Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 1 - Илья Крымов

И что я мог сказать? Попытаться убедить его, что действительно кое-что заметил и сделал кое-какие выводы, при этом попав в точку? Судя по его эмоциям, он бы ни за что мне не поверил.

– Стыжусь и каюсь, не сдержался от такой глупой и неуместной шутки. Разумеется, я узнал о вас через других книготорговцев. Собираю раритетные издания, в особенности те, что посвящены оккультным наукам, демонологические атласы разных эпох, трактаты восточных и западных алхимиков. Это моя страсть. В мире книготорговцев ваше имя довольно известно, зеньор Бернштейн. Однако…

– Какие труды, скажем, по оккультизму вы имеете в своей коллекции? – перебил он меня.

– Хм… «Когибузарус» Али-Беш Жакхуливари; так называемый Гримуар из Неатонды; «Плач» безумного иредейрянина; «Восемь шагов в Ад» преподобного Филиппа из Деконы и многие другие. Но жемчужина моей коллекции – это «Черная книга» Штайнберзена, которую я получил всего полгода назад. Пришлось отдать гору золота и перерезать пару глоток, но в итоге она теперь у меня. – Я улыбнулся, обозначая прозвучавшую шутку, но старый самашиит и не думал смеяться. Он точно знал, что ради проклятой «Черной книги» творились дела намного более страшные, чем простые убийства.

– Впечатляет. Что ж, хотя это знакомство началось немного криво, думаю, оно еще выправится, тан эл’Харэн. Посетите как-нибудь мою лавку в Ишкер-Самаше, побеседуем.

– С удовольствием, мошре. А теперь я приношу извинения за отнятое время. Мы собрались здесь по очень важной причине, так займемся же ею.

Покидая ларийский штаб и садясь в стимер, я никак не мог отделаться от мысли, что где-то уже слышал эту фамилию – Бернштейн. Только где? Нет, не в среде книготорговцев, это точно. И хотя фамилия была довольно распространена среди самашиитов, у меня самого не имелось особо близких знакомых из этой среды и никто из них не являлся Бернштейном.

– Где же я слышал эту фамилию?

Вся поисковая деятельность ларийцев и примкнувших к ним самашиитов сводилась к разделению на группы и прочесыванию улочек Островного королевства. Также ищущие брали на себя смелость входить в любые сомнительные заведения, притоны и проводить беглый обыск, невзирая на протесты обитателей. Особенно хорошо с этим справлялись члены так называемых «молодежных бригад», сплошь состоявших из подростков. Молодые стриженые ребята целеустремленно маршировали по улицам, чеканя шаг, и хранили на лицах каменные выражения. Все они носили на рукавах одинаковые серо-черные повязки – цвета флага некогда независимой Ларии.

Молодежные бригады были созданы и на протяжении лет возглавлялись Джеком Ромом. Явление это являлось сугубо ларийским, вполне свойственным менталитету суровых горцев, славных своими военными традициями. Каждый ларийский мужчина отдавал армии шесть лет жизни, но еще до принесения присяги, с детства готовился физически и обучался ведению партизанской войны. Могучему Винтеррейку пришлось заплатить великой кровью, чтобы захватить Ларию, когда ее обороняли такие люди. Тем не менее оккупация и аннексия состоялись, и потоки беженцев принесли эти свои воинские традиции с севера на юг.

Родители нынешних членов бригад, в подавляющем большинстве рабочие люди, гнувшие спины с утра до ночи, были очень благодарны Рому, ибо молодежные бригады явились неким спасением от засилья банд, они помогали детям сплачиваться, вместе защищать себя и соратников от разлагающего влияния улиц. Разумеется, всех было не уберечь, но те, что состояли в бригадах, олицетворяли надежду на лучшее завтра. Они патрулировали улицы, вместо того чтобы толкать на них разбавленный мелом хурус и умирать в пятнадцать лет.

Я следовал то за одной розыскной группой, то за другой, с острова на остров, запоминая местность и малоприметные пути, известные только ларийцам. Порой приходилось покидать стимер и идти напрямик за людьми, после чего Дорэ долго искал нас с Себастиной, колеся по более-менее пригодным дорогам.

– Хорошо шмонают юнцы, – бросил он между делом, стараясь осторожно провести «Гаррираз» в особенно узком месте, – наглые, нахрапистые.

– Они здесь вместо керубимов. Те, кому исполняется восемнадцать, либо покидают бригады и идут работать, либо становятся новыми офицерами, а к двадцати переходят в ряды местной милиции. Формирования неофициальные, но, видимо, власти смотрят на это благосклонно. Чем больше у ларийцев автономии, тем меньше нужно обращать на них внимания. Идиоты. Это же военизированный социум – случись что, они дадут отпор кому угодно, в том числе и властям.

– Политика наплевательского отношения к жизни ущемленных меньшинств никогда не доводила до добра, – изрек тот, кто в свое время подавил не один колониальный бунт.

– Поэтому я и подгонял пинками социальные реформы с самого начала этого века. Нам не нужно еще одно Танда-Тлунское волнение.

С Адольфом Дорэ я познакомился во время службы на востоке. Мы с Инчивалем тогда состояли в рядах дивизии «Сангуашлосс», занимались проведением карательных операций и подавлениями волнений в оккупированном Малдизе. Порой возникали ситуации, когда требовалось действовать с особой сноровкой, и в дело вступали «Черные таксы» – особый отряд под командованием тогда еще майора Дорэ.

Эти спецы проводили сложнейшие операции за считаные минуты, они могли скрытно проникнуть либо взять штурмом почти любое укрепленное здание и особенно эффективно сражались в ограниченном пространстве. Узкие коридоры, лестничные площадки, места, где любые другие солдаты теряли маневренность и эффективность, для «Такс» были лучшим полем боя. Дорэ сам разрабатывал экспериментальную программу тренировок, тяжелейшую, травмоопасную, беспощадно выбраковывавшую недостаточно крепких физически или ментально, и воспитал по ней некоторое количество элитных штурмовиков, которые отлично послужили империи.

К сожалению, впоследствии генштаб оценил его наработки как слишком затратные и тяжелые в освоении. Зачем тратить три года на тренировку одного, пусть и отличного, но очень дорогого солдата, если за те же деньги и за то же время можно подготовить тысячу рядовых пехотинцев? После Малдизской кампании Адольфу пришлось уйти в запас, и следующие шесть-семь лет он был вольным псом войны, продававшим свои услуги за хорошие деньги везде, где были состоятельные клиенты. Лишь два ограничения он возложил на себя и всех, кто состоял под его рукой: первое – никогда не работать против Мескии, ибо даже наемник должен чтить свою родину; второе – никогда не работать на Гассель, ибо все, что делал и к чему стремился Гассель, прямо или косвенно противоречило первому ограничению.

Став Великим Дознавателем и основав Имперру, я разыскал Адольфа, чтобы предложить ему должность одного из высших офицеров моей организации. Деньги тогда заинтересовали его мало, усатый крепыш слушал меня вполуха, любовно водя промасленной тряпицей по лезвию своего жуткого ножа, который он именовал Клементиной, а под конец спросил лишь – будут ли использованы его авторские наработки? Впоследствии с его помощью были созданы целых два подразделения военных сил Имперры: «Плуг» – штурмовая пехота люпсов – и «Серп» – агенты для скрытных диверсионных операций, слежки и устранения особо важных целей.