Дети Ченковой - Людо Ондрейов

нас принято. Как приходит новый ученик, для первого раза мы его вздуем. А после того принимаем к себе как друга-товарища.

Мишо покорно ложится. Самый сильный из подростков поднимает палку и наносит удары: один… два… три… четыре… пять… шесть… семь… восемь… девять… десять раз.

Мишо встает. Теперь мальчики подходят к нему, протягивают руки, по очереди представляются:

— Я Юро Петраш…

— Я Яно Секера…

— Йозеф Барица…

— Имрих Вейс…

Мишо посвящен в ученики еврейского квартала в Братиславе.

У ХОЗЯИНА-МАСТЕРА

У сапожника Каспера жизнь хуже собачьей. Собаки хоть мутную воду лакают, мутную потому, что в ней плавают остатки еды, а семья Каспера хлебает просто мутную воду; она нарочно сделана мутной, чтобы походить на еду. Разница только в том, что первая называется помоями, а вторая — супом.

Семья Каспера знает, что такое нужда. Касперы живут в каморке, в которую, надо полагать, солнце никогда не заглядывает, и крохотное оконце смотрит на темный двор. Если оглядеться, то в тесной каморке мы обнаружим лишь один стол, две разбитые табуретки, ободранную кровать и старенький сапожный верстак. Больше здесь ничего не помещается. Вот и вся обстановка. А живет тут шестеро: Каспер, его жена, трое детей и ученик Мишо. Живется им не слишком сладко, не очень-то по душе им эта дыра, где когда-то был каменный пол и где уцелел еще потрескавшийся перекошенный потолок, но Каспер уверяет, что жить тут все-таки лучше, чем под открытым небом. Да и квартирная плата, пятьдесят крон в месяц, не настолько велика, чтобы хозяин дома не мог ждать ее даже несколько лет.

Хуже дело обстоит с харчами. Хоть Касперы и не слишком разборчивы, но все же нужно кое-что, чтобы вода походила на суп. Это может быть или картошка, или куски черствого хлеба, а иной раз полусгнившие овощи. Семья питается этим просто потому, что на приличную пищу нет денег. Сапожник Каспер вот уже который год не сшил ни одной новой пары обуви. Напрасно он ищет работу, напрасно ищет заказчиков! Кто же станет заказывать ботинки у искусного мастера, если в магазинах полным-полно фабричной первоклассной обуви! И, наконец, ни один ремесленник при всем желании не может сшить обувь так же дешево, как фабрика при массовом производстве. Бывало, когда-то Касперу обувь хоть в починку давали. Но с тех пор как фабрикант Батя при своих магазинах устроил собственные ремонтные мастерские, таким ремесленникам пришел конец. Сегодня глаза Каспера блестят от радости, если кто-нибудь случайно или по ошибке постучит в дверь его каморки и скажет:

— Пан мастер, подбейте мне каблук!

Или:

— Пан мастер, тут у меня отвалилась заплатка.

Таким услугам и вправду грош цена. А из этих самых грошей Каспер творит чудеса, прокармливая шестерых.

Но тут мы должны, наконец, спросить у Каспера, зачем же он берет в дом ученика, когда ему самому делать нечего и когда и собственную семью он прокормить не в силах?

На этот вопрос, если сапожник хоть немного искренен, то отвечает примерно так:

— Ученика я вместо служанки беру. Служанке заплатить нечем, а ученик у меня даровой.

И если посмотреть на Каспера и его семью, то надо признать, что он прав, и здесь в самом деле без прислуги не обойтись. Сапожнику — горбатому, слабому здоровьем человеку, в котором еле теплится жизнь, — сорок лет. Его жена еще более убога. Она проводит большую часть времени на кровати, в темном углу каморки, где выплевывает последние остатки легких, пораженных чахоткой. И дети — просто горе одно! У всех рахит, возможно, что и чахотка. Самому младшему три года, а он даже на ножки не становится. Лежит рядом с матерью, и все. А всему виной нужда, скверное питание и сырое, нездоровое жилье.

Каморка Каспера — больница.

Касперам нужны сиделка и кормилец.

И ими должен стать ученик Мишо.

* * *

— Сейчас, парень, забеги сперва с этими туфлями к жестянщику Найману. Это за углом. Скажи ему, что я желаю ему доброго здоровья и что за работу он должен мне две кроны. Но туфли ему не оставляй, если он сразу не уплатит. На обратном пути зайди к булочнику и купи на одну крону из тех денег, что получишь с Наймана, черствого хлеба. Когда вернешься, принеси воды, наколи дров и разведи огонь. Потом прибери немного в комнате. Подмети, вынеси ночной горшок и выстирай пеленки…

Приказ отдан. Мишо принимается за работу.

Сперва он бежит с туфлями, отдает их, получает деньги, и вот он уже у булочника. Здесь он покупает черствого хлеба на одну крону. Мишо берет его, прощается, уходит. Вот он уже перешагивает через порог, спеша взяться за домашнюю работу. Но как трудно оторвать глаза от того, что есть в булочной! Боже, сколько вкусных вещей! Свежий хлеб, пряники, рогалики, пирожки! А Мишо сегодня и куска еще не проглотил. В животе урчит, словно там старая гармоника играет. Эх, хорошо бы ухватить эту мягкую булку и вцепиться в нее зубами! Но Мишо, проглотив слюнки, отрывает глаза от недоступных лакомств и, потупив голову, возвращается к своему хозяину.

Дома он приносит воды, разбивает в щепки какой-то ящик и разводит огонь. Хозяин командует, а Мишо выполняет его распоряжения, и так создается нечто, то есть обед Касперов. Мишо, пробуя суп, сам дивится, каким поваром он стал. Честное слово, даже хозяйская жена, которая сегодня опять слегла, лучше не сварит!

После обеда Мишо, засучив рукава, берется за самую неприятную работу. Он вытаскивает из-под кровати ночной горшок и выливает его содержимое в разбитую канализационную трубу среди двора, так же как это делают все обитатели дома. Потом подметает пол, моет посуду и детей, стирает пеленки. Эта работа отнимает у Мишо весь день после обеда. Хозяин тем временем сидит у верстака и чинит какой-нибудь сапог.

И вот уже вечер. Ужинают остатками обеда, ложатся спать.

Мишо спит на полу, за плитой. Здесь он подстилает тряпку, которая когда-то была мешком и на которую теперь укладывается измученное тело Мишо. Под голову вместо подушки он кладет свои штаны, накрывается курткой, которую с себя снял.

Наконец-то он остался наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Он переносится далеко, через горы и долы, в милый его сердцу уголок у озера в татранском лесу…

— Мамочка!

Мальчик всхлипывает — и горькие слезы текут ручьем на жесткое ложе…

В РЕМЕСЛЕННОЙ ШКОЛЕ

— Тебе нужно пойти и записаться в ремесленную школу! Такой уж порядок установлен, чтоб ему неладно