Царская доля - Герман Иванович Романов

— Да, мой король. Царь Алексей предлагает встретиться через шесть недель в Риге и обсудить его предложения всем заинтересованным сторонам. Вам, ваше величество, датскому королю Фредерику, и ему. А «герцог» Петер уже там — он подготовит встречу четырех монархов. И заключить союз, что бы раз и навсегда покончить с войнами между странами…

Глава 6

— Все эти игры в протектораты не более чем обман, который потом европейцы назовут как-нибудь вычурно. Типа — гнусная химера подлых московитов. А меня будут проклинать всячески, на все лады, — Алексей хмыкнул, ему стало смешно — вспомнилось, с какими вытаращенными глазами на него смотрел барон Герц, считая, видимо, за юродивого.

— Вся эта Эстляндия с Ингрией не более чем шланг помпы, с помощью которого я буду выкачивать нужные для Московского царства западные новинки и переселенцев, пока не настанет время сбросить маску. А пока я поиграю с ними в игру, которую они хорошо освоили в двадцатом веке — либерализм и «общечеловеков».

Царь прошелся по кабинету, посмотрел в настежь распахнутое окно на широкую гладь Невы с ее свинцовыми водами. Санкт-Петербург ему не понравился — великая стройка на болотах выкачивала из разоренной многолетней войной страны огромные ресурсы, как людские, так и денежные. Так что пришлось прекратить затраты, повелев достроить лишь начатое — на город у него были свои планы, теперь «Парадиз» никогда не станет столицей и мегаполисов, а будет промышленным центром со своим университетом.

Царь уселся за стол, посмотрел на росписи — колонки цифр заставляли задуматься о многом. Со вчерашнего дня он начал то, что позднее могут назвать «ползучей русификацией» — попавшие под власть России лютеранские окраины теперь будут чувствовать на своем горле «бархатную перчатку» с железной хваткой. А стимулом станет не обычный прут, которым в античном Риме погоняли нерадивых рабов или ослов, а гривна — проще говоря, удар будет наноситься рублем.

— Прибалтику взяли, но так не отдавать же ее обратно, самим пригодится. Только надо менталитет жителей переделать, а то в двадцатом веке одни проблемы от них были.

Зажигалка щелкнула, из-под «колесика» посыпались искры на фитиль, по которому заплясал синий огонек. Запах самопального бензина был неприятен, но таковы издержки — до заправки газом как минимум два века пройти должно. Да и с самим кремнием постоянные проблемы, то искры не давал, то крошился — требовалось внимательно смотреть за устройством, размером с половину портсигара, и никогда не класть зажигалку на стол, а только ставить. Ничего тут не поделаешь — таковы технологические реалии.

Не хотел, но по старой дурной привычке, скорее психологической, чем физиологической, покуривал понемногу — так размышлять было лучше. Всех эстонцев и карелов, и всяких прочих латышей, которые еще таковыми не назывались, обложат подушной податью. Но не просто так — освоят русский язык — гривну долой, а примут православие — еще две в минус уйдут. Если упертые окажутся — поедут вместе с пасторами осваивать сибирские земли, там климат такой, что любые конфессии примиряет. Выживать надобно в суровых краях, да богатеть упорным трудом, а не религиозными диспутами заниматься. Русский язык уже поневоле освоят — нужда заставит. Край огромный, его заселять нужно!

Вот так как-то — потихоньку лояльный контингент переселять, и тем самым Прибалтика под полный контроль перейдет, время только потребуется, не меньше века, в лучшем случае два-три поколения должно смениться. Но все проводить аккуратно, пряником больше, чем кнутом, и «варить» в социальном котле подольше.

— Финляндию я брату Карлу отдам — а как иначе. Только острова нужные за собой оставлю, чтобы весь залив контролировать на будущие времена, когда броненосцы начнут строить. И те же игры с Карелией проводить — особый, отличный от финнов, православный народ будет надежным противовесом и «завлекухой». Да и с Лапландией нужно как-то решать — границы там и пунктиром сейчас нет.

Алексей вздохнул — челобитные с «русского Севера» потоком шли. Царь Петр изрядно начудил, а если честно, то прямым вредительством занимался. Кочи повелел больше не строить, а лишь «новоманерные суда» свои, чем мореплавание по «студеным морям» сильно ограничил. А ведь на своих кочах поморы не только до легендарной «златокипящей» Мангазеи плавали, на Грумант, то есть Шпицберген ходили. И полуостров Таймыр ухитрялись обходить, а в Енисейской губе вполне себе вольготно чувствовали. Да и Семен Дежнев Чукотку не на яхте или флейте огибал, а на коче, ибо строить их легко, а во льдах они себя чувствуют куда уверенней.

Поморы массу полотна делали из конопли и льна — домашнее производство вовсю шло, да «рассеянные» мануфактуры в широкий обиход вошли. И что же — царь и здесь отметился — приказал увеличить размеры полотна, что оказало губительное воздействие. Да и торговлю через Архангельск повелел сворачивать, а все товары везти в любимый сердцу «Парадиз», который мечтал превратить в главный центр.

А ведь и Ладожский канал не прорыт, на озере в период штормов речные суда гибнут десятками, со всеми товарами на дно идут совершенно бесцельно. Да и Финский залив у Невы мелок, а в саму реку песчаные бары войти мешают — но разве это «колышет», если «Парадиз» наше все, любимая игрушка Петра Алексеевича.

— «Папенька» мой волюнтарист изрядный, — усмехнулся Алексей, но тут помрачнел изрядно, даже с лица спал.

— А вы, батенька, авантюрист каких мало. Проще нужно было все делать, как было раньше — Эстляндию и Лифляндию присоединить той же Рижской губернией, царя Петра убить, деток его по монастырям или в крепость, типа несчастного Иоанна Антоновича, «железными масками» сделать, если уж не захотел смерть детей на свою душу брать. И сплошное благолепие бы наступила — нет тебе конкурентов на трон, нет проблем с «буферами», о которых сейчас даже не подозревают.

Все делается намного проще, доступнее, не создаются сложные схемы с множеством вводных, и многих «если, если, если»!

Алексей снова закурил, поднял глаза к потолку с лепниной. Он отдавал себе отчет, что затеянное им дело позитивный результат сможет принести лишь в очень отдаленной перспективе, которую увидят внуки. И то вероятность такого не превышает и тридцати процентов. Но все же после мучительных размышлений рискнул.

«В моем мире разные славянские государства — большинство из них православные, но и католических немало. Даже мусульманское имеется — те же босняки, что ислам только недавно приняли. Но нет ни одного лютеранского, ибо всех поморских славян усиленно онемечивают.

„Дранг нах остен“ в действии, и происходит его заключительный этап, который приведет к