Инквизитор - Сергей Семенов

— Не получишь, — прохрипел Борис, прекрасно понимая, что с этим существом торговаться бессмысленно.

Но сейчас ему нужно было выгадать всего несколько секунд времени, чтобы окончательно стряхнуть с себя обаяние Древней. Иначе он просто не сможет сделать то, что собирается.

— Какой наивный ребенок, — нежно пропела Сатико и легонько отбросила свою жертву к гардеробу.

Разбив плечом хлипкую дверцу этого старья, Борис провалился внутрь, мгновенно оказавшись погребенным под ворохом одежды деда Андрея.

— И этого мальчика ты собиралась сделать Хранителем? — Сатико тихо засмеялась, обращаясь к раненой ведьме. — Несчастные святоши. Скоро начнете призывать в свои ряды младенцев. Впрочем, не думаю, что у вас будет на это время.

Японка вновь обратила взор на человека, вяло барахтающегося в куче пропитанного затхлостью тряпья. Она не чувствовала Бориса, не знала, что он задумал и задумал ли что-то вообще, но она видела страх и растерянность в его глазах, и этого было вполне достаточно. Несчастный понимал, что жить ему осталось недолго. Но он все еще хватался за жизнь, осознавая всю тщетность своих нелепых потуг.

Сатико спокойно подошла к Борису, улыбнулась, выставляя напоказ два ряда острых перламутровых зубов. Произнесла нежным шепотом:

— Тебе бы сейчас очень пригодилось ружье, что лежит на заднем сиденье твоей машины. Оно придало бы тебе некоторую уверенность. Добавило каплю решимости, отваги. Того, чего тебе сейчас так не хватает. Но, боюсь, ничего не выйдет.

Японка, словно карточный фокусник, сделала едва уловимый пасс левой рукой и показала Борису патрон от его дробовика, зажатый теперь в ее хрупких маленьких пальчиках. В следующую секунду патрон был безжалостно раздавлен, словно сладкая вафельная трубочка. На немытый дощатый пол посыпалась начинка — порох и алмазы.

— Как мило, алмазы, — проговорила Сатико, улыбнувшись.

В этот момент дверь в комнату приоткрылась и на пороге появилось новое действующее лицо. Молодой парень, лишь немногим младше Бориса. Из одежды лишь резиновые шлепанцы на ногах и шорты цвета хаки. В руках мобильник. В глазах — легкий пивной хмель и растерянность.

— Извините, есть кто… — взгляд остановился на Борисе, продолжающем беспомощно барахтаться в куче тряпья. Упав весьма неудачно, Борис никак не мог принять вертикальное положение. — Я только позвонить. У меня с мобилой что-то. Батарея, наверно, разрядилась, не пойму пока.

— Вали отсюда, придурок! — рыкнул на него Борис, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более грозно и (убедительно.

Бедняга, телефон которого, без сомнения, пал жертвой всплеска магического фона древнего оборотня, совершенно не замечал стоящей рядом улыбчивой Сатико и лежащей | на постели Дайланы. Лишь Борис, обладающий загадочным «Глазом Мира», мог сейчас видеть дархов, находящихся в смещенной реальности Тесила. И объяснять все это незадачливому гостю у него просто не было ни времени, ни знаний. Он сам едва разбирался в происходящем.

— Чего?!

Голос гостя посуровел. Он явно не ожидал от хозяев столь прохладного приема. И хамства в свой адрес никогда не терпел.

— Ты че сказал, козел?

В этот миг Сатико перешла из Тесила в Творение.

— Ой! — вздрогнул парень, уставившись на японку, выглядевшую более чем странно. Еще бы — эльфийские ушки, острые коготки на руках и частокол одинаково острых, отливающих перламутром зубов. Такие прелести увидишь отнюдь не у каждой девушки. — Я вас не заметил.

— Ты и не мог, — мягко произнесла Сатико. — А теперь убирайся, как тебе советовал этот милый молодой человек. Пока еще можешь.

— Мне бы только…

Несчастный идиот! Сама Акутагава даровала ему жизнь, но он не воспользовался шансом. И второго ему уже не полагалось.

Оборотня и жертву разделяло почти три метра, но разве это расстояние для Древнего дарха. Вскинув руки на уровень груди, Сати скрестила запястья, направив скрюченные когтистые пальцы в сторону человека, затем сжала их в кулаки, будто хватая что-то невидимое, и резко рванула в стороны, словно раздергивала тяжелые шторы на окне.

Такого Борису не доводилось видеть никогда в жизни. В груди несчастного гостя словно взорвалась граната. Сопровождаемая хрустом ломаемых ребер, треском рвущейся кожи и фонтаном крови, грудная клетка человека раскрылась, словно створки бельевого шкафа, обнажая уже разорванные в клочья дымящиеся легкие. Выплюнув приличную порцию крови, бедняга попытался зажать невероятную рану обеими руками, но сознание покинуло его на удивление быстро, и на пол упало уже бездыханное тело. Совершенно некстати вспомнилась старая шутка: «Вскрытие показало, что пациент умер от вскрытия». Очень некстати. Борис прекрасно понимал, что подобная участь может ожидать и его. Просто пока Сати играет с ним. Наслаждается его страхом и отчаянием. И он использовал каждое мгновение ее игры. Попытался использовать.

На расправу над несчастным гостем у оборотня ушло около секунды. Максимум полторы, после чего японка продолжила прерванную речь, словно ничего и не было.

— Алмазы. Слезы небес, — проговорила Древняя, наклоняясь и подбирая с пола один из камней, пристально разглядывая его на свет. — Всего лишь одна из многочисленных форм углерода, немногим более сложная, чем, скажем, графит, но почему-то невероятно эффективная против дархов. Ты случайно не знаешь почему? Вот и я не знаю. Загадка Творца. Одна из его прихотей, глупый каприз или, как обычно, очередная ошибка. Никто не знает. Но зато я точно знаю, как тебе сейчас, наверно, хочется взять в руки то самое ружье и, направив его ствол мне прямо в сердце, нажать на курок. Ответь, ведь хочется, не так ли?

Сати пристально взглянула на Бориса, и все прочла в его наполненных решимостью глазах. Вздрогнула, испугалась, но сделать что-либо уже не могла. В ту же секунду, сопровождаемый оглушительным грохотом выстрела, удар в грудь отбросил ее к противоположной стене комнаты.

— Спасибо, сука, мне хватит пистолета, — проговорил Борис, стараясь не смотреть на хлещущую из раны на груди Сатико алую кровь.

Рука с зажатым в ней «Пустынным орлом» уверенно поднялась, палец безжалостно нажал на курок еще раз. И еще.

Холодное серебро раз за разом вышибало из тела изумленной японки кровавые брызги.

Прошипев нечто совершенно неразборчивое, кажется, даже по-японски, Сатико бросилась на обидчика, трансформируя когти правой руки в длинные-длинные костяные иглы. Глаза осветились небесной синевой с огненно-красным зрачком по центру. Клыки вылезли из оскаленного рта изогнутыми саблями. Позвоночник «пророс» зубчатым гребнем, на локтях появились острые шипы. Волосы, прекрасные пышные волосы, забранные в два причудливых хвостика, обратились в змеящиеся щупальца.

Одним молниеносным прыжком преодолев расстояние, разделявшее ее и жертву, японка попыталась вонзить когти в сердце человеку, но раны, нанесенные ей, были слишком серьезны. Рука дрогнула, и толстые костяные иглы пробили левое плечо Бориса, пришпиливая его к задней стенке гардероба. Несчастный закричал, продолжая неистово жать на курок и, уже чувствуя, как юркие волосы-щупальца обвивают его шею, стягивая ее все сильнее и сильнее. Уже толком ничего не соображая, находясь на грани истерики и отчаяния, он неуклюже вывернул руку с зажатым в ней пистолетом, сам не понимая как ткнул его ствол в подбородок твари и трижды нажал на курок. Прогрохотало два выстрела, щелчок. В отнюдь не бесконечном магазине беретты закончились патроны. Но, кажется, именно эти выстрелы оказались решающими.