Счастье среднего возраста - Татьяна Алюшина

— Вызывайте милицию!

— Я только сообщу, до утра она не придет в себя. Мы будем колоть ей серьезные обезболивающие. У вас есть какие-нибудь ее документы?

— Да, есть страховой полис, паспорта я не нашла.

Сашка протянула ему полис, который со всеми документами отдала ей Вера Васильевна, он пробежал глазами, достал из ящика стола объемистый журнал и стал переписывать данные.

— Россиянка — это хорошо, меньше проблем.

Он отдал Сашке документ и совсем уж усталым голосом сказал:

— Идите, Саша, домой, приходите утром. Детей нашли?

— Да.

— Вот и хорошо. Идите.

То, что случилось с Ириной, потрясало до жути, до холодного ужаса обыденностью зла и пониманием своей незащищенности от беспредела и вседозволенности чужой, нечеловечески беспощадной воли.

Жила-была девочка Ира в большом российском городе, далеко от столицы. Жила с мамой, преподавательницей русского языка и литературы. Девочка хорошо училась, в совершенстве овладела английским и последние два года учебы в школе работала репетитором, зарабатывая деньги на свою мечту. Мечта сбылась — девочка поступила аж в МГУ, на филфак. Заработанных денег хватило на то, чтобы найти жилье — маленькую комнатушку на самой окраине Москвы, с милой старушкой хозяйкой, квартиры передавали друг другу студенты: выпускники — первокурсникам. Девочке повезло, хозяйка была доброй и даже сделала ей регистрацию в столице. Девочка училась, вечерами подрабатывала, мыла полы, делала переводы одногруппникам, в общем, жила, как могла. Но случилась у девочки любовь на третьем курсе — большая, красивая, с цветами, подарками, с московским мальчиком-мажором со старшего курса другого факультета. Девочка была влюблена до слепоты — ничего не замечала, никого не слушала, критики любимого не признавала. Пришлось девочке прозреть, когда она узнала, что ждет ребенка — мальчик ее бросил, да еще пригрозил всякими ужасами и своими неограниченными возможностями сотворить с ней любые несчастья, если она будет его преследовать и вообще появляться в его жизни.

Девочка долго плакала, печалилась, но избавляться от ребенка не хотела. Родились у нее двое детей — девочка и мальчик. Пришлось девочке бросить университет и думать, как жить дальше — вернуться назад в свой город, к маме она не могла, мама болела все время и сама нуждалась в помощи, да и стыдно было возвращаться.

Девочка, еще будучи беременной, познакомилась в женской консультации с веселой, молодой украинкой Олесей, которая тоже ждала ребенка и жила по соседству — в рабочей общаге, вместе со своим мужем. Олеся работала на рынке продавцом, она-то и предложила нашей девушке работу. Ее хозяин, кавказец, искал продавца, и не на рынок, в тряпичную палатку, а в овощной мини-магазин, поэтому ему нужна была женщина с российским гражданством и регистрацией — чтобы все официально для демонстрации проверяющим своей законопослушности.

Так девушка стала работать продавцом. Хозяин ее не обижал, никаких непристойных предложений не делал, она подрабатывала, помимо основной работы, — мыла полы в подъездах и госучреждениях, в которые смогла устроиться. Конечно, она мечтала найти такую работу, чтобы устроить деток в хороший садик, восстановиться в университете на заочном отделении.

Однажды она задержалась на работе — сдавала смену, а тут как раз пришел товар, пришлось все пересчитывать со сменщицей. За ней зашла Олеся, подождала ее, и они вместе пошли домой. Возле них остановилась машина, из нее выскочили три парня, затолкали девушек в автомобиль и увезли в Подмосковье, в какой-то страшный дом.

Пятеро уродов, нелюдей решили отметить какое-то удачное дело водкой, наркотиками и понравившимися девчонками. Их раздели, привязали к кроватям и… Первые несколько часов Ирина кричала, плакала, умоляла, потом впала в ступор, почти ничего не чувствуя, периодически теряя сознание. Олесе доставалось больше, может, потому, что она кричала, сопротивлялась, обзывала выродков. Вечером второго дня Олеся умерла.

Ирина, поняв это, снова потеряла сознание, когда пришла в себя, решила, что и сама тоже умерла — было тихо. Она осмотрелась и поняла, что все пятеро спят, обколовшись, перепив. Руки и ноги ей давно развязали, чтобы удобней было издеваться, понимая, что ходить она уже не может.

Как она смогла выбраться из дома, натянуть на себя какие-то лохмотья, которые там нашла, и, главное, как добралась до дороги, она и сама не помнила.

Но смогла точно рассказать оперативнику, который пришел в больницу взять у нее показания, где находится этот пыточный дом. Выродков арестовали — они так и не проснулись, когда в дом ворвалась группа захвата.

Олеся была там же, все еще привязанная к кровати.

— Дай мне сигарету! — хрипло потребовала Сашка у Ивана.

Он достал сигарету из пачки, протянул, щелкнул зажигалкой, давая ей прикурить. Она затянулась, посмотрела вдаль.

Уже давно сумерки сменились темнотой, Коля опустил сетку от комаров, уютно отделившую летнюю кухню от остального мира, мирно потрескивали дрова, брошенные в мангал для освещения. Когда он все это сделал, Сашка не заметила.

Она ничего не замечала, когда говорила, сейчас только вынырнула, очнулась от воспоминаний. В разлитой тишине, нарушаемой еле слышным лягушачьим хором, так нереально ужасно, несовместимо с жизнью было все, о чем она рассказывала.

— Из больницы я забрала ее к себе через два месяца. Ей сделали еще несколько операций. Я нашла хорошего психотерапевта, он взялся лечить Ирину, посоветовал мне устроить ее на работу, и я взяла к себе секретарем — моя бывшая секретарша как раз должна была уйти в декрет. Но она не живет! Вернее, живет в постоянном страхе! В ужасе! Она боится выходить из дома, ходить по улицам, боится людей, незнакомые мужчины вызывают у нее панику, жуткий страх! Хорошо хоть, психотерапевт у нее женщина. А дети! Они так всего боятся, считывая с матери этот животный страх! Первое время, во сколько бы я ни пришла с работы, они меня ждали, выбегали в прихожую, хватались за мою одежду, так и ходили за мной везде. Не отпускали. Я готовлю — они со мной на кухне, одной рукой зайцев к себе прижимают, другой крепко держатся за мою юбку! И так же они гуляют с Надей на улице — просто ходят и держатся за нее! Врач настояла, чтобы Ирина жила отдельно, научится заново жить самостоятельно. Мы сняли ей квартиру, а она из нее не выходит! То есть выходит, конечно, но только не одна. Утром ее забирает Сережа, мой водитель, он теперь только ее возит и детей, вечером отвозит назад. В магазин она не ходит — попробовала пару раз, так у нее случился такой приступ страха, что она теряла сознание, приходится Надежде все покупать или Сергею.

Сашка резким движением затушила сигарету в пепельнице, которую подвинул к ней Иван.

— Дай еще! — попросила она.

Иван дал. Поднес к сигарете зажженную зажигалку, Сашка не прикуривала — смотрела куда-то в пространство. Он забрал у нее сигарету, прикурил сам и протянул ей. Она не заметила ничего — сильно затянулась.