Инквизитор - Сергей Семенов

Путы на шее Бориса неожиданно ослабли, тело японки безвольно обвисло, медленно сползая вниз. Борис вновь застонал. Пронзившие плечо иглы прочно застряли в стенке гардероба за его спиной, и Сати буквально повисла на своих собственных когтях, проходящих сквозь его тело. Боль была просто невыносима. К счастью, длилось это совсем недолго — началась обратная трансформация. Исчезали все изменения, вызванные магией оборотня. Сузились и растворились когти. Именно растворились, а не втянулись обратно в пальцы, как это бывает в фильмах ужасов, коих Борис пересмотрел немало. Исчезли клыки, гребень, нежно рассыпались по плечам ароматно пахнущие жасмином волосы. Ничем больше не удерживаемое тело окончательно сползло на пол, обильно поливая его кровью из почти двух десятков ран. Грудь и живот Сатико представляли собой кровавое месиво. Из развороченного двумя выстрелами подбородка торчали обломки челюсти.

Борис едва не задохнулся от приторного запаха крови. Голова гудела, перед глазами стоял легкий туман. Последствия ранения сказывались быстро. Еще неизвестно, какую гадость источали когти оборотня. Вполне могла и отравить.

— Самоуверенная дрянь, — послышался едва слышный голос со стороны постели.

Дайлана медленно приходила в себя после увиденного. Поверить в то, что непобедимую Сатико Акутагаву, Древнего дарха, нефалима и могущественного оборотня, готового в любой момент принять Суть Асура, смог в итоге убить обычный человек, ей было крайне трудно. И Дайлана по-прежнему с подозрением смотрела на лежащую без признаков жизни японку, ожидая, что та снова окажется на ногах, готовая в яростном порыве растерзать свои жертвы. Но секунды шли, а ничего так и не происходило. Остатки магии стремительно утекали из мертвого тела дарха.

Оборотни были единственными существами сумеречного Тесила, способными поддерживать именно то обличие, которое было ими наиболее приемлемо. Однако теперь, когда чары рассеивались, японка возвращалась к своему истинному облику, стремительно нагоняя возраст. Скручивались кости, расползалась морщинами и покрывалась омерзительными цветастыми пятнами кожа, тускнели глаза, седели ставшие вдруг похожими на старую мочалку некогда прекрасные волосы, уродливо скрючились нежные пальчики на руках. Ножки, прелестные юные ножки красавицы в одно мгновение стали похожи на ветви старого сухого дерева, обтянутые серо-желтой кожей.

Теперь сомнений уже не возникало. Сатико была действительно мертва.

Убрав опустошенную беретту в карман насквозь пропитанной кровью джинсовки, Борис попытался подняться с пола. Как и ожидалось, первая его попытка не увенчалась успехом. Раны, оставленные Сатико, были несерьезные, зато весьма болезненные, и, неловко повернув рукой, Борис едва не потерял сознание, до хруста сжимая зубы, чтобы не закричать.

Отдышавшись и собравшись с силами, коих, кстати, осталось не так уж и много, он повторил попытку, на сей раз более удачно. Шатаясь из стороны в сторону, раненый медленно добрел до постели и осторожно присел на краешек рядом с Дайланой.

— Значит, «Глаз Мира» при тебе, — прошептала девушка, и Борис уловил в ее затуманенном взоре робкий проблеск надежды. — А я-то, дура, и не догадалась сразу. Ведь не мог ты увидеть меня без амулета.

— Да, хитрая штучка, — согласился Борис — Я вместо вас тряпье какое-то видел. И не слышал совсем.

— Это нормально. Дарх лишь частично принадлежит этому миру. Чтобы стать видимым для человека, ему необходимо сотворить заклинание. Выйти из Тесила в Творение, так сказать. Несложное заклинание, даже младенец способен сплести. Но сейчас у меня нет энергии даже для этого. Я умираю.

— Ничего подобного. Мы что-нибудь придумаем, — возмутился Борис.

— Мне нужен «Глаз Мира», — призналась Дайлана. — Сего помощью я смогу пить чистый сок Творения, не опасаясь изменить свою Суть. Это немного, но хватит, чтобы затянуть мои раны. Пожалуйста, дай его мне.

Непонятно почему, но Борис не сомневался ни секунды. Просто снял с шеи так ревниво оберегаемый артефакт и протянул его девушке.

Однако амулет ведьма так и не взяла. Вместо этого ее взгляд вдруг замер на ране человека, затем стремительно метнулся к плотно занавешенному окну, затем к двери. Борис снова почувствовал, что у него есть повод для беспокойства.

— Сейчас ночь? — спросила Дайлана взволнованно, если, конечно, Борис еще был способен разобрать за хриплым шепотом ведьмы хоть какие-то интонации.

— Наверно, — с безразличием промямлил в ответ он, продолжая тянуться к раненой с «Глазом Мира». — Так вы возьмете его или нет?

— Солнце уже зашло? — настойчиво уточнила Дайлана, игнорируя и его жест, и вопрос.

Понятно. Девушка обладает крайне непостоянным характером.

— Давно. Еще когда я только приехал сюда, — терпеливо ответил Борис — А что?

— Тебе срочно надо вернуться в Убежище!

В принципе, ничего нового ведьма не сказала. Борис уже порядком утомился от этой фразы, неоднократно произносимой и Андреем, и Дайланой. Его даже начало поташнивать от нее.

— Почему я не удивлен? — не сдерживая сарказма, отозвался он.

— Брось меня. У тебя не хватит времени, чтобы помочь мне. «Глаз Мира» нельзя оставлять здесь! За Сати могут прийти другие. Забирай его и немедленно возвращайся на хутор!

— Сначала найду способ, как быстро и безопасно забрать вас с собой, — спокойно ответил Борис, чувствуя, как у его подопечной начинается истерика. С чего бы это такой внезапный переполох? Что ее так напугало?

— Ты не понимаешь… Сейчас ты должен быть там как никогда раньше. Даже разговаривая сейчас со мной, ты теряешь драгоценные секунды. Поезжай немедленно, пока еще не слишком поздно! — прошептала Дайлана. — Сатико ранила тебя, а солнца нет. Света нет! Ты не успеешь очиститься!

Смысл фразы дошел до Бориса почти мгновенно.

— И что? Что случится? — испуганно пробормотал он. Кровотечение остановилось на удивление быстро, но теперь к обычной боли добавилось легкое жжение. Неужели действительно яд?! Вот только бесславной кончины после столь славной победы ему и недоставало.

— Ты… Тебя тоже… — Дайлана начала задыхаться. — Не пропу… стят..

Ну что за дешевый спектакль! Почему в самый ответственный момент надо обязательно потерять сознание?!

Борис осторожно шлепнул ведьму по щеке, но это не помогло. Девушка отключилась по всем правилам и теперь пробудет без сознания ровно столько, сколько требуется главному герою, дабы принять единственно правильное решение. Хорошо, если оно действительно единственное. А еще лучше, если правильное.

Осторожно надев амулет себе на шею, Борис доковылял до двери, выглянул на улицу. Тихо, спокойно, умиротворенно. В соседних домах горит свет. Люди смотрят телевизоры, читают газеты и книги, обсуждают проблемы дня. Кто-то уже спит, уткнувшись носом в подушку, а кто-то, помоложе и поактивнее, готовится к бурной ночи. И никому нет совершенно никакого дела до выстрелов и криков, прозвучавших совсем недавно в этом доме. Наверное, проделки Сатико. Наложила какое-то заклинание на деревню, или сам дом такой. Но теперь следует быть осторожнее. Вместе с дархом умерли и его чары. Любой шум со стороны Бориса привлечет незамедлительное внимание со стороны местных. Грустный взгляд упал на «Ниву». О том, чтобы тащить девушку до машины не могло быть и речи. У него просто не хватит сил, пускай даже она такая хрупкая и миниатюрная. Но вот машину поближе к дому он подогнать может. Когда ревущая «Нива» на довольно приличной скорости пробила ветхую стену хижины деда Андрея, практически полностью въезжая в помещение и волоча за собой остатки гнилого заборчика, попавшегося на пути, не проснулась, наверно, только самая ленивая и глухая собака в деревне. Но Борису было наплевать и на собак, и на соседей Андрея, и на дом самого колдуна. Время поджимало. По непонятной причине теперь он и сам знал, что ему нужно срочно оказаться в Убежище. Раны на плече горели огнем, под кожей вокруг каждого пореза вздулись огромные бордовые волдыри. Появилась легкая ломота в суставах. Яд или что-то там еще, введенное мерзкой тварью, распространялось слишком быстро. И Борис знал, что ни одно противоядие в мире ему не поможет. Но и бросать здесь умирающую ведьму он не собирался. Если молодой человек выживет, а она нет, ее образ постоянно будет всплывать в памяти. И всегда он будет думать, что пара минут ничего бы не решила. Не хватало ему еще чувства вины в нагрузку ко всему, что уже произошло.