Слабая, сильная, твоя… - Яна Розова

— Рак, — сказала мама Эллы. — Сначала рак груди, сделали операцию, провели лечение. На повторный курс мы ездили в Москву, вроде бы все было в порядке! Потом что-то анализы плохие, стали обследоваться, а уже метастазы пошли, и за три месяца она сгорела! Лучше бы я умерла!

— Что же вы не сообщили, когда она заболела! Мы бы устроили ее в клинику в Париже! Там бы она поправилась!

Эллина мама помолчала, а потом сказала, как рубанула:

— Так ведь твоего мужа не вылечили!

Я настолько убедила себя, что Мир жив и здоров, что глупо спросила:

— При чем тут Мир? — И осеклась.

— Ну, ладно, я ляпнула, не подумав, ты прости меня. Знаешь, рак — такое дело коварное. А здесь вот Азочка осталась. Тяжело нам с ней, я уже не справляюсь.

— Азочка — дочь Эллы?

— Ну да. Уже в школу ходит. В честь отца Элла ее назвала — Франсуаза!

Боже мой, да ведь Азочка — родная дочь Франсуа Буало! Теперь девочка круглая сирота.

— Леночка, ты там, в Париже, его не встречала?

— Встречала. Умер он. Уже год назад.

— Что творится. — Голос моей собеседницы задрожал. — Молодые умирают. И Элла, и муж твой, и дети моей сестры, — она говорила о Жоре и Альбине. — И этот Франсуа, хоть и не мальчик, а все же рано ему еще. Что с ним случилось?

— Под машину попал, — соврала я. Не говорить же правду!

— Лучше бы мы, старики… — горестно произнесла мать, потерявшая своего ребенка. — Вот у нас дедушка живет, и ничего ему, а Азочка сирота!

— Такова жизнь, — сказала я. Вдаваться в подробности, кто жив, а кто — нет и почему, я не желала. — Можно я приду на Азочку посмотрю?

— Конечно, Леночка, приходи!

Ребенок Эллы и Франсуа был удивительно похож на них двоих: пухленькая, как полноватый Франсуа, рыженькая, как Элла, с бесенятами в хитрых, как у Франсуа, глазах и женственная, несмотря на юный возраст, как красавица Элла. Мне она сразу понравилась. Я принесла в подарок самую большую куклу, которую нашла в магазинах, и девочка стала доверять мне как родной.

Еще я принесла довольно крупную сумму денег. Наталья Павловна не стала кокетничать и благодарно приняла подарок. В комнате, обставленной еще во времена нашего с Эллой детства, царил порядок. На полках красовались фото Эллы. Он любила фотографироваться, что неудивительно при ее внешности. Я постояла возле одной из них, сделанной тогда, когда Мир был лишь моей мечтой и вся жизнь была впереди. Нырнув на долю секунды в прошлое, я вдруг впервые за время после исчезновения мужа заплакала. Мне было жаль Эллу, Азу, я тосковала по Миру. Уже не каменная, а свинцовая плита придавила мне грудь.

— У вас есть валидол? — спросила я у Натальи Павловны и села прямо на ковер.

— Ты поиграешь со мной? — спросила у меня Аза, когда наши глаза оказались на одном уровне.

Ликвидация фирмы «Лоза», слава богу, не была бесконечным мероприятием. Я вполне справлялась, в каждой, буквально каждой ситуации равняясь на Мира. Что бы сказал Мир? Что бы сделал? У меня не было его деловой хватки, но все же удалось спасти немаленькие суммы денег. Я перевела их в швейцарские банки на счета, которые указал мне Мир. Он пояснил в техническом задании, что это счета различных фондов: по борьбе с раковыми заболеваниями, по борьбе со СПИДом, для детских организаций, для детей-сирот. Но я уже не была прежней наивной и безоглядно влюбленной дурочкой. Мой муж, известный в узких кругах хитрец, надеялся провести меня еще разок, но не тут-то было. Пара звонков — и стало ясно, что данные номера счетов никакого отношения к указанным организациям не имеют.

— Он точно жив, — сказала я себе, положив трубку на рычаг. — Мерзавец, меня за дуру держит!

Я стала мучиться по ночам, вспоминая его. То, как мы попрощались, как занимались на прощание любовью, как он курил перед этим. Иногда на меня накатывала истома, вызванная жестокой памятью тела. Я просто физически чувствовала его губы на моей груди, его руки на моих бедрах, звук его смеха преследовал меня, я постоянно ощущала запах табака и туалетной воды, которым всегда пропитывалась его одежда. Доберусь же я до тебя! На этот раз разговор будет очень серьезным. Каким — покажет ситуация, но легким испугом ты от меня не отделаешься!

Печально было мое пребывание в родном городе. На прощание я выполнила данный зарок и пришла на унылое кладбище, где уже семь лет покоились Жора и Альбина. Их могилы были рядом, а третьей за голубой оградкой была могила их матери. Оставалось еще одно незаполненное место — для их отца. Я знала, что, похоронив детей, а потом и жену, глава семейства Марковых (не помню его имени-отчества) женился вновь на местной алкоголичке Валентине. Квартиру Валентины молодожены уже пропили, осталась квартира Маркова — просторная, трехкомнатная, еще хранящая воспоминания о хлебосольном доме, детском смехе, пирогах к Новому году и горе, которое принесла с собой в их дом невеста сына. Я так и умру с этим чувством сопричастности трагедии, с этим камнем на душе. Даже то, что я знаю правду, не умаляло вины.

Я положила цветы на три могилы и поплелась по грязной дорожке к выходу, вспоминая кладбище, на котором «похоронен» Мир. Ни за что не умру в России! Не хочу лежать в грязи!

Уже были куплены билеты на самолет до Москвы, а оттуда — до Франции. Я прощалась с друзьями. С новыми старыми друзьями, относившимися теперь ко мне довольно не по-дружески. В глаза дарились улыбки, а за спиной перемывались кости. Мне было обидно, я злилась. Наверное, не появлюсь на родине еще семь лет.

Мама не могла поехать со мной, но твердо решила, что навестит молодую семью (это меня и Сержа Дюваля) через год. Я не возражала, хотя предполагала совсем иной исход событий. В тот вечер мы сидели за столом в отчем, точнее, в бабулином доме за прощальным ужином. Мама нажарила картошки, как я люблю, достала домашние соленые огурцы, помидоры, салаты из баклажанов, болгарского перца и прочих даров лета. Я накупила всяких дорогих вкусностей: колбаски, сыра, оливок, без которых уже жить не могла, свежих овощей и огромный торт на сладкое.

Стол выглядел великолепно, только вот разговор не клеился. Бабуля ругала новомодные деликатесы, вспоминала прежние времена, в которых причудливо сплеталось «не было у нас разносолов и жили как-то лучше, веселее» и «вот в магазинах все было и дешево». Я давно не пыталась разобраться. Кто знает, что со мной будет в ее возрасте. Хотя, судя по заключению доктора Мортона, до ее возраста мне уже не дожить. Ну и ладно! Может, лучше прожить, как я живу: насыщенно, пусть и не всегда спокойно и счастливо?! Я влюбилась в самого лучшего мужчину в мире, он стал моим мужем, и я почти потеряла свою любовь, а теперь она вернулась. И я почти потеряла своего мужчину, но скоро верну его. Я увидела самый красивый город в мире, и влюбилась в него, и жила в нем, а теперь у меня есть шанс снова увидеть его. Мучаясь, страдая и плача, я живу, а что видят другие, те, кто останется здесь на долгие годы, до конца жизни?