Тамерлан. Завоеватель мира - Джастин Мароцци

По Голодной Степи армия Тимура скользила подобно тени. Сжигаемые нетерпением, конные лучники двигались форсированным маршем, все еще надеясь догнать силы Тохтамыша и внезапно обрушиться на них. Но вокруг были только бескрайние степи, а вместо сомкнутых рядов кипчакской конницы на промерзшей земле были видны лишь кустики сухой травы, которых едва хватало лошадям. Это было удручающее зрелище. Язди пишет, что после трех недель марша по этим равнинам «лошади были настолько измучены проделанным длинным путем и нехваткой воды, что едва не валились с ног».

К апрелю, форсировав реку Сары-Су, армия вышла в горы Алатау. Здесь Тимур приказал воздвигнуть обелиск «в назидание потомкам». На нем были запечатлены размеры армии, которые он вел против Тохтамыш-хана, короля булгар, и дата прибытия в эти горы. Это действительно оказался подарок потомкам, его обнаружили в Казахстане только в 1930-х годах. При этом строительство монумента, возможно и преднамеренно, несколько отвлекло людей от размышлений о тяжелом положении, в котором оказалась армия.

В течение почти 4 месяцев после выхода из Ташкента разведчики Тимура безуспешно обыскивали окрестности, стараясь обнаружить врага. Воины Тохтамыша исчезли в бескрайних просторах степей и, как давно опасались амиры, у армии начало заканчиваться продовольствие. Цена овцы на походном базаре, сопровождавшем войска, подскочила до 100 динаров, но вскоре их не осталось. Командирам всех рангов был отдан приказ, чтобы никто под страхом смерти «не смел печь хлеб в лагере, пирожки, пирожные, жарить баранину либо что-то варить». Измученные переходами по сложной местности, утомленные форсированными маршами, воины теперь получали очень скудные пайки. Сначала это была тонкая полоска мяса. Когда мясо закончилось, тонкими стали ломти хлеба. Когда запасы муки подошли к концу, воины были вынуждены довольствоваться чашкой мучной болтушки, приправленной травой, и то если повезет. Разбегаясь в стороны по равнине, они набрасывались на все мало-мальски съестное. Травы, корни, дикие злаки немедленно отправлялись в котел, туда же клали конину, если какая-то из лошадей не выдерживала перехода. Теперь не осталось иной возможности прокормить армию, кроме как захватить то, что имел враг. Ропот стал громче.

Люди ослабели. Хотя за время множества походов они привыкли к лишениям, но ничего подобного ранее они не испытывали. Поэтому начали возникать опасения, что кипчаки Тохтамыша, сытые и отдохнувшие, хорошо знакомые с местностью, выберут подходящий момент, внезапно возникнут из ниоткуда и изрубят всех на куски.

Для Тимура наступил критический момент и одновременно — решающее испытание его способностей лидера. Он столкнулся с перспективой бунта голодных солдат либо, если они поспешно отступят в Марвераннахр, с неизбежным поражением от Золотой Орды, шпионы которой уже наверняка перехватили несколько дезертиров из лагеря Тимура и прекрасно знают о его тяжелом положении. Отступление или восстание — таких слов не было в словаре Тимура. После разгрома Хусейна в 1370 году он знал одни только триумфы. Противники один за другим склонялись перед ним. А теперь он сам стоял на грани катастрофы.

Самым первым и самым важным было накормить людей. Тохтамыш, как это было очевидно, мог позволить себе ждать. Поэтому Тимур вызвал к себе старших командиров и объявил облавную охоту. Были отправлены гонцы к амирам, командующим правым и левым крыльями армии. Им было приказано вести своих людей вперед по кругу, а воины центра оставались пока там, где находились. Расстояние между крыльями двухсоттысячной армии было так велико, что потребовались два дня, чтобы кольцо сомкнулось. Когда левое крыло соединилось с правым, окружив очень обширный район, был отдан приказ начать стягивать кольцо. Воины двинулись вперед, и каждый мечтал о добром куске мяса. А перед ними в панике неслись олени, зайцы, дикие кабаны, волки и антилопы, скорее всего, и лоси тоже, так как летописи упоминают огромных газелей, которых татары до сих пор не видели, больших, словно буйволы.

Когда круг сузился до требуемых размеров, был отдан приказ остановиться. Тимур первым вошел в него, как он делал всегда. Несмотря на хромоту и поврежденную руку, он был прекрасным стрелком и великолепным наездником. То несясь галопом, то внезапно останавливаясь, он без промаха посылал стрелы в дичь. Под громкие крики воинов он застрелил несколько оленей. Когда император завершил свою охоту, настал их черед. Охота продолжалась долго, быстро превратившись в настоящую бойню. Затем в течение нескольких дней лагерь был окутан дымом, и к ночному небу от булькающих костров поднимался густой запах варева. Все опасения были тут же позабыты. Ворчание стихло.

Накормив свою армию, Тимур повел ее дальше к границам Сибири и там улучил день, чтобы устроить ей смотр, укрепить дисциплину и внушить воинам чуть больше уверенности. Когда все 200000 человек, составлявших его армию, выстроились, император в прекрасных одеждах появился перед ними на горячем коне. На голове у него была золотая корона, украшенная рубинами, в руке он держал жезл из слоновой кости, увенчанный золотой бычьей головой[57]. Начав осмотр с левого фланга, он удостоверился, что все солдаты вооружены, имеют саблю на левом боку и кинжал на правом, а также копье, булаву и кожаный щит. Каждый воин имел лук и колчан с 30 стрелами. Лошади были покрыты тигровыми шкурами.

Это был тщательно отработанный спектакль в нескольких действиях. Когда Тимур появлялся перед фронтом очередного тумена из 10000 человек, командующий им амир, обычно сын или внук императора, спешивался, падал ниц и целовал землю. Затем он сообщал повелителю, что его войска находятся в прекрасном состоянии, облекая свои речи в самые изысканные фразы. «Да покорится Тимуру весь мир, во имя веры и долга мы всегда готовы сложить наши головы к копытам коня его величества», — сказал Берди-бек, командир тумена левого крыла. Принц Омар-Шейх порадовал отца бравым видом своих воинов и рассыпался в похвалах Тимуру, покорившему все земли от границ Китая до Каспия. На Тимура, как пишет Язди, произвели также большое впечатление хазары Сульдуза, закаленные в боях воины, вооруженные луками, стрелами, сетями, дубинами, арканами, палицами и саблями. Затем он отправился к правому крылу, которым командовал его сын Мираншах. Смотр продолжался два дня, а потом Тимур объявил, что он удовлетворен состоянием армии.

После всех трудностей и лишений удачная охота приободрила людей. Грохот огромных императорских литавр прокатился по всей равнине, его подхватили барабаны каждого тумена. Знамена и штандарты затрепетали на ветру над этой грозной силой. Люди поднимали сжатые кулаки и размахивали саблями. Но вскоре грохот барабанов перекрыл рев тысяч глоток: «Сурун! Сурун!» Этот боевой клич прокатывался по рядам с левого фланга до правого. Затем все снова стихло, и хмурым холодным утром армия двинулась дальше на север, но уже в боевом порядке.

* * *

Впереди лежала неизвестная Сибирь. Это было пустынное место, особенно зимой. Ибн Баттута назвал ее Землей Теней. Он пишет: «Никто не видел людей, живущих в этом месте. Здесь летом долгие дни, а зимой долгие ночи. Может, именно здесь Тимур разгромит своего врага, или Тохтамыш, который всегда находится в нескольких переходах впереди, завлекает татарского владыку к неминуемой гибели? Чужой пейзаж, постоянные туманы были непривычны южным людям.