Эта ласковая земля - Уильям Крюгер

– Сид.

Она так посмотрела на него, что он замолчал.

Я бросил взгляд на Эмми, чье лицо под козырьком не выдавало ни малейшего намека на ее предпочтения. Мне нравилась идея спокойной жизни, но я не мог решать за всех.

– Нам надо подумать, – сказал я.

– Хорошо.

Я не пил ничего алкогольного, но улыбка сестры Ив была опьяняющей.

Когда мы вечером вернулись к реке, Альберт с Мозом сидели у костра.

– Вы поели? – спросил Альберт.

– Как короли! – с восторгом ответила Эмми.

– Как суп? – спросил я.

Мы с ними не разговаривали с тех пор, как разделились перед входом в шатер. Уиллис со своим дробовиком положил конец собранию. Бывший среди присутствующих помощник шерифа подключил еще пару мужчин, и они выволокли рыдающего медведя вон. Кто-то положил тело его жены в кузов пикапа и повез в морг. Сестра Ив пригласила всех к столу на суп с хлебом, потом нашла нас с Эмми.

Моз похлопал себя по животу и показал: «В жизни не ел вкуснее».

Эмми села около костра и выпалила:

– Сестра Ив хочет, чтобы мы жили с ней.

– Мы плывем в Сент-Луис, – сказал Альберт.

– Она тоже едет в Сент-Луис, – сказал я. – Де-Мойн, потом Канзас, а потом Сент-Луис.

– Она привлекает толпы. Толпа – последнее, что нам нужно. Рано или поздно кто-нибудь заметит Эмми.

– Мы можем быть осторожными.

– Осторожные мы сейчас. Нам никак нельзя связываться с цирком возрождения.

– Это исцеляющий крестовый поход, – настаивал я.

– Называй это как хочешь, нам надо держаться от него подальше.

Если бы глубоко в душе я не понимал, что он прав, я бы настоял на голосовании. Эмми, кажется, было все равно, и она уже клевала носом.

– Это была хорошая мечта, – сказал я больше сам себе.

После того как мы легли, я не спал, глядя в усеянное звездами ночное небо. Я слушал песни лягушек в камышах и думал про музыкантов, которые аккомпанировали сестре Ив, и представлял, каково играть вместе с ними на губной гармонике. Те разы, когда мне удавалось сыграть с кем-то, с мисс Стрэттон и Джеком, казались мне волшебством, когда одно сердце зовет, а другое откликается.

– Забудь, Оди, – тихо сказал Альберт.

– Она была добра. Может, мы были бы счастливы.

– Она мошенница.

– Откуда ты знаешь?

– Те люди, которые исцелились, они подсадные утки.

– Только не сегодняшний гризли.

– Ты видел, чтобы он исцелился? Если бы ты ее не спас, она осталась бы без башки.

Я повернулся, пытаясь разглядеть лицо брата. О чем он мечтал? Я мечтал стать музыкантом или писателем, потому что за это платят и мне нравилось этим заниматься. Что любил Альберт? Что отзывалось в его сердце? Я удивился, что не знал ответа на эти вопросы.

– Оди, все, что выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, наверняка мошенничество, – сказал он немного грустно. – Если присмотреться к этой сестре Ив, обязательно обнаружишь что-нибудь дурно пахнущее.

Альберт повернулся ко мне спиной.

Проснувшись следующим утром, я обнаружил изумительное зрелище: на песчаной отмели у костра рядом с Альбертом и Мозом сидела сестра Ив. Она была одета по-ковбойски и, похоже, прекрасно вписывалась в суровый пейзаж вокруг. Костер потрескивал, Альберт с сестрой Ив тихо беседовали. Когда к ним присоединялся Моз, Альберт переводил ей его жесты. Я сел, сполз с одеяла и босиком подошел к компании.

– Доброе утро, Бак, – улыбнулась мне сестра Ив. – Или я должна сказать Оди?

– Что вы здесь делаете?

– Решила прийти попрощаться. И встретила этих двух бандитов.

Альберт и Моз, которые, похоже, чувствовали себя спокойно в ее обществе, усмехнулись такой шутливой характеристике. Мне на ум сразу пришел молодой человек, чьего внутреннего зверя приручила сестра Ив. Похоже, ее волшебство подействовало и на моих спутников.

– Я убедила твоего брата и Моза в том, что вам будет гораздо безопаснее путешествовать со мной, чем пытаться добраться до Сент-Луиса по рекам. – Она подняла белый пакет. – Хочешь?

Внутри были пончики. Большие, совершенные, глазированные, пончики, от которых текли слюнки.

– Садись, – сказала она.

Я устроился на песке и съел пончик. Не помню, чтобы пробовал что-нибудь настолько вкусное, мягкое, сладкое.

– Расклад такой, – сказала она и развела руки, одновременно объясняя и приглашая. – Я наняла Моза и твоего брата помогать с походом, по крайней мере пока мы не доставим вас в Сент-Луис. Я поселю их с остальными. Вы с Эмми будете жить со мной в «Морроу Хаус». Будем говорить всем, что вы с Эмми мои племянники. Я дам ей пару своих соломенных шляп с широкими полями. Они гораздо симпатичнее этой кепки, но они все равно хорошо скроют ее лицо.

– Вы знаете, кто она? Откуда?

– Неважно. Важно уберечь вас и доставить туда, куда вы хотели. Я могу это сделать.

– Как сказал трубач, это может доставить вам проблемы.

– Сид вечно беспокоится. Я всю жизнь увиливаю от проблем.

Я взглянул на Альберта.

– Ты правда не против?

Альберт пожал плечами:

– Она меня убедила.

Я посмотрел на Моза, тот улыбнулся и показал: «Пончики каждый день».

– Что скажешь, Оди? – Ее лицо было серьезным, а голос глубоко призывным. – Ты в деле?

Я слопал остатки пончика и был готов заглотить все, что скажет мне сестра Ив.

– Черт, да.

– Хочешь разбудить Эмми и спросить у нее?

Эмми все еще крепко спала, свернувшись на одеяле. Я тихонько потряс ее. Она перекатилась на спину и чуть-чуть приоткрыла глаза.

– Эмми, ты проснулась?

Она издала звук, совсем тихий, но мне его было достаточно, чтобы понять, что она меня слышит.

– Похоже, мы пока поживем с сестрой Ив.

Она сонно моргнула.

– Я знала, – сказала она, повернулась на бок и снова заснула.

Я не принимал душ с того дня, как мы сбежали из Линкольнской школы. Стоять под потоком чистой горячей воды было все равно что оказаться в раю. Сестра Ив купила нам новую одежду и отдала наши старые вещи в стирку, и мы влились в жизнь бродячего христианского исцеляющего шоу.

Нам с Эмми выделили спальню в комнатах, которые снимала сестра Ив в «Морроу Хаус». Чтобы окружающие не заподозрили нашу связь, Альберт с Мозом выждали еще день в лагере у реки. Когда они присоединились к труппе, им предоставили койки в общей мужской палатке. Женщины занимали еще одну палатку. У всех было по крайней мере одно дело, но большинство совмещали несколько обязанностей.