Тамерлан. Завоеватель мира - Джастин Мароцци

Услышав об этом, Тимур мог только пожалеть, что не сумел захватить и убить Тохтамыша, когда в последний раз уничтожил его армию. Султан Египта постепенно превращался в серьезного противника, с которым, так или иначе, но придется иметь дело. После огромных захватов, которые были произведены во время походов на запад, империя Тимура вошла в неприятное соседство с владениями оттоманских султанов. Стычка с ними тоже становилась очень вероятной. Но оба этих противника могли подождать. Сожженный на поле битвы, Тохтамыш восстал из пепла подобно фениксу. Требовалось уничтожить его.

Первые формальности заняли немного времени. Посол привез Тохтамышу прямой ультиматум:

Однако хан Золотой Орды не был заинтересован в мире. Характером он слишком походил на самого Тимура, поэтому он не желал и не мог жить спокойно и всегда стремился захватывать новые земли с помощью меча. Но между ними имелось одно серьезнейшее различие — разный масштаб военных дарований и боевого счастья.

Тимур перезимовал возле Каспийского моря в приятном обществе своих жен, которые помогали скоротать эти унылые месяцы. Весной 1395 года, когда сошли снега, он попрощался с женами и отправил их домой. Удовольствия императорского шатра должны были уступить место военным тяготам.

Был отдан приказ устроить смотр войску. Тимур напомнил амирам и их командирам о славных победах прошлых лет. Об их завоевании Персии, Ирака и Грузии. О первых разгромах Тохтамыша. Тимур заверил, что они в последний раз сражаются с ханом Золотой Орды. Никогда более этот неблагодарный владыка не осмелится угрожать империи. Победа, как всегда, находится в руках Аллаха, и в своем безграничном милосердии и мудрости он дарует ее тем, кто будет сражаться против неверных-предателей.

Никогда ранее со времен Чингиса в этом районе не появлялась столь огромная армия, заверяет Язди. Авангард левого фланга Тимура стоял у подножия гор Эльбурса, а правый фланг — на берегах Каспийского моря. Он приказал армии двигаться в боевом порядке. Тохтамыш не должен был застигнуть татар врасплох. Золотые орлы кружили над головами, высоко над кленовыми лесами, заросшими можжевельником. Бурые медведи и дикие кабаны, рыси и леопарды бежали на склоны горы Демавенд, огромного потухшего вулкана.

Обогнув Каспий, Тимур пошел сначала на запад, а потом по широкой дуге повернул на север. Армия прошла через Дербентский проход, откуда Тохтамыш 10 лет назад совершил предательское нападение на Тебриз. Снова она пересекла Грузию, прошла через Тбилиси, опустошив тамошние виноградники, и вышла на территорию сегодняшней Чечни. Здесь местность была гористой, поэтому места для маневра и укрытия было гораздо меньше, чем на севере, в степях Орды. Тохтамыш не мог вынудить Тимура вести утомительную пятимесячную погоню, как это было перед их последним столкновением, здесь просто не хватало места для этого. Поэтому в апреле 1395 года на берегу реки Терек, там, где сегодня находится Грозный, Тимур снова настиг своего врага.

Преимущество было у Тохтамыша, который удерживал северный берег реки, перекрыв единственный имеющийся брод. Зная, что Тимур идет за ним по пятам, он охранял эту переправу. Испанский посол Клавихо описывает последующие маневры Тимура:

Самыми примечательными словами в этом отрывке являются «он человек коварный». Первая попытка повелителя татар переправиться с помощью хитрости сорвалась. Вряд ли он мог ожидать, что она сработает. После всего, что было между этими двумя людьми, после дороги на Кондурчу, после преследования Тохтамыша по всей Азии до берегов Терека, разгадать его намерения было не слишком сложно. В течение трех дней продолжались хитрые маневры, служившие прелюдией к сражению. Оба вождя старались занять более выгодную позицию. Тимур попытался выйти из этой патовой позиции, переодев женщин в воинов, но это был настолько странный способ, что вряд ли он мог принести удачу. Если бы ранее Тимур не демонстрировал много раз свое изощренное знание войны — обычной и психологической, свою интуитивную оценку ситуации, свою гибкое воображение и готовность пойти на риск, мы могли бы обвинить кастильца в высокопарности и чрезмерной доверчивости.