Белый тигр в дождливый вторник... - Татьяна Коростышевская

— В армию? Разве богатые наследники должны служить?

— Любой мужчина старше восемнадцати лет обязан отдать долг родине. Мне как раз исполнилось восемнадцать.

— А как же «Охотники за привидениями»?

— Ну, к этому меня готовили с детства, впрочем, как и Хо Мин Су… Сними очки! — неожиданно сказал парень, придвинувшись к Вере и заглядывая ей в лицо.

Утомленная плачем девушка послушалась. Глаза у нее были как грозовые тучи — серые, с большими круглыми зрачками. Вера замерла, зрачки пульсировали, Пак Мин Джуну показалось, что его сейчас туда затянет.

— Доволен? — Девушка надела очки. — Ничего не произошло.

Пак Мин Джун разочарованно откинулся на сиденье.

— Пристегнись, привал окончен, — холодно проговорила Вера, заводя мотор.

Водитель открыл заднюю дверь, и Платон Андреевич Королев скрылся от жестокого мира за тонированными стеклами автомобиля премиум-класса.

— Что он хотел? — Вася внимательно глядел на начальство в зеркальце заднего вида. — Он уже донес на тебя? Нам стоит сворачиваться?

— Не донес. — Дзиро щелкнул пальцем по запястью, снимая морок, и устало откинулся на кожаный подголовник. — Кажется, он осмелился нарушить приказ или действует на свой страх и риск. Требовал, чтобы я отстал от Веры.

— От кого он получил информацию о девушке? В нашей группе утечка?

— Все может быть. Или господин Лисицын не настолько нам доверяет…

Водитель обернулся, схватившись рукой за спинку сиденья.

— Старик ведет двойную игру?

— Это в его привычках, — пожал плечами Дзиро. — И не нам с тобой его осуждать. Если его целью было защитить девушку, логично было выбрать наилучший вариант. Конкурировать с Пак Мин Джуном, конечно, неприятно, но… Поехали, у нас на сегодня много дел. Подготовь обряд — его нужно провести до полуночи.

Дзиро рассеянно потянулся к мужской сумке, лежащей на соседнем сиденье. Щелкнул замок, зашуршала обертка. Массажная щетка с рыжими волосками на ней была на месте.

— Полночь — хорошее время, — согласился водитель.

— Веди осторожно, — буркнул пассажир. — Почему ты смеешься?

— Скоро Пак Мин Джун узнает, что ты уволил Веру Лисицыну, и решит, что ты, сэмпай, его испугался. Вот что значит поддаваться эмоциям.

— И плевать, — пробормотал Дзиро, демонстративно отворачиваясь к окну.

У Пак Мин Джуна звенело в ушах, он тряхнул головой.

— И все-таки ты — видящая. Я почти в этом уверен.

— А я на сто процентов уверена, что нет, — возразила Вера. — Я без очков вообще ничего не вижу. У меня сложное расстройство зрения — диагноз на двух страницах расписан. Дядя Гера нам покажет его, сам убедишься.

Автомобиль несся по левой полосе трассы, когда раздалась трель мобильного.

— Я не могу сейчас ответить на звонок, — пробормотала Вера. — Достань телефон из рюкзака, пожалуйста. Если это с работы — пошли их на фиг, скажи, на днях за расчетом приду, или вообще пусть на карточку зарплату кинут.

— Слушаю. — Мин Джун улыбнулся, раздражение девушки его забавляло.

— Вера Петровна Лисицына?

— Она рядом. Подождите, я включу громкую связь. — Пак Мин Джун нажал на кнопку. — Говорите!

— Это из полицейского участка.

— Да? Что случилось?

— Вы подавали заявление об исчезновении вашего отца, Петра Григорьевича Лисицына.

В динамике что-то зашуршало, кажется, связь начинала пропадать.

— Вы его нашли? — закричала Вера.

— Нет, я звоню сообщить, что в вашем заявлении не хватает подписи. Вы подъезжайте к нам, оформите все, как положено… Вы когда будете?

Девушка бросила взгляд на приборную панель.

— Часа через два. Вам подходит?

Собеседник выдал тираду про обеденный перерыв и нормированный график, и связь пропала окончательно, из динамиков раздались короткие гудки.

— Р-р-работнички! — прорычала Вера. — Сначала не хотят заявление принимать, потом принимают неправильно, а потом ничего не делают, потому что оформлено не по правилам.

— Отца? — ошарашенно спросил Пак Мин Джун, вертя в руках мобильный. — Почему отца?

— А, это… — Девушка улыбнулась злой, холодной улыбкой. — Я же тебя предупреждала, что видящей быть не могу, а ты все твердил: гены, наследственность. Я — детдомовская. Дед меня удочерил, когда мне года четыре было. Так что…

Молодой человек, молчал, размышляя над полученной информацией. А Вера думала, что теперь-то, когда Пак Мин Джун узнал правду, помогать ей он не будет.

Дядя Гера оказался пожилым смешливым толстячком с обширной розовой лысиной, глазками-щелочками и неожиданно низким раскатистым голосом.

— Верочка-деточка, как славно, что ты пришла! — прогрохотал он, выскакивая на лестничную клетку. Эхо его баса скатилось вниз с последнего этажа. У-у-у-ух…

— А у меня, представь себе, телефон отключили, или не отключили, а он сам поломался. Ты же знаешь, твой дядюшка с техникой не дружит. Уже собирался такси вызывать, тебя на работе разыскивать, а тут — ты. Чудо, как есть чудо!

Пак Мин Джун корректно поклонился, пропуская Веру вперед.

Весь остаток дороги они молчали. О чем думала Вера, Пак Мин Джун не знал, а он размышлял о девочке-сироте, которую удочерил отставной военный, о причинах, побудивших его к этому, и о том, что способности Веры, в наличии которых он уже не сомневался, требуют подробного изучения.

Поговорить им, конечно, следовало, спокойно, откровенно, не ограничивая себя во времени. Поэтому Пак Мин Джун решил еще немного подождать. Сегодня, перед началом операции в клубе «Каннам», они обязательно все обсудят.

Офтальмологический кабинет располагался в подъезде обычной кирпичной пятиэтажки. Правда, занимал он целый этаж, и попасть туда можно было только при помощи лифта.

Вера, независимо вышагивающая чуть впереди, объяснила своему спутнику, что раньше дядя Гера принимал больных где-то в центре, но несколько лет назад, в целях экономии, переехал в спальный район.

— Новых пациентов он брать не хочет, а старые куда угодно за ним пойдут. Второго такого специалиста в нашем городе не найти. У кого хочешь спроси, кто лучший офтальмолог. Любой скажет: Герман Александрович Бобич.

Пак Мин Джун кивал, с ужасом разглядывая сначала непрезентабельный дворик с покосившимися лавками, потом разрисованный граффити подъезд, потом — лифт с потертым линолеумом на полу кабины.

Когда к ним навстречу из-за приоткрытой двери одной из квартир выскочил сам дядя Гера, на него молодой человек посмотрел с таким же точно ужасом.