Пропавшие в раю - Альбина Нури

«Что же это? Что я должен понять? На что обратить внимание?» – взмолился Алексей, обращаясь неизвестно к кому. В сердцах сгреб фантики, обертки, упаковки – пустые и полные – и зашвырнул в урну. Туда же полетела и неоткрытая банка пива. Хватит пить. Расслабился – и будет. Нужна ясная голова. Он засунул руки в карманы и медленно побрел по двору, в сторону так и не достроенного летнего кафе и пустынных гектаров отведенной под сад земли. «Вспоминай, ну же, вспоминай! – отчаянно понукал он себя. – Сама того не желая, эта стерва намекнула на что-то важное! Ты должен понять, на что именно, если хочешь отсюда выбраться!»

Он решил вспоминать все по порядку. Итак, Ева прочла в древних книгах, что на месте древнего языческого капища находится некий важный артефакт. Камень. Ева вычислила место. Это оказалась территория ничем не примечательного приморского поместья Каменный Клык. Ева знала, что язычники когда-то совершали возле Камня свои непонятные живописные обряды, ощущая исходящую от него мощь. Но они не знали его подлинной силы, не разгадали предназначения.

Ева узнала: оно состоит в том, чтобы позволить человеку стать Избранным. Так назывались люди, преображенные Камнем. Алексей в который раз содрогнулся от перспектив, которые открывала эта «Избранность». Ирина с горящими упоением глазами поведала, что Избранные вечно живут земной жизнью. Именно земной, телесной, потому что в результате первой части обряда, проведенного на Камне, душа человека оказывалась запертой в теле. Теряла связь с Всевышним. Он, видимо, забывал о своем бедном создании, сыне или дочери, и не призывал измученную, уставшую душу обратно к себе. Никогда.

Наверное, утратив возможность полета, изуродованная, отреченная от Бога, запертая в теле душа постепенно умирала, думал Алексей.

А может быть, ей предстояло сгинуть, когда вершилась вторая часть действа… Избранность, говорила Ирина, это не эликсир молодости, не сказочные молодильные яблоки – это именно вечное, бесконечное и необратимое Пребывание. А чтобы тело при этом не портилось и не старилось, требовался «Сакрум». Иными словами, жертва. Как раз эта роль и отводилась Марусе. Будущий Избранный, добровольно желающий перейти в когорту Избранных, должен дать согласие умертвить близкого человека – отдать его в качестве Сакрума.

– Кого отдал Валик? – спросил Алексей.

Умный, уравновешенный, спокойный, образованный Валик, близкий приятель отца, – кого он позволил убить, чтобы стать тем, кем стал?

– Вся его семья осталась в Москве, он приехал на море один. Значит, Сакрумом может стать и кто-то чужой?

– Нет, – покачала головой Ирина, – не может. Но у Валика не возникло никаких проблем. Грабовой приезжал в Гагры не первый год. Там жила его любовница, кажется, Лена, которая родила ему дочь. Эта связь давно тяготила Валика, но он был вынужден ездить, давать деньги. Боялся, что эта женщина каким-то образом доберется до его жены, все ей расскажет. У ребенка была тяжелая форма детского церебрального паралича. Четыре года, а девочка не ходила и даже не сидела. Какое будущее ее ожидало? Если рассудить, так это даже милосердно…

– Что ты сказала? – выкрикнул Алексей, задохнувшись от ужаса и гнева. – Он дал убить родную дочь?! Даже не любовницу?

– Сакрумом может стать только кровный родственник, – невозмутимо промолвила Шустовская, проигнорировав его вспышку. – Впрочем, любовницу тоже пришлось убрать, чтобы не поднимала шума. Есть люди, готовые нам помогать. Их услуги очень хорошо оплачиваются. Каждый раз все происходит тонко и виртуозно, комар носа не подточит. А ведь ситуации бывают очень разные, сложные… В общем, Валик побывал у Лены, как обычно, откупился, уехал. Пропал. Его искали и, разумеется, не нашли. Он жил здесь, с Варей. Спустя несколько месяцев случился страшный пожар. Двухэтажный многоквартирный домишко, где жили Лена с дочерью, сгорел дотла. Взрыв газа – жуткая штука. Пострадавших собирали по кускам, и многие части идентифицировать не удалось. Сочли, что Елена с девочкой погибли в огне. Вот и все.

Алексей сидел, совершенно уничтоженный, раздавленный. Ирина говорила о массовом убийстве так буднично, словно имела права на многочисленные зверства. Какое-то время он молчал, обессиленный и жалкий от сознания собственной беспомощности, и вдруг его осенила догадка. Он вскинул голову и лихорадочно проговорил:

– Кровный родственник! Ты сказала: кровный родственник, так?

– Так, – подтвердила Шустовская.

– Значит, ничего не получится! Маруся же не родственница мне! По крови не родня! – Надежда вскипела в нем, захлестнула сознание.

Ирина ничего не отвечала и улыбалась ему сердечной, почти материнской улыбкой.

– Что? Что ты так смотришь?

– Поначалу мы предполагали отвести роль Сакрума Алисе, – наконец заговорила она, – ты ведь сказал Дубцову, что собираешься перевезти сюда семью: жену и дочь. Но уже после вашего приезда выяснилось, что Алиса не подойдет.

– И вы убили ее… просто так? – Алексею на мгновение показалось, что у него остановится сердце. И он страстно желал этого, пусть бы только кончилась эта мука.

– Поверь, от этой девчонки были бы одни неприятности, – легко произнесла Ирина. – И потом, я же видела: она тебе в тягость. В глубине души ты рад, что ее не стало, признайся.

Алексей застонал, закрыл глаза рукой. А Шустовская продолжала неумолимо вколачивать гвозди в крышку его гроба:

– Мы с тобой подолгу беседовали, помнишь? И я выяснила, что у тебя нет родственников. Бабушки-дедушки умерли, братьев и сестер, даже двоюродных, нет. Соответственно, нет и племянников. Скорее всего, дальние родственники все же имелись, и они отлично подошли бы, но проблема состояла в том, что ты не знаешь, где их найти! Выяснить, конечно, можно было, но на поиски потребовалась бы уйма времени. Это нерационально. Оставался единственный возможный вариант, – Ирина умолкла и многозначительно глянула на Алексея.

– Не может быть… Но Маруся, она ведь не… – бормотал он, – ты хочешь сказать, что она…

– Да, милый. Именно это я и хочу сказать. И снова спасибо Вареньке: без ее вмешательства твоя жена ни за что бы не понесла. Практически безнадежный для современной медицины случай, результат неудачных первых родов. Она уже давно не пила противозачаточных пилюль, все пыталась забеременеть, но у нее не получалось. Ты не знал?

Алексей не в силах был даже головой покачать. Конечно же, он не знал.

– Я так и думала! Маленькая лгунья.

– Откуда ты знаешь, что Маруся беременна? – прошептал он.

– Варвара видит такие вещи насквозь. Никогда не ошибается. Да не переживай ты! – Она смотрела сочувственно и жалостливо. – Вон, бледный весь, губы трясутся… Считай, и не получилось у вас ничего. Там сроку-то – около четырех недель. Ничего не сформировано. Так, червячок.

«Червячок. Это же она о моем сыне! Или дочке». Он должен дать им убить Марусю, а вместе с ней – собственного ребенка. Происходящее было настолько чудовищно, что Алексей не мог думать об этом, боясь сойти с ума. Сейчас, заставляя себя припоминать подробности, он давил и чувства, и боль, приказывая измученному мозгу думать, соображать, искать выход.