Корона из ведьминого дерева. Том 1 - Тэд Уильямс

Несмотря на то что Вийеки был ошеломлен не меньше остальных, его продолжали переполнять сомнения. Даже если странная история Омму окажется правдой, чему может смерть научить восставшую из мертвых Певчую, чего она не узнала, когда умерла в первый раз? Как может изменить судьбу хикеда’я возвращение одной Певчей из Красной Руки, когда сама Королева и Инелуки оказались бессильны? И почему Вийеки и всю элиту Наккиги собрали в Пещере Колодца?

– Мы подготовимся к ее возвращению, – провозгласил Ахенаби.

И как только он произнес эти слова, эскадрон Зубов Королевы появился из одного из коридоров. Четверо несли открытые церемониальные носилки с молодой женщиной хикеда’я, в таких же богатых одеяниях, как у самой Утук’ку, настоящий шедевр вышивки на роскошном шелке, волосы цвета черного янтаря уложены в сложную прическу, словно для свадебной церемонии, но Вийеки ее не узнал. Когда стражники поставили носилки у края Колодца, ее голова покачнулась. Казалось, она ничего не видит вокруг – ни собравшихся придворных, ни Живую Арфу, ни даже саму Королеву.

Ей дали кей-вишаа, сообразил Вийеки. Она словно ходит во сне. Но почему? Кто она такая и что здесь происходит?

– Склоните головы, хикеда’я! – приказал Ахенаби. – Дайте вашей Королеве силу своих сердец, и сегодня Мать Народа вернет ту, что смертные не смогли развоплотить, несмотря на все свои усилия. – Его голос стал мягче; Вийеки подумал, что Лорд Песни имитирует сожаление. – Но ее возвращение будет стоить дорого, переход Омму невозможен без нашей боли. Давайте громко вознесем хвалу верному маршалу Мюяру, Верховному магистру Жертвы, который по просьбе нашей Королевы отдает Йа-Джаламу, собственную внучку, чтобы она стала Открывающей Путь.

– Слава Мюяру! – крикнул кто-то. – Пусть Сад всегда помнит и благословляет его!

– Слава Королеве! – выкрикнул кто-то еще. – Слава Матери всего сущего!

Вийеки испытывал те же чувства, что и все остальные, страх и возбуждение от усилий Королевы принести благо своему народу, но часть его сомнений не исчезала. Девушка могла быть одной из нескольких внучек Мюяра, к тому же наполовину смертной – Вийеки слышал, что ее мать была смертной рабыней, как его Зои, – но не мог поверить, что маршал отдал ее добровольно, обрекая на страшную судьбу, какой бы высокой ни была цель. Мюяр являлся могущественным хикеда’я, за которым стояла мощь Ордена Жертвы, и только прямой приказ Королевы мог заставить его так поступить.

– Оцените великий дар Верховного магистра, – провозгласил Ахенаби. – Почтите верность Мюяра и благородную жертву его внучки, которая откроет дверь для возвращения к нам Омму. Королева объявляет, что в честь Йа-Джаламу будет создана новая лига Ордена Жертвы – Лига Сейт-Джаламу!

Крик одобрения и благодарности прокатился по рядам собравшихся придворных, но Мюяр продолжал смотреть в пол перед собой, словно жертва, которую так расхваливал Ахенаби, причиняла ему лишь боль. Он явно не мог заставить себя посмотреть в лицо своей внучке, хотя она и не узнала бы его из-за сна кей-вишаа.

– А теперь Королева нуждается в вашем молчании! – заявил Ахенаби, и в пещере сразу стало тихо. Казалось, даже воздух почти перестал пульсировать. Только Те, Что Не Знают Света, продолжали свое монотонное пение, эхом разносившееся по огромной пещере. – А еще она нуждается в ваших сердцах и мыслях, – продолжал Лорд Песни. – Только с возвращением великой Омму наша Королева сможет сопротивляться тем, кто захочет на нас напасть и попытается уничтожить. Если нашему народу суждено выжить, мы должны вернуть Шепчущую из лап смерти и помочь возлюбленной Королеве сражаться за наше выживание. Пришло время Открыть Путь.

Вийеки уловил новую ноту в голосах Тех, Что Не Знают Света, сначала тихую, но постепенно набирающую высоту и силу, пока она не обвилась вокруг их хриплого, свистящего гимна, словно одинокая яркая нить на темном гобелене: это один из членов Ордена Песни Ахенаби опустился на колени возле носилок Йа-Джаламу. К нему присоединились другие Певцы, и Вийеки показалось, что ледяные горные ветры обрели язык, каждый слог был таким четким и холодным, что возникало ощущение, будто они пронзают тела тех, кто слушает, и покрывают их внутренности инеем.

«Зачем проводить такой ритуал у нас на глазах? – спросил у себя Вийеки. – Орден Песни никогда не показывает свое могущество. Почему они решили сейчас изменить своим правилам?»

Ответ пришел в тот момент, когда он почувствовал, как что-то касается его мыслей, пробное давление, которое постепенно становилось жестким вторжением. Вийеки понял, что Королева берет контроль над его разумом и разумами других придворных, сплетая их воедино, используя их силу вместе со своей собственной, чтобы пронзить вуали, ограничивающие жизнь. Магистр сопротивлялся исключительно инстинктивно, но лишь мгновение – его сила была ничтожной против могущества Королевы. Уже через несколько мгновений он и все остальные в пещере перестали быть отдельными хикеда’я, но превратились в единый инструмент в непревзойденной хватке Утук’ку. Он чувствовал часть эмоций Королевы, ее неизменную решимость и даже холодное удовлетворение, когда она поняла, что сумела поймать и объединить их всех.

– Не сопротивляйтесь Матери всего сущего! – провозгласил Ахенаби, словно почувствовал нежелание Вийеки поддаться воле Королевы. – А теперь молчание. Молчание перед Миром Открытия.

Песня внезапно стала более громкой, болезненной для слуха, а слова жесткими, как удары молота. Потом точно кто-то распахнул двери в яростную зиму, в пещеру хлынула темнота, наполненная ужасающим, студеным ветром. Но то, что испытал Вийеки вместе с мыслями Утук’ку, было в тысячи раз хуже. За пещерой, в которой они находились, за их священной горой, за самой жизнью, он чувствовал затаившийся и столь глубокий холод, что никакое живое существо не могло к нему приблизиться. Только Королева Утук’ку в доспехах песни приспешников Ахенаби, захватившая мысли своих подданных и превратившая их в оружие, осмелилась выступить против запредельной тени, но на мгновение Вийеки показалось, что это происходит где-то невероятно далеко. Он ощутил себя одним из тысяч пузырьков на пенящейся поверхности горячего озера Наккиги.

Внучка Мюяра начала извиваться, пытаясь избавиться от пут, закинула голову назад и широко открыла рот, словно тонула. Вийеки было трудно что-то разглядеть сквозь сгущающийся мрак – даже рыжий свет колодца, казалось, умирал, – но по мере того как песня набирала силу, движения молодой женщины на носилках становились более быстрыми и непредсказуемыми, пока ее голова не начала судорожно метаться из стороны в сторону. Маршал Мюяр громко застонал, на мгновение Вийеки даже показалось, что он бросится к внучке, но один из генералов Ордена Жертвы положил руку ему на плечо. Маршал снова застыл на месте с неподвижным лицом, но Вийеки не сомневался, что под каменной маской безразличия скрывается отчаяние попавшего в ловушку животного.

Свет Колодца потускнел и стал подобен далекой умирающей звезде. Ослепшие глаза Йа-Джаламу беспомощно обратились в сторону наблюдателей, рот открылся в безмолвном крике. Находящийся под властью песни, совершенно беспомощный Вийеки вдруг подумал, что видит собственную дочь Нежеру, взывающую к нему о помощи, которую он не в силах ей дать.