Черная смерть - Мстислав Константинович Коган

— Это вам за моего мужа, ублюдки! — скрипучий голос на мгновение прорвался сквозь вой обезумевшей от страха толпы, крики раненных и рёв тварей. Из разломов лезли новые существа.

Рядом послышался топот окованных металлом ботинок. Резкий окрик, заставил вздрогнуть.

— Уводите! Уводите людей с площади! Стрелки — ко мне! — выкрикивал приказы тот самый солдат, которого мы совсем недавно встретили возле полевой кухни, — Вы! — Он ткнул в меня и Айлин пальцем, — Живо давайте отсюда, пока…

Он не договорил. Одно из дюжины существ уже вылезших на площадь, рванулось вперёд. Прыгнуло. Повалило бойца на землю, прижав его лапами к брусчатке. Одним ловким ударом сбило шлем и тут же раскрыло клыкастую пасть, намереваясь полакомиться его лицом. Надо было что-то делать.

Я выбросил левую руку вперёд. Послал импульс. Правой рванул из ножен меч. Кровь тяжелыми молотами ударилась в виски. Мир на мгновение померк. Рассыпался на тысячи мелких цветных осколков. А когда собрался обратно, тварь уже скребла когтями по земле пытаясь встать.

Где-то на границе видимости вспыхнуло крохотное солнце. Вспыхнуло, рванулось вперёд и ударило ей прямо в голову, рассыпавшись на ворох огненных капель. Существо завыло. Дёрнулось. Начало махать когтями, пытаясь сбить пламя. Я прыгнул вперёд. Перелетел через упавшего орденца. Приземление. Короткий прямой выпад. Тычок прямо в шею. Остриё меча легко проходит через плоть. Тварь отползает. Глухо рычит, пытаясь зажать лапой глубокую рану на тощей шее. Между её костлявых пальцев просачивается светящаяся фиолетово-голубоватая жижа.

— Живой? — Айлин склоняется над упавшим бойцом. Тот удивлённо смотрит на неё. Затем переводит взгляд на меня, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба.

Подбегаю к нему. Хватаю за руку. Рывком поднимаю на ноги. Он хочет что-то сказать. Но одёргивает сам себя. Молча кивает и тут же начинает выкрикивать приказы.

— Оцепить площадь. Олрид, пусть твой десяток прикроет арбалетчиков. Стрелки — бить по ведьме. Выполнять, живо!

Мимо нас, грохоча латами и позвякивая кольчугами пробежал отряд из восьми святош. Пробежал и почти сразу вступил в битву, уже кипевшую посреди площади. Число тварей росло. Всё новые и новые существа выползали из разлома. Они расползались по округе. Добивали раненных. Рвали зубами плоть убитых. Заглатывали куски мяса. Но и силы ордена постепенно стягивались к залитой кровью и заваленной телами горожан площади. Из проулков то и дело выбегали группки из трёх-четырёх бойцов и тут же вступали в бой, пытаясь оттеснить уродов к статуям.

— Стрелы наложить! Стрелы отпустить! — надрывался боец. Звенели тетивы спускаемых арбалетов. Твари вздрагивали. Падали на землю, заливая мостовую фиолетово-голубой жижей. Вскакивали и тут же бросались на щитовиков ордена, пытавшихся соорудить вокруг статуй плотное кольцо строя. Получалось плохо. Уроды прыгали на щиты, вырывали их из рук. Следующие за ними тут же валили солдат на землю, пытаясь добраться зубами до незащищённых доспехами мест. Получали по хребту мечами, клевцами и топорами. Падали. Но рвущиеся следом твари заканчивали дело, разрывая не успевших подняться бойцов на куски. Над площадью висел лязг стали, перемешивающийся с рёвом раненых тварей и криком раненных солдат. Во всю эту какофонию то и дело вплетался скрипучий хохот обезумевшей чародейки.

Монстры постепенно оттесняли бойцов святого воинства к улочкам. Из проломов к ним постоянно подходили подкрепления. Уроды пёрли прямо по телам убитых собратьев, протыкая их шкуры длинными, крючковатыми когтями.

— Щитовики — держать строй. Стрелки — цельтесь в ведьму! — надрывался боец, командовавший обороной. Вновь слышались щелчки спускаемых арбалетов. Воздух разрезали чёрные росчерки тяжелых болтов. Разрезали и с грохотом разбивались о невидимую преграду, висевшую перед колдуньей. Ломались и засыпали, залитую кровью мостовую, щепой и погнутыми наконечниками.

— Надо отходить, командир. Мы не можем… — начал кричать один из щитоносцев, прикрывавших стрелков. Он не договорил. В следующий миг одна из тварей вцепилась ему в ногу и рванула на себя. Бедолага потерял равновесие. Качнулся вперёд и упал в протянутые к нему когтистые лапы. Послышался лязг гнущихся доспехов. Треск рвущейся ткани. Отчаянный крик борющегося за жизнь человека. Хруст ломаемых костей и вой раненных уродов. Строй бойцов ордена качнулся вперёд. Сверкнули мечи. Опустились на хребты клевцы, прорубая кожу и дробя позвонки. Твари на мгновение отшатнулись назад. Мгновение, которого было достаточно для парочки арбалетчиков, чтобы ухватить раненного за шиворот и втащить вглубь строя.

Где-то на другой стороне площади послышался треск разбиваемых ставен. Монстры оттеснили орден обратно в проулки и начали ломиться в дома горожан. В звуки боя вплёлся отчаянный визг женщины. Грохот разбиваемой посуды.

— Вы её не возьмёте, — крикнул я, подбегая к солдату. Айлин старалась держаться рядом, — Прикройте нас. Мы попробуем…

— Вы…

— Да, прикройте нам! Не подпускайте этих уродов к нам, сколько сможете!

Боец кивнул и тут же скомандовал.

— Держать позицию! Бить по тварям.

Вновь послышались щелчки арбалетов. Где-то совсем рядом завыли твари. Но меня они уже не интересовали. Я смотрел на хохочущую колдунью. Та раскинула руки в стороны и размахивала ими, словно дирижёр оркестра. Очень кровавого оркестра. В висках вновь запульсировала кровь.

— Мы к ней не пробьёмся, — раздался крик Айлин над самым моим ухом, — Она пользуется очень могущественными чарами. У меня просто не хватит сил чтобы пробить их, да и у тебя тоже! Нужно ух…

— Нет, не нужно! — оборвал её я, — Сможем. Если попробуем вместе. Вытяни вперёд ладонь.

Девушка на секунду замялась. Совсем рядом с ней на землю бросили ещё одного раненного. Солдату прокусили ногу. Он лежал и орал, пытаясь зажать кровоточащую рану рукой.

— За…

— Просто сделай! Вопросы потом.

Девушка молча вытянула ладонь вперёд. Я отступил на шаг, сделал то же самое. Так, чтобы между нашими руками оставалось примерно в локоть пространства.

— Теперь плети шар!

— Но…

— Давай.

Перед ладонью девушки начал сплетаться клубок из тонких огненных нитей. Я закрыл глаза. Тут же провалился в чёрную, вязкую пустоту. Лишь на мгновение. Спустя мгновение она взорвалась буйством пульсирующей вокруг энергии. Миг растерянности. Внутренний взор нашёл небольшой клубок силы прямо передо мной. Из ладони к нему тут же протянулись несколько тонких нитей, по которым почти сразу побежала энергия.

Шар рос. Набухал, словно пузырь, готовый вот-вот лопнуть. Кровь колотилась в виски. На лбу выступила испарина, а в груди вновь появилось чувство тянущей пустоты. Ладонь начинало отчётливо жечь. Будто бы её уже облизывали языки живого пламени.

— Я… больше… не… — голос Айлин с трудом пробивался сквозь туманную пелену, окутавшую сознание. Я открыл глаза. Посмотрел на бледное лицо девушки, по которому кровь уже прочертила четыре тёмно-красные дорожки. Две из носа, а две из уголков глаз. Покосился на рассыпающийся строй орденцев. На перекошенное в отчаянном крике лицо их командира. И заорал сам. Вернее захрипел. На крик уже просто не оставалось сил.

— В сторону. Все в сторону! У нас лишь… один шанс.

Солдат, командовавший обороной посмотрел на нас с Айлин. Секунду помедлил, пытаясь понять, что мы намерены сделать. А затем заорал.

— Расступись! Расступись, живо!

Солдаты подались в стороны. В образовавшуюся брешь тут же бросились твари. Их кололи с боков копьями, рубили топорами и отстреливали из арбалетов. Но они всё равно продолжали переть. Переть прямо к нам. Колдунья почувствовала откуда исходит угроза.

— Насчёт три… — хрипло бросил я девушке, с трудом удерживая шар. Кожа на моих руках начала покрываться волдырями. На её ладонях уже твёрдой коркой запеклась кровь.

— Я не…

— Целься в ведьму. Два…

Мир перед глазами плыл и качался. Ноги подкашивались. По спине текли струйки холодного пота. Пустота, появившаяся в груди начинала жрать изнутри. Высасывать жизнь, поглощать те крохи энергии, которые ещё оставались в теле. Губы ощутили солоноватый привкус тёплой крови. Больше медлить было нельзя.

— Три, — с трудом выдавил из себя я, выбросив руку вперёд. Айлин сделала то же самое. Огненная сфера, набухшая до размеров то ли очень большого яблока, рванула вперёд. Связывающие с ней нити лопнули. Кровяные молоточки стукнули в виски в последний раз. А затем пришло облегчение. Облегчение, вместе с волной слабости, прокатившейся по всему телу. Ноги подогнулись. Тело тяжело опустилось на землю, упершись руками в грубо отёсанные камни брусчатки.