Большая книга ужасов. 46 - Галина Гордиенко

– Спасибо, – пробормотал Сергей, – за доверие.

– Доверие? Да просто ты такой же! Поэтому и кухню всю знаешь! Думаешь, я забыла про твои розыгрыши?!

– А их и не было, – хмыкнул Сергей.

– Ну, еще бы! Ты созна́ешься!

Несколько минут друзья шли к остановке молча, думая каждый о своем. Потом Сергей догнал Лену и осторожно придержал за плечо.

– Не пойму, чего ты злишься?

– Не поймет он, – огрызнулась девочка. – Просто не люблю чувствовать себя дурой!

– Ну и не чувствуй, кто тебя заставляет…

– Да-а? – резко остановилась Лена. – А как насчет последних Гришкиных выходок?!

– Каких это?

– Да с той же земляникой!

– Послушай, – устало отозвался Сергей, – ты же не веришь во все эти бредни с картинкой-переходником или телепортацией, так?

– Ну, так, – мрачно кивнула Ленка.

– Вот и продолжай не верить! Пойми, тут каждый сам за себя. Как в цирке…

– При чем тут цирк? – удивилась Светлана.

– Ну, – усмехнулся Сергей, – когда иллюзионист на арене, зал делится на три категории. Первая – это те, кто верит в чудеса безоговорочно. Чаще всего – дети. Вторая – скептики, пытающиеся подловить артиста на неточностях и ошибках. Они якобы докажут, что это всего лишь ловкий трюк. Они обычно и лезут на арену, когда приглашают добровольцев. Кстати, чаще эти скептики очень хотят поверить, что чудеса есть. Поэтому и уходят потом с арены с квадратными глазами.

– А т-третья? – с любопытством спросила Дина.

– Третья – те, кто прекрасно знает: несмотря на видимость чуда – это просто трюк. Прекрасно выполненный трюк. Они в доказательствах не нуждаются. Но рассматривают их с удовольствием. И знаете, почему?

– П-почему?

– Из любви к искусству. Это же подтверждает мастерство артиста.

– Ну и к какой категории ты относишь нас? – хмуро поинтересовалась Светлана.

– А вы не обидитесь?

– Н-не-а, – весело воскликнула Дина.

Светлана кивнула. А Лена отвела глаза в сторону.

– Ну ладно. Рискну, – Сергей усмехнулся. – Ты, Дина, относишься к первой категории. Тебе так хочется, чтобы чудеса были, что ты поверишь всему. Так?

– Н-но ведь к-ковер-самолет т-тоже когда-то к-казался с-сказкой…

– Вот-вот.

– А я? – грозно спросила Лена. – Я, по-твоему, к какой категории отношусь? Надеюсь, к третьей?

– Нет, ко второй.

– Что?!

– Но это же правда, что тут обижаться?

– Докажи!!!

– Понимаешь, если бы ты относилась к третьей, тебя бы мало трогали фабрикуемые Гришкой доказательства. Ты бы просто восхищалась его изобретательностью. Ну, и пыталась бы подобрать ко всему ключик…

– А если он не подбирается?! Тогда что?!

– Ничего! Просто бы сняла перед Лапшиным шляпу. Значит, он в очередной раз оказался умнее. – И Сергей невозмутимо отвел в сторону крепкий парамоновский кулак.

– Подожди, Лен, – Светлана поспешно заслонила Сергея. – Он же просто высказал свое мнение.

– С-сама же с-спросила!

Лена, тяжело дыша, отвернулась от них и попыталась успокоиться. Светлана в упор посмотрела на Сергея:

– А я?

– Насчет тебя не знаю, – Сергей усмехнулся. – Видишь ли, на мой взгляд, ты ни к одной не подходишь. Если только специально под тебя еще одну категорию открыть – четвертую.

– Это к-как? – удивилась Дина.

– Ну-у, пусть так: ей очень хочется, чтобы чудеса были. Просто очень. Но она слишком трезво мыслит, чтобы этому верить. Поэтому рада даже подтасовать факты, лишь бы вероятность чуда оставалась. Вот ей и нравится Гришка! Скажешь, нет?

Светлана вспыхнула и еле заметно кивнула. Лена изумленно приоткрыла рот. Сергей, ухмыльнувшись, пояснил:

– Лапшин сам почти чудо.

– Нашли чудо! – Лена раздраженно посмотрела на Сергея. – А про себя что молчишь? Наверняка себя к третьей категории относишь?

– Угадала, – спокойно согласился Ильин. – Потому и не дергаюсь.

– Не дергаешься?!

– Ну, немного. Просто боюсь, что Гришка куда-нибудь влезет. В поисках доказательств. Чтобы выиграть пари.

– А помнишь… – глаза девочки опасно сузились.

– К тому же я вовсе не отрицаю возможности, что Гришка в своих поисках на что-нибудь наткнется!

– На что-нибудь интересненькое, – насмешливо подсказала Светлана.

– Ага. По-моему, на это только такие, как Лапшин, и способны.

Лена пробормотала:

– Вот этого я и боюсь…

– Чего? – удивилась Дина.

– Что он когда-нибудь окажется прав. – Лена сердито фыркнула. – Вы, любители чудес, неужели не понимаете – здесь все плохо!

– Что «в-все»?

– Вариант первый, самый лучший – Гришка врет. Ну, тут-то все просто. Врет он с пеленок. – Лена обвела друзей насмешливым взглядом. – А теперь, умники, допустим второй вариант. Тот, о котором вы в открытую и думать боитесь…

Сергей подобрался. С лица Светланы сползла улыбка. Дина ахнула.

– Вот-вот. Вы представляете, во что Гришка сможет в этом случае вляпаться?!

Лена увидела подъезжающий автобус и поспешной скороговоркой закончила:

– Так что извольте мне доказать, что все это обычный лапшинский розыгрыш. И быстрее! Не забывайте, Гришка и сам картинки малюет. Да еще какие картинки! Куда там, Серый, твоему земному лесочку…

* * *

Лена была права, она достаточно хорошо знала Гришку. Не знала только про череду его странных снов, про страшный, но притягательный мир, который находился так рядом… и в то же время так невозможно далеко.

Этот мир мучил и дразнил Гришку. От него хотелось избавиться. И не меньше хотелось заглянуть в него хотя бы одним глазком, убедиться – насколько он реален. И может ли такое быть реальностью?!

Вот уже несколько ночей, проснувшись от своих кошмаров, Гришка становился к мольберту и переносил сны на полотно. Переносил лихорадочно, в страхе, что вот сейчас он что-то упустит, что-то забудет, и вместо окна в неведомый мир получит просто плоскую картинку-фотографию.

Вздрагивая от непривычных звуков – скрипа деревьев, шелеста листвы, треска обламывающихся веток, шума ветра, реки, дождя, криков неведомых животных, – Гришка радовался, что Тимка ничего этого не слышит. И удивлялся: как можно не слышать того, что вот-вот окажется прямо здесь, в комнате? Что настолько материально, что Гришка почти не сомневался – если еще чуть-чуть истончатся границы между мирами, чужая действительность безжалостно поглотит его, и утром родители увидят опустевшую постель.