Историческая личность - Малькольм Брэдбери

– Что я думаю о вас, к делу не относится, – говорит Говард. – Мне может не нравиться чья-то работа без того, чтобы мне не нравился сам человек.

– Но в моем случае верно и то и другое, – говорит Кармоди, – так почему вы не допускаете, чтобы я получил заключение кого-то еще? Кого-то, кто не испытывает ко мне такой неприязни? Другого преподавателя?

– По очевидной причине, – говорит Говард. – Потому что я отвергаю ваше обвинение, будто мои оценки несправедливы. Ведь таково ваше обвинение, верно?

Кармоди опускает голову. Он говорит:

– Я пришел не для этого. Вы вынуждаете меня сказать то, чего я не хочу говорить.

Говард встает и выглядывает в окно. Он спрашивает:

– Я пришел, потому что у меня новый куратор, специалист по английской литературе, и она просмотрела все мои прошлые оценки и сказала, что я провалюсь. Я даже не знал. И она сказала, чтобы я пошел и поговорил с вами об этом.

– Полагаю, она не посоветовала вам выдвигать все эти обвинения?

– Нет, – говорит Кармоди, – она полагала, что вы мне поможете. Она ведь вас не очень хорошо знает, верно?

– Думаю, как и вы, Джордж, – говорит Говард.

Кармоди делает шаг вперед и опирается руками на спинку серого кресла.

– Я знаю о вас больше, чем вы думаете, – говорит Кармоди.

Говард поворачивается и смотрит на Кармоди.

– Что это значит? – спрашивает он.

– Ну, ладно, – говорит Кармоди, – вы вынуждаете меня сказать это. Но как вы думаете, что скажут люди вне университета, когда узнают, что вы делаете?

– Что именно?

– Преподаете политику на ваших семинарах, – говорит Кармоди. – Заманиваете всех радикальных студентов на ваши вечеринки; прощупываете их, втягиваете во всякие протесты и демонстрации, а потом ставите им хорошие оценки. У меня в этом портфеле мои эссе. И то, что вы царапали на них, «чистейший фашизм», «реакционная чушь». Я хочу знать, можно ли так обращаться со мной, обращаться подобным образом с кем угодно?

– Теперь вы высказались абсолютно ясно, не так ли? – говорит Говард. – Вы недвусмысленно меня обвиняете. Будем говорить без обиняков.

– Я этого не хочу, – говорит Кармоди. – Я хочу только беспристрастности.

Говард садится на свой стол и смотрит на Кармоди. Он говорит:

– Вы не понимаете очень многого, Джордж. И в частности, права на интеллектуальную свободу.

– Не понимаю, как вы можете говорить такое, – говорит Кармоди, сердито краснея, – или ко мне оно не относится? И я его лишен? Ведь только о нем я вас и прошу.

– Вовсе нет, – говорит Говард, – вы обвиняете меня в том, что я ставлю оценки в зависимости от моих политических предпочтений, и грозите мне разоблачением, если я не повышу вам оценки. Разве нет?

Кармоди смотрит на него. Он говорит:

– Послушайте, дайте мне шанс. Больше мне ничего не нужно.

– Нет, – говорит Говард, – вы меня шантажируете. Я больше не желаю видеть вас на моих семинарах.

Глаза Кармоди наполняются слезами.

– Я вас не шантажирую, – говорит он тихо.

– Абсолютно да, – говорит Говард, – я дал оценки вашим работам, какие они заслуживали, вы не в состоянии смириться с таким заключением, а потому приходите ко мне, и сыплете обвинениями, и угрожаете мне, и ставите под сомнение мою беспристрастность и компетентность всеми возможными способами. Мы называем это шантажом.

Руки Кармоди судорожно сжимаются на спинке серого кресла. Он говорит:

– Я просто просил шанс. Если вы мне в нем отказываете, мне придется обратиться к профессору Марвину. Я хочу, чтобы кто-нибудь еще прочитал эти эссе и проверил, насколько эти оценки и замечания беспристрастны и справедливы. Вот и все, чего я хочу.

– Ну так идите к профессору Марвину, – говорит Говард. – Изложите свою жалобу, а я изложу мою и сообщу ему о той попытке шантажа, и поглядим, чем все это кончится.

– Черт, – говорит Кармоди, – я же вовсе не хочу на вас жаловаться. Вы сами толкаете меня на это.

– А я хочу на вас жаловаться, – говорит Говард. Кармоди наклоняется и поднимает свой портфель. Он

говорит:

– Вы сумасшедший. Это будет выглядеть так же скверно для вас, как и для меня.

– Не думаю, – говорит Говард. – А теперь убирайтесь. И чтобы я вас больше не видел на моих занятиях.

– Я думаю, что вы отвратительны, – говорит Кармоди, поворачиваясь и открывая дверь.

– Джордж, – говорит Говард, – кто ваш куратор на английском факультете? Я обязан предупредить ее, что вы отстранены от социологического семинара и поэтому, предположительно, уже не можете получить степень.

– Вы меня губите, – говорит Кармоди.

– Мне нужно знать ее фамилию, – говорит Говард.

– Мисс Каллендар, – говорит Кармоди.

– Благодарю вас, – говорит Говард. – Не хлопайте дверью, когда будете ее закрывать.

Кармоди плетется вон из кабинета; дверь, как можно было предугадать, закрывается за ним с громким хлопком. Говард соскальзывает со стола и идет к окну. Затем возвращается к креслу за столом и садится, открывая второй ящик стола слева и вынимая тонкую книжку. Он отыскивает строку, на которой значится «Каллендар, мисс А», с телефоном напротив. Он притягивает к себе наушники и начинает набирать номер; но тут ему в голову приходит какая-то мысль, он кладет трубку и снова встает с кресла. Он проходит к своим книжным полкам и среди стандартных работ по социологии в бумажных обложках находит тоненький томик издательства «Пингвин» и некоторое время листает его. Затем он снова берет трубку и набирает номер мисс Каллендар.

На другом конце линии звенит звонок.

– Каллендар, – резко говорит голос на том конце.

– Привет, Каллендар, – говорит Говард. – Это Кэрк.

– Ой, да, Кэрк, – говорит мисс Каллендар с крайне шотландской интонацией. – У меня сейчас занятия. Я не могу вести посторонние разговоры.

– Это не посторонний разговор, – говорит Говард, – речь идет об очень серьезном деле, касающемся университета в целом.

– Понимаю, – говорит мисс Каллендар опасливо. – И срочном.

– Очень срочном, – говорит Говард. – Возникла крайне серьезная проблема с одним из студентов, которых вы курируете.

– Не могли бы вы позвонить после перерыва? – спрашивает мисс Каллендар.

– Я полагаю, вы серьезно относитесь к своей ответственности за ваших студентов?

– Да, – говорит мисс Каллендар.

– В таком случае, – говорит Говард, – нам следует разобраться с этим теперь же.