, едва не налетела на нее. Великая герцогиня тоже остановилась. Две женщины смотрели друг на друга в зловещем молчании.