Королева Тирлинга - Эрика Йохансен

Когда отца Алана повысили и вызвали в Новый Лондон, он взял Тайлера с собой, и тот завершил учебу в Арвате, а в семнадцать лет принял сан. Ему могли бы дать свой приход, но его наставники к тому моменту уже поняли, что Тайлер не был создан для работы с людьми. Он куда больше интересовался исследованиями, любил возиться с бумагой и чернилами, поэтому его сделали одним из тридцати счетоводов Арвата, поручив ему учет десятины и оброка из близлежащих приходов. Работа была спокойная: иногда кто-нибудь из кардиналов пытался преуменьшить приходские доходы ради собственной выгоды, и тогда около месяца царило оживление, но по большей части будни счетовода протекали тихо, и у Тайлера оставалось полно времени на чтение. Жизнь в Арвате текла размеренно, спокойно и неумолимо приближаясь к финалу… но четыре дня назад все изменилось.

Он провел коронацию, в ужасе гадая, что за причудливый поворот судьбы привел Булаву к нему на порог. Тайлер был набожным человеком, аскетом и искренне верил в величие деяний Господа, которые позволили человечеству пережить Переселение, но выступать перед большой аудиторией он не умел. Он перестал читать проповеди десятки лет назад и с каждым годом все больше отдалялся от мира, углубляясь в книги, в прошлое. При выборе священника для проведения коронации выбор Его Святейшества пал бы на него в последнюю очередь, но Булава постучался в дверь именно к нему, и Тайлер последовал за ним.

«Я – часть великого Божьего замысла» – эта мысль появилась из ниоткуда и так же стремительно унеслась прочь. Он знал историю тирских монархов в мельчайших деталях, поскольку много времени провел за изучением хроник. Династия Рэйли была в каком-то смысле подвержена тем же порокам, что и правители Европы времен до Переселения. Слишком много родственных браков, слишком мало образования. Слишком мало понимания того, что человечество склонно повторять собственные ошибки снова и снова, будто роковую молитву, и вследствие этого – невнимание к изучению истории. Но отец Тайлер знал, что история – это все. Будущее – это всего лишь старые беды в ожидании подходящего времени, чтобы случиться вновь.

К моменту коронации он еще не слышал рассказов о том, что случилось на лужайке перед Цитаделью: ценой его уединения служила прискорбная неосведомленность о текущих событиях. Но в последующие дни другие священники не давали ему покоя. Они постоянно стучались к нему с просьбами прояснить какой-нибудь вопрос теологии или истории, и никто не уходил, не услышав рассказа о коронации. В обмен они поведали Тайлеру об освобождении рабов и сожжении клеток.

В то утро к нему пришел отец Уайд, только что закончивший раздавать хлеб нищим на ступенях Арвата. По словам Уайда, попрошайки называли ее Истинной Королевой. Как будто она была женской версией Короля Артура, легенды о котором бытовали задолго до Переселения. Люди верили, что придет королева, которая спасет страну от невзгод и возвестит начало Золотого века. Тайлеру было известно – пожалуй, лучше, чем кому-либо, – что в Тирлинге не было монарха, хотя бы отдаленно напоминающего Истинную Королеву с самых истоков Тирской династии. Когда Джонатан Тир скончался, не оставив после себя наследника, престол перешел к династии Рэйли, и с тех пор правление было в лучшем случае посредственным, с отдельными светлыми моментами, но по большей части одним сплошным отчаянием. История об Истинной Королеве была не более чем сказочкой, утешением для матерей, потерявших своих детей. И все же слова Уайда заставили сердце Тайлера биться чаще, и он был вынужден повернуться к окну, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

«Я – часть Божьего замысла».

Он не знал, что сказать Его Святейшеству. Королева отказалась присягнуть на верность Церкви, и даже Тайлеру было известно, как важен этот обет. Регент, несмотря на полное отсутствие моральных устоев, всегда оставался под жестким контролем Его Святейшества, жертвуя Церкви крупные суммы денег. Он даже позволил построить отдельную часовню внутри Цитадели. Случись в городе объявиться странствующему проповеднику, желающему познакомить отзывчивую публику с древним учением Лютера[5], как он немедленно исчезал, да так, что никто о нем больше никогда не слышал. Тайлер был проницательным человеком и прекрасно сознавал все недостатки Церкви. Он все больше и больше отдалялся от мира, любил Господа всем сердцем и мечтал однажды тихо скончаться в своей крошечной комнатушке в окружении книг. Но теперь он необъяснимым образом оказался втянут в гущу мирской жизни.

Сердце Тайлера бешено колотилось в тесной грудной клетке, пока он с трудом взбирался по гигантской мраморной лестнице, ведущей в приемную Его Святейшества. И причиной тому была не только немощь, но и страх. До сего дня его личное общение с Его Святейшеством ограничивалось несколькими поздравительными словами в день, когда Тайлера рукоположили в сан. Как давно это было? Лет пятьдесят назад. С тех пор патриарх состарился, как и сам Тайлер. Ему шел уже сотый год. Его одолевали болезни: пневмония, горячки, расстройство пищеварения, из-за которого он, по слухам, был вынужден отказаться от мяса. Но, несмотря на дряхлую плоть, ум Его Святейшества оставался острым: он на протяжении многих лет столь умело манипулировал Регентом, что над Арватом теперь высился шпиль из чистого золота – роскошь, неслыханная со времен Переселения. Даже кадарцы с их несметными подземными сокровищами не удостаивали свои храмы таких почестей.

Тайлер тряхнул головой. Его Святейшество был идолопоклонником. Возможно, все они были таковы. Когда девушка отказалась принести обет, Тайлер принял немедленное решение – пожалуй, первое за всю свою жизнь. Тирлингу не нужна была Королева, верная Церкви и всей ее жадности. Тирлингу нужна была просто королева.

«Ах если бы только я мог умереть спокойно, наедине со своими книгами».

У дверей в приемную стояли двое прислужников. Несмотря на сбритые волосы и брови, их отличал тот же пронырливый вид, что и все окружение Его Святейшества. Оба неприятно усмехнулись, открывая перед ним двери, и смысл их усмешки легко читался: «Тебе несдобровать».

«Я и сам это знаю, – подумал Тайлер. – Лучше, чем кто-либо».

Он переступил порог, стараясь смотреть в пол со всей возможной скромностью. Поговаривали, что Его Святейшество бывал не в духе, когда люди не выказывали должного перед ним трепета. К тому же Тайлеру не хотелось озираться по сторонам: он в любой момент мог закрыть глаза и увидеть перед собой этот зал в мельчайших подробностях, равно как и услышать крики отца Сета. Стены и пол приемной были сделаны из тщательно отполированного водой камня, который, казалось, сиял в исходящем из потолочных отверстий солнечном свете. В зале было очень жарко, поскольку отверстия в потолке были застеклены. Говорили, что после многочисленных приступов пневмонии Его Святейшество предпочитал находиться в теплых помещениях. Его дубовый трон стоял на возвышении в центре зала, но Тайлер остановился у края помоста и ждал, по-прежнему не поднимая глаз.