История французской революции. От первых дней до Директории - Вильгельм Йозеф Блос

Нападение французов на сильную позицию австрийцев было произведено с большим героизмом. Два раза штурм: французов был отбит. Но отвага французских батальонов была необыкновенна; молодые республиканцы с радостью жертвовали собой за дело свободы. Герцог Шартрский, сын герцога Орлеанского, ставший впоследствии королем Франции под именем Людовика-Филиппа, собрал расстроившиеся полки французского левого крыла, образовал из самых отважных солдат особый батальон, который он назвал жемаппским батальоном и произвел сильную штыковую атаку на австрийцев. Генерал Данпьер атаковал австрийский центр, где был расположен большой редут, пушки которого обстреливали французские штурмовые колонны. Храбрый и пылкий генерал схватил знамя и повел свои полки прямо на этот огнедышащий редут. Он первым взбирается на него и поднимает трехцветное знамя. В то же время сам Дюмурье успел снова привести в порядок обращенное в бегство и совершенно расстроенное правое крыло и выстроил его для новой атаки. Воодушевленный генерал запел «Марсельезу», войско подхватило песню, и под звуки могучего революционного гимна, заглушаемого лишь громом орудий, республиканские колонны с неотразимой силой направляются против неприятеля. Дело шло о том, чтобы взять деревню Кюэм и этим окончательно решить исход битвы. Под убийственным неприятельским огнем колонны производят удачную штыковую атаку, австрийцы выброшены из деревни и, таким образом, французы выходят из боя победителями.

Австрийские ветераны признавались в ужасе, что им никогда еще не приходилось сталкиваться с таким разъяренным врагом.

Принц Альберт, отличившийся бомбардировкой города Лилля, был вне себя. Он не мог понять того, как это он, зять императрицы Марии-Терезии, мог быть побежден генералом республики. В гневе он отказался от командования войсками.

Дюмурье пошел по направлению к Брюсселю, не встречая на пути никакого сопротивления. Результаты его победы были необыкновенно велики: вся Бельгия была завоевана. Крепости сдавались одна за другой.

Конвент с радостью приветствовал успехи Дюмурье и решил присоединить Бельгию к Франции. Он хотел сделать Бельгию демократической страной и дать ей ту самую свободу, за которую, как всем тогда казалось, она восстала против австрийцев еще до французской революции. Но бельгийский народ, находившийся под опекой духовенства и аристократов, не понял идей французской демократии. Конвент уничтожил феодальные порядки в Бельгии, объявил все княжеские имения и имения духовенства собственностью нации и провозгласил свободу и равенство. Бельгийский народ посмотрел на это как на нарушение его прав; он смешивал «исторические права» своих священников и аристократов, стоявших некогда во главе движения против австрийцев, со своими собственными правами. К тому же народ стал обвинять комиссаров, присланных конвентом в Бельгию для приведения в исполнение его постановлений, – среди них находился также Дантон, – что они ведут себя, как разбойники. Фактов, подтверждающих это обвинение, почти совсем не было налицо, но шум поднялся большой, и народ пришел в страшное возбуждение.

В голове Дюмурье, которому была поручена организация новой французской провинции, носились различные планы. Он стал посредником между враждовавшими сторонами, и ему удалось до некоторой степени завоевать расположение бельгийцев. Этот победоносный генерал подумывал уже теперь о свержении республики и восстановлении королевской власти. Он представлял себя в роли генерала Монка, восстановившего в 1600 году королевскую власть в Англии.

А пока что этот искусный генерал и ловкий государственный деятель обманывал демократию. С роялистами он был роялистом, с жирондистами – жирондистом, а с якобинцами – якобинцем. Все одинаково верили ему. Один лишь прозорливый Марат угадывал, что в душе этого человека кроются зародыши измены, и он открыто заявлял об этом в своей газете. Люди, отличавшиеся особенной политической близорукостью, не преминули назвать его за это клеветником. Но впоследствии оказалось, что он был прав.

Командование армией, расположенной на Рейне, перешло после отозвания неспособного Люкнера в руки генерала Кюстина. Этот генерал сражался в Северной Америке под знаменами Вашингтона; хотя он и принадлежал к старинному дворянскому роду, но был, по-видимому, всей душой предан республике. Кюстин еще не столкнулся нигде с врагом, но он знал, что население рейнских провинций относится очень сочувственно к тем изменениям, которые произошли во Франции, и поэтому он решил пойти на Майнц. У Шпейера он разбил отряд майнцских и австрийских войск, находившийся под начальством полковника Винкельмана, который пользовался большими симпатиями при майнцском дворе за свои франкофобские речи; но эти речи оказались несостоятельными перед пушками Кюстина.

Население левого берега Рейна сильно страдало под тяжелым бременем феодализма. Там приютилась целая уйма мелких светских и духовных князьков и господ. Обыкновенно при этом такой князек был тем большим деспотом, чем мельче он был. Особенно страдало от них сельское население, которое изнемогало под бременем барщины и податей. С приближением французских войск весь этот феодальный строй исчез, точно по мановению волшебного жезла: князьки и господа обратились в бегство, горожане и крестьяне стали свободными людьми.

Майнц составлял в то время курфюршество, в состав которого входили также Ашафенбург и Эрфурт. Государство находилось в крайне жалком состоянии. Майнцская армия являлась, вследствие своей трусости и царившей в ней деморализации, мишенью для самых обидных насмешек. Государственные деньги раздавались различным фаворитам; политика правительства находилась под влиянием капризов метресс. Курфюрст Фридрих-Карл-Иосиф фон Эрталь, бывший одновременно курфюрстом Майнцским и князем-епископом Вормсским, пригласил в майнцский университет в качестве профессоров целый ряд знаменитых ученых и разыгрывал роль покровителя искусств и наук, чтобы отвлечь внимание общества от своего развратного образа жизни. Большинство живших в Майнце ученых принадлежало к ордену иллюминатов и относилось сочувственно к принципам Французской революции. Таков был, например, знаменитый Георг Форстер, а также профессор Гофман из Вюрцбурга, богослов Блау и профессор Меттерних.

Майнцская буржуазия наживалась на расточительности двора и была поэтому предана ему, но низшие классы относились с большой симпатией к Французской революции.

При вести о том, что Кюстин после боя у Шпейера приближается к Майнцу, населением старой имперской крепости овладел панический ужас. Курфюрст улетучился из города со всем своим двором и при этом «нечаянно» забрал из нескольких касс деньги, совсем не принадлежавшие ему. Улицы были запружены экипажами беглецов, а Рейн так и кишел пароходами с беглецами. Курфюрстский министр Альбини обратился к гражданам с речью, в которой он призывал их к защите отечества до последней капли крови; однако в то время, когда он произносил эту речь, телеги с его имуществом успели уже переправиться через рейнский мост.

В крепости имелся достаточно сильный гарнизон; в орудиях, амуниции и провианте не было недостатка, так что она могла бы выдержать продолжительную осаду. Но комендант ее, австрийский генерал Гимних был так труслив, что сдал ее 21 октября, испугавшись угрозы Кюстина, что он подвергнет город бомбардировке.