Корона из ведьминого дерева. Том 1 - Тэд Уильямс

«Если Ахенаби собрался пленить или казнить всех, – с удивлением подумал Вийеки, – это приведет практически к полному уничтожению правящей элиты Наккиги».

И тут Вийеки увидел среди тех, кого вели стражи Хамака, Верховного маршала Мюяра сей-Ийора, одного из самых уважаемых аристократов, командующего всех королевских армий, и, хотя он являлся главным конкурентом Ахенаби, маршал был слишком могущественным, чтобы его провели через всю Наккигу как пленника: Вийеки не сомневался, что солдаты маршала никогда бы не позволили схватить Мюяра против его воли в доме Ордена Жертвы. Но даже несмотря на то, что он пришел сюда добровольно, на его лице застыло такое унылое выражение, что Вийеки стало не по себе.

И тут все устремились вперед. Когда Вийеки, другие высшие чиновники и солдаты ступили на единственную широкую лестницу, ведущую в Пещеру Колодца, жар и удушье сомкнулись вокруг него. Вийеки поставил ногу на первую ступеньку, и ему показалось, что он не просто вошел в другое помещение великой Наккиги, но шагнул в открытое пространство, абсолютную пустоту, которую невозможно постичь. На мгновение Вийеки перестал отличать верх от низа, и его охватил слепой ужас, пока кто-то не взял его за руку и он не услышал спокойный голос:

– С вами все в порядке, магистр? – Вийеки узнал голос Лук’каи, магистра Собирателей урожая и одной из немногих его союзниц среди элиты Наккиги.

– Благодарю вас, Верховный Собиратель, ничего страшного, – сказал он, втайне благодарный за ее присутствие. – Я всего лишь оступился.

Несмотря на то что многие аристократы и стражи спускались одновременно по узкой лестнице, здесь царила практически полная тишина, если не считать легкого шороха шагов. Удушающий воздух становился все более плотным, но Вийеки обнаружил, что может нормально дышать, пусть и не так глубоко, как обычно.

За всю свою долгую жизнь Вийеки ни разу не бывал в священной Пещере Колодца, и когда сошел с последней ступеньки и оказался в ней, то невольно принялся с благоговейным ужасом озираться по сторонам. Снизу доверху пещеру украшали сводчатые галереи, но внимание Вийеки привлекла дыра в полу, в самом центре, зазубренная яма, края которой были отделаны инкрустацией из резных камней – уста Колодца. Из него исходило сияние, более тяжелое, чем обычный свет, которое лежало на каменном полу, оставляя в тени дальние галереи. Вийеки показалось, что в его тусклых рыжеватых отблесках он видит лица, смотревшие сверху из темных отверстий в стенах над ним – или нечто похожее на лица.

Сам Колодец сверкал, точно пасть одной из пылающих расселин, но густой свет исходил из источника еще более древнего, чем внутреннее пламя горы – унылое желтоватое сияние, озарявшее мир еще до того, как загорелись первые звезды, делало все, что находилось в огромном помещении, угрожающим и тяжелым. Над колонной дрожащего света висела тень, нечто реальное, как выдуваемое стекло, и одновременно иллюзорное, словно дым, сущность, которую Вийеки не мог понять или даже разглядеть.

Это была Живая Арфа, священный предмет, принесенный в Наккигу из потерянного Кементари, когда бессмертные бежали после неожиданной гибели великого города. Под некоторыми углами Вийеки казалось, что Арфа находится так близко, что он мог бы коснуться ее рукой, но даже легкий поворот головы делал ее совсем маленькой, и она превращалась в исчезающие тусклые полосы в воздухе, едва заметные, но разделенные пространствами, уходящими в бесконечные дали, от которых начинали болеть глаза. Когда Вийеки отводил взгляд в сторону, Арфа будто зависала перед ним, точно тень, куда бы он ни поворачивался.

Но даже Колодец и Арфа не могли долго удерживать его внимание, потому что, как любой представитель его народа, Вийеки, увидев бледную фигуру в серебряной маске, сидевшую совершенно неподвижно, словно статуя, на огромном кресле из черного камня, уже не мог смотреть ни на что другое.

Мать всего сущего, дай силы своему слуге. Он смотрел на Королеву, и в его сознании всплывали слова благоговейной молитвы. Моя жизнь принадлежит тебе. Мое тело принадлежит тебе. Мой дух принадлежит тебе.

«Если это казнь, – подумал Вийеки, – даже полное уничтожение высшей касты, я умру по ее приказу».

Странно, но эта мысль его успокоила. Умирая, он будет знать, что порядок восторжествовал – и Мать Народа, а не Ахенаби, все еще правит в Наккиге.

Лорд Песни, естественно, присутствовал, он стоял по одну сторону от трона Королевы, лицом к Колодцу, диковинный пульсирующий свет которого окрашивал белые траурные одеяния Королевы в желтые и голубые цвета, падал на темную мантию и капюшон Ахенаби и исчезал. Получалось, что могущественный Певец стоял в собственной тени, и только маска из высохшей плоти и нанесенные краской руны оставались на виду.

Однако Вийеки куда больше удивил стоявший по другую сторону трона Джиджибо Мечтатель, отпрыск Королевы, которого крайне редко видели вне стен дворца и который стал почти легендой в Наккиге. Утук’ку и Ахенаби сохраняли неподвижность, наблюдая за собирающейся толпой, но сухопарый Джиджибо находился в непрестанном движении, его пальцы конвульсивно сжимались, широкий рот что-то неслышно бормотал.

Вийеки по опыту знал, что слова Мечтателя срывались с его языка без малейших попыток соблюдения приличий, вежливости или просто здравого смысла. Большинство аристократов Наккиги считали Джиджибо безнадежно безумным – редкая, но известная болезнь среди хикеда’я, – потому что он носил плохо подобранную одежду и разговаривал сам с собой вслух, часто неразборчиво. Однако Мечтатель имел талант к созданию устройств и планов, которые радовали Королеву, поэтому имел возможность ходить, куда пожелает, и делать все, что захочет.

Ордену Строителей, возглавляемому Вийеки, часто приходилось выполнять его самые неожиданные требования на какое-то определенное место или материалы, которые они планировали использовать сами, но влиятельнее родственника и фаворита Матери всего сущего, был лишь могущественный лорд Ахенаби, поэтому ордену Вийеки ничего не оставалось, как выполнять пожелания Мечтателя.

Из-за того что многие загораживали ему вид, Вийеки увидел группу, стоявшую на коленях перед троном Королевы, только после того, как оказался напротив. Казалось, они склонили головы, чтобы получить награду от своего монарха – но опущенные плечи и связанные запястья поведали Вийеки, какого рода награда их ждет.

Когда последние аристократы Наккиги заняли свои места за спиной Вийеки, Те, Что Не Знают Света, начали петь, оставаясь в неизведанных глубинах под Пещерой Колодца, они издавали тихие диковинные стоны, чуждые, точно пронзительные вопли выпей на болотах, но одновременно сложные, как речь. Кое-кто утверждал: Те, Что Не Знают Света, жили здесь еще до того, как на гору пришли хикеда’я, другие считали, что их предки проделали путешествие из далекого Сада на Восьми кораблях вместе с Королевой Утук’ку и кейда’я, но на самом деле никто не знал наверняка – множество существ это или одно с разными голосами. Если Королеве и была известна их история, она никогда ее не рассказывала.

Пока все ждали почти в полной тишине, Вийеки чувствовал растущие страх и напряжение среди аристократов, словно они превратились в стаю птиц, готовых взлететь. Очевидно, большинство из них пребывало в таком же недоумении, как и он, напуганные неожиданным призывом и стражами Хамака, которые привели их сюда, к тому же за троном Утук’ку стоял эскадрон Королевских Зубов в полных доспехах.