Могила в горах - Микаэль Юрт

Он никак не мог найти рюкзаки.

Харальд столь же легко справлялся со стрессом, сколь тщательно следил за тем, где у него находятся вещи. Конечно, его двор, возможно, выглядел как разбомбленный склад металлолома, но Харальд точно знал, где лежит каждая вещь и откуда она взялась. В его сфере деятельности порядок являлся необходимостью. Лежавшее на виду невозможно было связать с каким-либо прежним владельцем. То же относилось к сараю. Хотя он был заполнен до краев и все вроде бы было свалено туда без всякой задней мысли, в этом помещении тоже присутствовал план. Лежавшее у самого входа, на виду, было столь же надежным, как находившееся во дворе. Чем дальше вглубь, чем более труднодоступными становились предметы, тем больше возрастала возможность, приложив много усилий, отыскать предыдущего владельца. То, что ни при каких условиях не должны были обнаружить в его владении, находилось в Комнатушке. Два рюкзака из потерпевшей аварию машины поначалу немного полежали там, но потом Харальд поднял их наверх и неоднократно перемещал. В настоящее время он не относил их к категории предметов, которые требуется прятать, поэтому их поиски не должны были составить никаких проблем.

Но проблемы возникли.

Большие.

Он уже посвятил сараю довольно много времени, проверил все даже дважды. Сейчас он не сомневался, что рюкзаков там нет. Но где же они? Может, он от них уже отделался? Насколько ему помнилось, они ничего ценного не содержали, однако у него не сохранилось и воспоминаний о том, чтобы он их выбросил или сжег. Тогда где они? Возможно, это не имеет значения: если он сам не может их найти, то их не найдет и полиция, если вдруг нагрянет. Зачем, собственно, полицейским возвращаться? Он ответил на их вопросы, и, уезжая, они казались вполне удовлетворенными.

Харальд вышел из сарая во двор и сощурился на заходившее солнце. Цеппо при появлении хозяина поднялся со своего места и подошел к нему, насколько позволяла веревка. Харальд шагнул к псу и потрепал его, одновременно отцепляя удерживающую того веревку. После утренней прогулки они больше не выходили. Самое время. Кружок по лесу пойдет им обоим на пользу. Харальд сходил домой за поводком и свистом подозвал Цеппо. Они вместе покинули участок, прошли несколько сотен метров по узкой гравиевой дороге и свернули в лес. Всего через несколько шагов Харальд почувствовал, как окружающее спокойствие оказывает на него благотворное воздействие. Тишина. Не слышно никаких звуков, кроме лесных. Он несколько раз глубоко вдохнул, и слабое беспокойство, которое он по-прежнему ощущал, быстро ушло. Зря он так завелся. Теперь надо забыть обо всем, связанном с давней аварией и этими злосчастными рюкзаками. Он встряхнул плечами, словно хотел физически сбросить это воспоминание, и выдохнул с довольным вздохом, почти ожидая увидеть идущий изо рта пар. По вечерам теперь стало довольно прохладно. Днем солнце уже тоже грело не так сильно. Дожди в прошлые выходные, вероятно, были последними, в следующий раз осадки, скорее всего, выпадут в виде снега.

Они углублялись в густой еловый лес. Цеппо останавливался, принюхивался, ненадолго брал след и возвращался обратно. Временами Харальд подолгу не видел и не слышал собаки. Они шли вместе, каждый сам по себе, и обоим это доставляло удовольствие. Тут Харальд вдруг сообразил, что начинает темнеть. Пора двигаться обратно.

– Цеппо!

Собака не подошла. Он снова позвал, но Цеппо не объявлялся. Харальд застыл и прислушался, но до него доносился лишь глухой шелест в верхушках деревьев. Он выругался про себя. Периодически случалось, что пес брал след и забывал обо всем остальном. Исчезал из его поля зрения и слышимости.

– Цеппо! – снова крикнул он. На этот раз громче. Прислушался в ожидании какого-либо отклика. Лая или шороха в кустарнике, свидетельствующих о том, что пес бежит обратно. Он уже собирался крикнуть в третий раз, когда его осенило.

Они лежат на чердаке.

Рюкзаки лежат на чердаке.

Он вспомнил, куда запихнул их, но не мог сообразить, почему перенес их в дом. Обычно он этого не делал. Никогда. Если бы кто-нибудь вопреки ожиданию обнаружил краденые вещи в сарае, имелся, по крайней мере теоретически, шанс объяснить это тем, что их туда подбросили без ведома Харальда. Если бы такое нашли в жилом доме, то ситуация сразу бы осложнилась, поэтому ничто из «поставок» никогда не пересекало его порога. Но рюкзаки, очевидно, казались безопасными. Их никто не хватился, и никто даже, видимо, не знал об их существовании. Впрочем, раз Госкомиссия по расследованию убийств ими интересовалась, то уж точно есть причина удалить их из дома. Только бы Цеппо вернулся.

– Цеппо! – завопил он изо всех сил. – Чертова псина! – добавил он, словно желая показать Цеппо серьезность ситуации.

Ничто не шевельнулось, никто не появился. Харальд проходил, крича, еще минут десять, когда наконец услышал чуть поодаль шорох, и вскоре к нему, виляя хвостом и облизываясь, подбежал Цеппо с взглядом, казалось, говорившим, что ему было очень приятно, спасибо. Харальд прицепил пса на поводок и двинулся через лес.

Вернувшись домой, он крепко привязал Цеппо веревкой во дворе, поспешил в дом и поднялся на чердак. Оба рюкзака лежали именно там, где он увидел их внутренним зрением.

Харальд вытащил два слегка обгоревших рюкзака. Причуды собственной памяти его не слишком волновали, ему достаточно было, что мозг как-то работает. Теперь требовалось с этим покончить. Сбросив рюкзаки в чердачный люк, он погасил свет и спустился вниз. Часть вещей выпала из одного из рюкзаков на пол. В частности, сгоревшая сумочка. Зачем он ее сохранил? Ладно, теперь она исчезнет вместе со всем остальным. Зайдя на кухню, он открыл хозяйственный шкафчик и достал жидкость для розжига и спички. Затем снова вышел на улицу. Еще не окончательно стемнело, но было точно темнее, чем в сумерки. Харальд задумался, не подождать ли до утра. В темноте костер может показаться подозрительным. Но отбросил беспокойство как необоснованное – кто сможет увидеть огонь? Харальд прошел за сарай, к дальней границе участка. Цеппо с любопытством последовал за ним, насколько позволяла веревка. В том месте, где гравий и глина подъездной дороги переходили в траву, Харальд бросил рюкзаки на землю, отвернул защитный колпачок и щедро полил жидкостью для розжига красно-черный пластикатовый материал. Затем снова завинтил пробку и зажег спичку.

После этого все, казалось, произошло одновременно.

Прямо перед ним вспыхнул огонь, и тут же залаял Цеппо. Секундой позже Харальда выхватил яркий свет фар завернувшей к нему во двор машины. Он изумленно посмотрел на машину, потом на горевшие возле его ног рюкзаки и опять на машину, которая уже заглушила мотор, погасив тем самым фары. Ослепленно заморгав, Харальд увидел, как к нему приближается фигура.

– Харальд Улофссон? – спросил женский голос, а потом кто-то, вероятно, обладательница голоса, подбежал и попытался загасить пламя. Цеппо залаял, а Харальд отступил на несколько шагов.

Не хватило совсем чуть-чуть.

Если бы женщина, которая, как он предположил, была из полиции, появилась на пятнадцать минут позже, она нашла бы только пепел и сажу, и он бы выпутался.