Его повесили на площади Победы - Лев Симкин

Из протокола судебного заседания. Еккельн (после допроса одного из свидетелей):

— Свидетель не доказал моего участия в ликвидации евреев. После декабря 1941 года я таких случаев не знаю.

Прокурор Завьялов не преминул выступить с иронической репликой:

— Наверное, евреев больше не было?

— Нет, евреи еще были. Но «другие». После акций 30 ноября и 8 декабря 1941 года в Большом гетто селились другие евреи — из Германии, Австрии и Чехословакии. На станцию Шкиротава в Риге стали прибывать железнодорожные составы с «евреями из рейха», которых предусматривалось уничтожить в Латвии.

Гитлер свято верил в существование «мирового еврейского правительства». В декабре 1941 года после вступления в войну США он по радио сообщил немецкому народу, что евреи манипулируют Рузвельтом, так же как и Сталиным.

В январе 1942 года рейхсфюрер поставил перед Еккельном задачу использовать освободившиеся площади Рижского гетто как этап для «дальнейшей эвакуации европейского еврейства на восток». Правда, из-за изменившейся ситуации на фронте отправить евреев дальше на восток было затруднительно. И тем не менее прибытие составов в Ригу продолжалось до декабря 1942 года — всего направлено 25 тысяч человек.

В 1942 году дважды — в июне и в декабре — вспыхивал конфликт в нацистском руководстве. Министерство транспорта дважды запрещало использовать железные дороги восточного направления для каких бы то ни было перевозок, не связанных с военными нуждами, — и оба раза по настоянию СС делалось исключение для депортаций евреев в лагеря смерти. Никто не хотел учесть хотя бы соображения собственной выгоды. Немецкой армии под Сталинградом был жизненно необходим каждый вагон с боеприпасами или пополнением, однако поезда и железнодорожные пути обслуживали решение «еврейского вопроса».

Вновь забегу немного вперед. «В феврале 1944 года, когда я, будучи раненым, находился на излечении в лазарете в городе Рига, Еккельн приезжал проведать меня в лазарет, — рассказывал на допросе 24 декабря 1945 года бывший командир 26-го полицейского полка Георг Вайсиг. — Тогда же в связи с прорывом Красной армии на Ленинградском фронте я сказал Еккельну, что скоро, очевидно, части Красной армии займут Ригу. На это он мне ответил следующим: „Возможно, Красная армия и займет Ригу, но к тому времени евреев в Риге не будет“».

Покуда же уничтожение евреев было временно приостановлено. Еккельн по памяти цитировал на суде полученное в 1943 году письмо Гиммлера: «Имперский маршал Геринг включился в разрешение еврейского вопроса. Теперь можно расстреливать только тех евреев, о которых дает согласие Геринг… Маршал приказал, что евреи, которые работоспособны, должны быть проверены, могут ли они быть использованы в рамках германской промышленности. В будущем только те евреи могут подвергаться ликвидации, которые не подходят для работы». К этому моменту треть немецкой рабочей силы состояла из рабов.

Считается, что по сравнению с другими гетто Восточной Европы режим в Рижском гетто был помягче. Во дворах некоторых домов были даже огородики. В гетто была своя школа, для желающих читались лекции по литературе и истории, правда, рождавшихся в гетто детей охрана уничтожала сразу. Действовала синагога со святым ковчегом, где хранились свитки Торы. Евреи из Германии, исповедовавшие католицизм, имели свою молельню. Правда, их постигла та же судьба, что и их соплеменников, исповедовавших иудаизм: в Бикерниекском лесу в 1942 году были убиты 12 тысяч евреев из Австрии, Германии и Чехословакии.

С января 1943 года комендантом Рижского гетто был Эдуард Рошман. 20 лет спустя это имя стало известным благодаря фильму «Досье ОДЕССА» (1974), где Рижского Мясника играл Максимиллиан Шелл.

Менее известна история одной из немногих выживших жертв Рошмана — Меира Левенштейна. Он попал последним в список тех, кого должны были доставить в так называемый штюцпункт и оттуда — в Румбулу на расстрел. Рядом с ним стоял мальчик по имени Румель, ему тоже выпал жребий. И вдруг из толпы к эсэсовцу Рошману бросился, громко рыдая, другой мальчик и стал умолять не разлучать его с братом! И — указал на Румеля.

Вот что случилось дальше. Рошман «…берет мальчика и ведет его к нашей шеренге и говорит: „Мы люди гуманные, братьев разлучать не собирались и не собираемся. — И тут же диким голосом кричит мне: — Абхауэн! (Убирайся!)“… Только тут мне все стало ясно — что вместо меня в колонну становится и отправляется на штюцпункт мальчик, который оказался братом Румеля, стоящего рядом со мной».

А что такое ODESSA, давшая имя картине? Это организация (Organisation der ehemaligen SS-Angehörigen — Организация бывших членов СС), якобы основанная в конце Второй мировой войны эсэсовцами для спасения от возмездия. Была ли она на самом деле, а если и была, то так ли называлась, никому не известно. В документах американских спецслужб для обозначения системы маршрутов бегства нацистов из Европы применялся термин «крысиные тропы» (от англ. rat lines). Эти маршруты вели главным образом в Южную Америку.

Первым о существовании ODESSA рассказал знаменитый охотник за нацистами Симон Визенталь. Этот замечательный человек был — как бы поделикатней выразиться — большим любителем пиара. Скажем, он считался участником поимки Эйхмана, тогда как его роль в этом деле отрицалась руководителем операции, тогдашним директором МОССАДа Иссером Харелем. Американский адвокат Морис Мендельсон, представлявший его интересы до самой смерти клиента, тоже говорил мне об этой его черте. Но в этой истории она сослужила хорошую службу.

Весной 1971 года к Визенталю пришел Фредерик Форсайт, автор знаменитого тогда романа «День шакала», за информацией по организации ODESSA. В то время это была модная тема, всем интересная. И до советских читателей доходило — из-за упоминания в каком-то из романов Юлиана Семенова о Штирлице.

Как рассказывает Том Сегев, автор биографии Визенталя, тот испытывал опасение, что после выхода романа Форсайта никто не поверит, что такая организация в действительности существует, чем боялся подорвать собственную репутацию. И тогда он придумал следующий ход: предложил Форсайту использовать в сюжете настоящего нацистского преступника и дал ему досье на Рижского Мясника.

Эдуард Рошман был взят в плен союзными войсками, в 1947 году был выпущен на свободу как военнопленный. Его ошибкой стал визит к жене в Граце, во время которого он был опознан бывшими узниками и арестован британской военной полицией. Однако ему удалось сбежать. Где он скрывался после побега, никто не знал. Визенталь надеялся, что книга приведет его к Рошману. Так оно и случилось. Только после выхода не книги, а фильма.

Зрители со всего мира стали присылать Визенталю сообщения о человеке, похожем на Рошмана. Естественно, оказывалось, что видели они человека, похожего на Максимиллиана Шелла. И все же по каким-то признакам один зритель в Буэнос-Айресе опознал реального Рошмана. В июне 1977 года он, посмотрев фильм, пошел в полицию и заявил, что Рошман живет на его улице. Тот и правда жил там под чужой фамилией, после бегства в 1948 году получив с помощью Красного Креста новый паспорт на имя Федерико Вегенера. Под этим именем он успешно эмигрировал в Аргентину через Геную. В июле 1977 года по просьбе гамбургского суда аргентинские власти выдали ордер на арест Рошмана. Тем не менее ему удалось бежать в Парагвай, где спустя две недели он умер от инфаркта.