Горсть мужества - Габи Хауптманн

Марион бросила машину прямо под знаком «Остановка и стоянка запрещены» и поспешила по мощеной площади к зданию ратуши. Здание было построено в стиле Ренессанса и открыто с большой помпой десять лет назад. Сегодня вряд ли нашелся бы человек, согласившийся вложить в это строительство такое количество средств, подумала Марион, толкнув изо всех сил массивную деревянную дверь. За стеклянной конторкой у входа никого не было. Тоже хорошо, значит, ей не придется никому сообщать, что она задумала лишить жизни трех человек: обер-бургомистра, обманщика Манфреда и своего мужа-мошенника. Марион взбежала по лестнице так быстро, насколько позволяло ее узкое платье. Ей не нужно указателей, она точно знала, где засела эта банда из трех человек. Стук ее каблуков далеко разносился по пустому коридору, ярость нарастала с каждым шагом. Справа и слева находились служебные помещения, в конце коридора – секретариат и кабинет бургомистра, справа – зал заседаний. Ни одного человека не попалось навстречу Марион, все словно вымерли. Это еще больше раззадорило ее – еще не конец рабочего дня. «И за это я плачу налоги!» – негодовала она, пытаясь открыть дверь зала заседаний. Но дверь не поддавалась. Марион надавила на позолоченную ручку, толкнула дверь плечом, но тщетно. Ничего не поделаешь. Однако там есть люди, она слышит голоса. Они заперлись!

– Открывайте! – закричала Марион и начала стучать.

Уже готовая разнести дверь вместе с замком, Марион услышала, как внутри повернулся ключ.

Она рывком открыла дверь. Перед ней стоял обескураженный Иоахим Веттерштейн.

– Где мой муж? – заорала Марион, забыв о вежливости.

– Ваш муж? – Веттерштейн был совершенно сбит с толку. – Но у меня нет никаких дел с вашим мужем!

– Немедленно отвечайте, где он! – Марион надавила на дверь, пытаясь открыть ее пошире, но, похоже, бургомистр припер дверь ногой. Совершенно ясно, что они сидят внутри, иначе чего бы ему так сопротивляться.

– Поверьте мне… – начал Веттерштейн примирительным тоном, но Марион протиснулась в дверь и оттолкнула ногу бургомистра. Дверь распахнулась, гулко стукнувшись о стену, Веттерштейн отскочил в сторону, но тотчас занял прежнюю позицию и загородил Марион проход.

– Если его здесь нет, почему вы не даете мне войти? – кричит она.

– Тише, вам незачем кричать. – Он приложил к губам указательный палец. – Уверяю, вашего мужа здесь нет!

– Почему же вы так странно ведете себя? – Марион попыталась заглянуть в зал заседаний.

– У меня… совещание. Переговоры. Но не с вашим… – Не успел он продолжить, как Марион удалось оттолкнуть его и ворваться в зал.

Там, скрестив руки на груди и улыбаясь, стояла Моника Раак.

– Ну, довольны? – иронически осведомилась она.

– Как?.. – Марион обалдело уставилась на Монику.

– Он думал, что это не вы, а его жена! – Моника указала на Иоахима, который тихо притворил дверь.

– Успокоились? – спросил он Марион. – Вы не могли бы теперь покинуть нас?

Марион остолбенела от удивления.

– Простите, не хотела вам мешать, но я не уйду. Мне нужно сейчас же кое-что выяснить!

– Я нужна вам для этого? – Моника сделала шаг к двери. – Если нет, я охотно покину вас!

Марион задумалась. Моника Раак никогда не была так глупа, чтобы доверить свои сбережения мужу. С другой стороны, Марион до сих пор не простила ей того телефонного звонка. Пожалуй, одного позора достаточно.

Марион кивнула. Не подав руки, Моника пошла к двери мимо застывшей Марион. Иоахим Веттерштейн, проводив ее, вернулся назад.

– Это совсем не то, о чем вы подумали, – забормотал он.

– До этой минуты я вообще ни о чем не думала, но теперь начинаю догадываться. – Голос Марион выражал нескрываемое отвращение.

Иоахим Веттерштейн, строго посмотрев на нее, решил перевести все в шутку.

– Что я могу для вас сделать? Вы сказали, что ищете мужа?

Марион уже сомневалась, по тому ли адресу пришла. Вполне вероятно, что она нарушит все планы Гюнтера, если о чем-то проинформирует Веттерштейна. Но уж коли Гюнтер до сих пор не счел нужным сообщить ей о том, что касается их обоих, она изобразит полное неведение. Рисковать все равно будет Гюнтер.

– Вы не могли бы дать мне справку насчет одного земельного участка? – спрашивает она. – Может, поговорим в вашем кабинете?

Разговор обещал стать долгим, и вести его стоя показалось ей неудобным.

– Пожалуйста. – Иоахим Веттерштейн открыл дверь. – Что, Гюнтер затеял очередную крутую аферу? – полюбопытствовал он, пропуская Марион вперед.

– Именно это я и хотела узнать у вас!

Гюнтер крайне удивился, услышав, что жена приезжала к нему в офис.

– Что вы ей сказали? – спросил он у секретарши.

– Только то, что вам пришлось срочно уехать. Стоя перед ее столом, он сердито смотрел на нее.

– А куда я уехал, вы тоже ей сказали?

– Как я могла это сделать, если сама не знала?

– Соедините меня с домом. Немедленно!

Захлопнув за собой дверь, Гюнтер остановился посреди кабинета. Да, все это внушает тревогу. Жена снова шпионит за ним! Он бросился к двери.

– Стойте! – крикнул он секретарше. – Сначала я должен поговорить с Клаусом Рааком. Срочно!

С этими словами он вернулся в кабинет, и через несколько секунд зазвонил телефон.

– Ну, наконец-то, – выдохнул Клаус, прежде чем Гюнтер успел что-то сказать. – Ты получил мое сообщение? Я с самого утра пытаюсь тебе дозвониться.

Гюнтер без церемоний перешел к делу.

– Деньги на месте? Вложены в проект? Что с распродажей? Говори же!

– Что, запахло жареным? – осторожно осведомился Клаус.

– Марион была здесь, и я почти уверен, что она ходила в банк. Я хочу знать, могу ли уже сегодня выставить ее или еще слишком рано?

– Пока она разбирается, что к чему, у нее не останется ни одного шанса что-либо изменить. Проект запущен, и процесс уже необратим.

– Это успокаивает. Спасибо, Клаус. – Гюнтер перевел дыхание и присел на край стола. – Что будем делать дальше? Мы можем увидеться? Я хотел бы узнать детали.

– С удовольствием. Когда тебе удобно?

– Я приеду немедленно.

Манфред, уже подъезжая к Рёмерсфельду, прибавил газ. Он впервые заметил, как много водителей едет в левом ряду по автобану с низкой скоростью, затрудняя тем самым движение таким, как он. В обычных обстоятельствах Манфред и сам встраивался в общий поток и спокойно двигался, никого не обгоняя и не подрезая. Но сегодня он спешил, поэтому видел происходящее на дороге совсем в ином свете. Манфред разделял водителей на три категории, которые постоянно занимают левую полосу. Первым кажется, что сто двадцать километров в час – более чем достаточная скорость, поэтому они едут в левом ряду даже тогда, когда справа все полосы на много километров вперед свободны. Вторые – это старички и дамы, которые, попав в левый ряд, словно приклеиваются к дороге и опасаются сместиться хоть на сантиметр вправо. Таких согнать с полосы невозможно, они боятся никогда уже не вернуться на нее и ни за что не освободят дорогу. Третьи – это крутые типы и начальники, считающие, что купили левую полосу раз и навсегда, и не желающие уступать дорогу ни при каких обстоятельствах. Истрепав себе нервы, обгоняя и первых, и вторых, и третьих, Манфред наконец прибыл в Рёмерсфельд.