Мартин Борман. Неизвестный рейхслейтер. 1936-1945 - Джеймс Макговерн

Характеризуя себя «свирепым псом», Кох считал украинцев, по собственному определению, белыми «неграми» и обращался с ними при помощи «водки и кнута». Когда Красная армия вновь заняла Украину, Кох бежал в Пиллау, что в Восточной Пруссии. С приближением русских к Пиллау гаулейтер Кох и его штаб сели 23 апреля 1945 года на ледокол под названием Ostpreussen. Гаулейтер не позволил воспользоваться ледоколом обычным беженцам, бросив их на милость наступавших русских.

Ostpreussen бороздил воды Балтийского моря, пока Кох не услышал по радио Дёница весть о смерти фюрера. Приказав команде ледокола двигаться к причалу Фленсбурга, Кох высадился там, имея при себе документы на имя майора Рольфа Бергера и отрастив усы огромных размеров. Затем он провел почти год неопознанным беженцем из Восточной Пруссии в лагере земли Шлезвиг-Гольштейн.

В мае 1946 года Кох покинул лагерь и стал поденным рабочим в деревне британской зоны оккупации в 17 милях от Гамбурга. Все еще успешно выдавая себя за майора Бергера, он участвовал в митингах восточнопрусских беженцев и часто выражал перед ними свою веру в то, что ненавистный гаулейтер Эрих Кох утонул, когда русские самолеты потопили ледокол. Кох оставался на свободе до тех пор, пока его не опознал бывший немецкий офицер, семье которого гаулейтер не позволил эвакуироваться из Восточной Пруссии. Обиженный офицер сообщил гамбургской полиции о местонахождении Коха. Его арестовали и передали британским оккупационным властям, которые согласились передать его польским властям в феврале 1950 года. (Коха судили только через восемь лет. В марте 1959 года Варшавский суд вынес ему смертный приговор, но нет никаких свидетельств того, что приговор был приведен в исполнение. Хотя Кох был высшим нацистским чиновником на Украине, советские власти не проявили публично никакого интереса к суду над ним, рассматривавшему только его сравнительно небольшие преступления в той части Восточной Пруссии, которая перешла после войны под управление Польши. То, что советские власти не захотели судить Коха и предать огласке таким образом имена его жертв из местных националистов, которые тоже были настроены против Кремля, должно быть, останется предметом для многих спекуляций, пока не будут представлены факты этого любопытного дела. — Ред.)

Гамбургская полиция или британские оккупационные власти не установили никаких послевоенных связей между Эрихом Кохом и его влиятельным покровителем Мартином Борманом. Но запоздалое задержание Коха указывало на то, что известный нацист мог оставаться на свободе пять лет после падения Третьего рейха. Даже после ареста Коха некоторое количество их избежало обнаружения, включая Вернера Наумана и Адольфа Эйхмана.

Доктор Науман был назначен Гитлером преемником Геббельса на посту главы министерства пропаганды. Он также входил в группу, которая 1 мая попыталась вместе с Борманом спастись побегом из имперской канцелярии. После той ночи Науман исчез. Но в 1950 году он продолжал жить в Западной Германии неопознанным. В том же году человек с паспортом беженца на имя Риккардо Клемента прибыл в аргентинскую столицу Буэнос-Айрес на корабле из Италии. «Клемент» был на самом деле Эйхманом. Если он и Науман могли избежать ареста в 1950 году, сохранялась, по крайней мере, возможность, что секретарь фюрера тоже оставался на свободе, если он выжил после войны.

Шансы Бормана оставаться на свободе подкреплялись обстоятельствами уникальными в его случае. В 1945 году он был объектом охоты разведывательных служб Советского Союза, Соединенных Штатов, Великобритании и Франции. Международный военный трибунал, Устав которого сохранял силу, судил и осудил Бормана, вынеся приговор в отсутствие обвиняемого. Следовательно, ответственность за его обнаружение и исполнение приговора Нюрнбергского трибунала лежала исключительно на державах, представители которых подписали Устав. Однако настоятельность в исполнении этой ответственности к 1950 году ослабла из-за холодной войны.

Бывшие союзники в войне против нацистской Германии стали теперь врагами. Советский Союз был заинтересован прежде всего в обеспечении контроля над Восточной Германией. Соединенные Штаты, Великобритания и Франция хотели создания на территории своих зон оккупации демократического, ориентированного на Запад государства. В результате обнаружение исчезнувших нацистов заменили другие приоритеты.

К 1950 году ни один из членов Международного военного трибунала не предпринял решительных усилий открыть тайну мистического исчезновения Бормана. Если же они и хотели этого, то немцы были лишены полномочий действовать на этом поле. Для израильской секретной службы Борман представлял гораздо меньший интерес, чем Адольф Эйхман, который занимался исключительно «окончательным решением еврейского вопроса». Объектами розыска Интерпола были грабители банков, фальшивомонетчики, растратчики, обычные убийцы и т. п. Международное полицейское ведомство не подлежало юрисдикции в отношении нового вида преступника, порожденного Третьим рейхом. Это был человек, который не совершал традиционных преступлений и не помышлял о них, но он был тем человеком, который, сидя за канцелярским столом, исполнял губительные приказы фюрера на основании законов, принятых в нацистской Германии.

Эти обстоятельства увеличивали шансы Бормана успешно скрываться в некоторых странах, терпимых к нацистским беженцам. А слухи и сообщения утверждали, что он не погиб в Берлине, но оставался в живых еще в 1952 году.

В январе 1952 года бывший итальянский партизанский лидер Луиджи Сильвестри сообщил журналистам, что видел 10 мая 1945 года Бормана в итальянском городе Больцано. Борман выходил в это время из большого черного «Мерседес-Бенца», чтобы войти в Доминиканский монастырь, служивший штаб-квартирой итальянского Красного Креста. Он позиционировал себя как лидер гуманитарной немецкой организации, занимавшейся обменом немецких и итальянских военнопленных. Больцано располагался на солнечной южной стороне Альп, как раз напротив той части Тироля, где в мае 1945 года жила фрау Герда Борман, после того как она оставила Берхтесгаден.

Через месяц после заявления Сильвестри бывший чиновник нацистского министерства вооружений и военного производства Эберхард Штерн увидел монаха в францисканском монастыре Сан-Антонио в Риме и признал в нем Бормана. Фотография «брата Мартини», который был поразительно похож на Бормана, широко публиковалась в мировой прессе. Однако монастырь Сан-Антонио отрицал, что он когда-либо укрывал Бормана, а «брат Мартини» оказался францисканским монахом, отцом Ромуальди Антонуцци.

17 февраля 1917 года появилось другое сообщение о том, что Борман выжил. Оно исходило от западноберлинского торговца зерном, бывшего штурмбаннфюрера (майора) СС Иоахима Тибуртиуса. В качестве штабного офицера дивизии СС «Нордланд» Тибуртиус возглавлял группу из примерно четырехсот человек, пытавшихся 1 мая 1945 года спастись из имперской канцелярии. Он видел, как Борман бежал рядом с танком, когда тот взорвался на Видендаммерском мосту. Но взрыв не убил секретаря фюрера, по словам Тибуртиуса, который видел Бормана вскоре после этого около отеля «Атлас» на дальней стороне моста. Он был одет в штатском.

— Мы шли вместе к зданию театра Шифбауэрдамм и Альбрехштрассе, — утверждал Тибуртиус. — Затем я потерял его из виду. Но у него было столько же шансов спастись, сколько и у меня.